Из цикла «В отцы годится» №3: Рапунцель и физика

Жила-была на свете девочка по имени... впрочем, ее имя не имеет значения. Из-за высокого роста ее чаще звали Жирафкой. Это было не совсем справедливо: жирафы высокие из-за шеи, а Жирафка — из-за ног, которые начинались у нее прямо от макушки. (Так говорили про нее, а она не обижалась.) Гораздо больше, чем на жирафа, она была похожа на косулю или лань.

А еще у нее были длинные медовые локоны. Обычной девочке они дошли бы до колен, а у Жирафки спускались чуть ниже поясницы. Поэтому ее еще звали Рапунцелем. Правда, ребятам было лень выговаривать такое длинное иностранное слово, и Рапунцель превратился в Пунцеля, Пунцика или просто Пунца. Ни одна девочка в школе не имела столько имен.

Жирафка-Пунцель-Пунц была самой настоящей моделью. Всякой — и топ-, и фото-. Еще в восьмом классе ей сказали, что ее рост — это судьба, и насильно впихнули в модельную школу. Намазюканная и отлакированная Жирафка вышагивала по подиуму, как заправский солдат моды. Это было эффектно, но не очень серьезно — дальше обложек «Нашего Края» дело не шло.

Жирафка и не стремилась к карьере Клаудии Шиффер. Гораздо больше ее увлекал физмат: она была призером всех олимпиад, и учителя давно смирились с ее равнодушием к языкам, Патриотическому Воспитанию, Национальной Идее и другим важным предметам.

К выпускному классу Жирафка вымахала до 1, 88, обогнав всех пацанов. Внешность у нее была не простая, а с закавыкой. В обычном своем виде (унисекс, ноль косметики, очки, без которых она видела цветные пятна вместо вещей) Жирафка привлекала внимание разве что ростом или длиной своих кос. Кому-то ее ассиметричная физиономия могла показаться даже некрасивой. Стоило, однако, очкам убраться, а унисекс сменить на платья — и народ начинал таращиться на Жирафку, как на чудо заморское. А если она улыбалась (нечасто, но от души) — все вокруг млели, как фрукты в жару. За улыбку Жирафке прощали все или почти все, даже модельную карьеру.

Характер у нее был скорей меланхолический, чем заводной. Казалось, она уставала управляться со своим большим красивым телом. Жирафка быстро скисала и куксилась, ее было легко довести до слез. Она была находкой для дразнильщиков, хоть ее все равно не дразнили, следуя негласному уговору — оберегать Жирафку, как редкого зверя.

Но этой весной ее меланхолия куда-то улетучилась. Еще бы — столько волнующих событий втиснулось в несколько месяцев, будто они были резиновые! Жирафке стукнуло восемнадцать; она выграла супер-пупер-олимпиаду по физике; ее отобрали для дефиле в Патриотическом Дворце; весь май и июнь были забиты показами одежды, с которых Жирафка хоть и не имела ни шиша, но все равно!... И в финале всего этого великолепия — ее выпускной! Одна мысль о том, что она в офигительном платье, которое агентство бесплатно даст ей напрокат... Короче говоря, вряд ли вы найдете девочку восемнадцати лет, которую оставил бы равнодушной такой расклад дел.

Неудивительно, что все тревоги Жирафкиного города проходили мимо нее. Война гремела где-то там, на границе, а здесь жизнь шла своим чередом. Невозможно было представить, что может быть иначе. Слухи, перемигивания, шепот на лестничных клетках, заголовки новостей и прочая накипь не задерживалась в Жирафкиной голове, полной гравитационными волнами и своим платьем. И даже загадочный Кондор, интриговавший ее всю весну, отошел на третий план.

Этот Кондор появился в школе недавно, с зимы, и был учителем физкультуры. Жирафка с детства славилась умением давать прозвища, которые прилипали к их обладателям, как бирки. Новый физрук обладал крючковатым носом и сердитыми горящими глазами, которые смотрели тебе прямо в мозг. Конечно, сама судьба велела ему быть Кондором. Он еще и прихрамывал — ученики удивлялись даже, как его взяли физруком.

