Из цикла «В отцы годится» №1: Невозможно выдержать

Это первый рассказ из цикла «В отцы годится», который я пишу по заказу одной моей поклонницы. Условия заказа таковы:

— все рассказы — о любви между девушкой-подростком 18 лет и мужчиной за 40;

— приоритетная тема — роман между учителем и ученицей;

— она называет его на «вы» и по имени-отчеству;

— все остальное не должно повторяться: в каждом новом рассказе — новый сюжет.

А еще заказчица любит некоторые мои любимые фетиши, например — манипуляции с пачканьем и волосами.

Я заключил с ней что-то вроде пари: каждую неделю я обязался публиковать новый рассказ с новым сюжетом. Если я сумею ни разу не повториться и не опоздать — мне полагаются бонусные печеньки. Если же нет... хотя — что значит «нет»? :)

Итак, приступим.

********************************************************************************

Не может быть.

Просто не может быть.

Черт, черт...

— Валэрия, подай мне крэм. Молодой человек, вас не затруднит пропустить нас к воде? Благодарю вас...

Этот голос невозможно было спутать ни с чем. Картавый, прокуренный до печенок, с наигранным прононсом, как в старых мелодрамах...

— Валэрия, дитя мое, обожди! Я слушала прогноз, и они сказали, что вода девятнадцать градусов по Цэльсию! Дай телу адаптироваться...

Виктор Палыч Непоседов затравленно огляделся по сторонам. Нет. Утопия. К вечеру пляж загромоздился таким количеством голых тел, что о побеге нечего было и думать.

Может, в воду? Но там они встретится, как абцисса с ординатой...

Черт! Натянуть хотя бы плавки... Где же они? Где?

Но было поздно.

— Ооооу! — взвыл прокуренный голос. — Какая встрэча! Валэрия, ты только посмотри!..

***

Полминуты назад Виктор Палыч сидел здесь, пялился на сиськи и думал, как нелепо и обыкновенно складывается жизнь. Профессор кислых щей, доктор никому не нужных наук — ни семьи, ни детей. И секса не было хрен знает сколько... Потому-то и приперся к нудистам — хоть вспомнить, какие они бывают, сиськи-то.

Единственное утешение — Лера, которая учится у него с прошлого года. Обычно такие в его вуз не идут, а идут оболтусы, охотники за шаровыми дипломами. Но тут, видно, что-то съехало в колесах мироздания, и Лерка угодила ко нему. Умница, увлеченная такая, глазенки сверкают — вылитый Виктор Палыч в ее возрасте. И симпатичная — кругленькая, чуть пухлая, но не толстая, просто порода у нее такая — вкусная, как местечковая сдоба. С ней Виктор Палыч впервые за хрен знает сколько лет увлекся своим делом.

К умнице Лере прилагался бонус — ее бабушка. В первую же неделю она допекла весь вуз до печенок. Родителей у Леры не было, Этель Абрамовна воспитывала ее с детства и помешалась на ней, как это умеют делать еврейские бабушки. Этель Абрамовны было так много, что всегда казалось, будто она картавит со всех четырех сторон сразу. Слава Богу, Лера не выросла затюканной ботанкой. Втихаря Виктор Палыч любовался ею, хоть ни о чем эдаком не думал, конечно. Куда уж там — Лера и лысеющий очкарик с брюхом, как у Карлсона. Это даже не смешно. Но с ней он забывал о том, что жизнь перевалила на вторую половину...

И вот, когда черт дернул его впервые выбраться на нудистский пляж — здесь, за сотни километров от дома, он столкнулся со своей любимой студенткой и ее бабушкой нос к носу.

Точнее, писька к письке.

— Вы знаете, Виктор Палыч, дорогой, я нисколько не удивлена. Не сомневалась, что вы ведете правильный образ жизни, и... Валэрия, я же говорила тебе: все умные люди — натуристы! Где вы расположились, Виктор Палыч, золотой мой?

Вот они стоят перед ним, живые и голые, черт их дери, голые с ног до головы. Этель Абрамовна — морщинистая, как носорог, с сиськами до пола и неизменной трубкой в зубах. И Лера. Его Лера.

— Здрасьте, — говорит. Точнее, хрипит. Охрипла от смущения. Совсем голая, нежная, пухлая такая, как золотистый персик, которые продают здесь же, у пляжа...

Каждый препод хоть раз в жизни да думал, что же там у студенток под тряпками. И вот — нате. Совсем махонькие у нее сиськи, крохотные — это и под одеждой было видно. Трогательные такие оказались, и красивые, черт их дери, правильной формы, как у мраморных гречанок, только маленькие совсем... И сосочки припухлые, вытянутые, в разные стороны выглядывают, будто любопытно им. И вся она, Лерка, такая припухлая, как детки маленькие бывают, мягонькая — под взглядом пружинит. Ну прямо атласная подушка. И пися тоже пухленькая, как складочки у всяких амурчиков-ангелочков. Нежная, безволосая... ну, ясно, что бритая, но выглядит-то совсем по-детски. И сама Лерка вся, как дите, хоть ей этой весной восемнадцать стукнуло. Виктор Палыч еще на именинах у нее был, тосты говорил, а она стеснялась, и сейчас стесняется — стоит, глаза скашивает подальше. А пися голая светит на весь пляж, и соски буравят воздух...

Он сразу понял, что так нельзя.

Ей нельзя было видеть яйца своего преподавателя. И главное — ему нельзя было видеть свою Леру голой.

По ее глазам было видно, что она тоже поняла это. Их взгляды пересеклись, в печенках кольнуло током — оба они поняли, о чем думает каждый из них.

Что теперь делать?

— Вы знаете, я за Валэрию так беспокоюсь, так беспокоюсь! Сидит за своими книжками с утра до ночи, и я ей говорю: ты хоть это самое, говорю! Юность промелькнет, и все. Вот вытащила ребенка на море... Не буду, не буду надоедать вам, Виктор Палыч, золотой мой! Давайте купаться. Вода девятнадцать градусов по Цельсию, представляете?..

***

Водичка и впрямь бодрила. Описав зигзаг, чтобы обогнуть груды тел, киснувших в воде, Виктор Палыч, Лера и ее бабушка выплыли на глубину.

— А я тут поплескаюсь. Глубина стариков не любит! — крикнула Этель Абрамовна нам в спину. — Валэрия, золотко мое, не плавай далеко!

— А давайте