В спортзале Жирафку видели раз в сто лет (как олимпиаднице и вундеркинду ей все прощали), и с Кондором она почти не пересекалась. Он и притягивал, и пугал ее; иногда хотелось сходить к нему, но Жирафка всякий раз придумывала себе отговорки. Какое-то время она фантазировала про него всякие истории, и даже записала парочку, выложив их в сети. Кондор был там герцогом-оборотнем, имевшим привычку околдовывать невинных девиц и уносить их на своих крыльях в неприступный замок, чтобы там...

Что было дальше, оставалось тайной: Жирафка никак не могла собраться и дописать до конца. Может, потому, что впереди было столько волнительных событий, а может, и не только.

***

Этот день начался странно. Вечером должно было быть дефиле в Патриотическом Дворце, и Жирафка, занятая обычными модельными заботами, не сразу увидела, что изменилось в городе.

А когда увидела — не сразу поняла. Длинная колонна военных машин не давала ей перейти дорогу, и только поэтому она заметила вместо привычных вишневых знамен с Осланом — желтые с Бобром.

Ум не мог это переварить, и Жирафка полезла в сеть. Пролистав новости, она остановилась и минуту стояла на месте. Потом пошла дальше.

«Наверно, дефиле в Патриотическом Дворце не будет. И самого Патриотического дворца теперь тоже не будет» — думала она. В агентстве не отвечали на звонки, и Жирафка была в полной растерянности.

Проходя мимо школы, она решила заглянуть туда.

Школьный двор был непривычно пуст. Жирафка потопталась у входа, затем заглянула на спортплощадку, где всегда толклись мальки. Вместо них у турников орудовали люди в незнакомой форме. Они заломили руки худощавому типу и тащили его в автозак, припаркованный рядом.

— Кондор! — вскрикнула Жирафка.

Один из них обернулся и увидел Жирафку.

Переглянувшись со своими, он направился к ней. Жирафка пятилась — но тот в два прыжка настиг ее и схватил за руки.

— Не трогайте девчонку, твари, уроды сраные! — раздался голос физрука.

— Откуда ты знаешь Кондора? Откуда ты знаешь его позывные? Вы работали вместе? Отвечай! — орал мужик, схвативший Жирафку.

— Какие позывные? — пищила она. — Это просто я его так прозвала — Кондор... Я всем прозвища даю...

— Прозвища? — хохотнул мужик и потащил ее в автозак. — Пакуем обоих. Эта сладкая парочка, видно, вместе работает. Ничего, у нас все расскажут, — он смачно сплюнул, глядя на Жирафку.

Так на нее еще никто никогда не глядел — как на змею или на таракана. Жирафке почудилось, что она во сне, и нужно просто проснуться обратно, в обычное утро обычного дня с обычным дефиле в Патриотическом Дворце...

***

Их привезли в полуподвал на Малой Победоносной, где раньше был комитет Верных Осланцев. По дороге Кондор орал, что Жирафка ни при чем, ругался страшным матом, грозился дойти до командования, и его били, разбив нос и губу. Жирафка вжалась в угол фургона. У нее отняли мобилку, и она даже не успела позвонить родителям.

В бывшем комитете Верных ее долго допрашивали, требуя какие-то позывные, и она не понимала, как эти люди, говорящие на ее родном языке, могут не понимать, что она ничего не знает. В соседней комнате орал телевизор:

— В великой войне Бобра с Ослом бобриная армия, как всегда, одерживает победу за победой над этим грязным животным и его ублюдками-ослятами...

Потом офицер сказал ей:

— Радость моя, ты забыла, что делают с предателями? Сейчас напомним. Питона сюда!

В комнату ввели худого типа, и правда похожего на питона. Он смотрел водянистыми глазами в никуда.

— Сдохни, ослятина, — радостно сказал офицер и аккуратно воткнул в него шприц. Питон качнулся и сполз на пол, закатив глаза. Жирафка почувствовала, что не может вдохнуть и обмякает вместе с Питоном, будто у них был общий на двоих рубильник, и его вырубили...

— Ну да, обморок. Лишилась чувств, блядь, — сказал офицер и врезал Жирафке затрещину, раскроившую мозг пополам.

Когда она смогла дышать и понимать, что ей говорят — услышала:

— С тобой еще хуже будет. Завтра займемся вами, а до тех пор...

Он еще что-то говорил — Жирафка слышала его урывками, будто оглушенный мозг включался и выключался. Потом ее ...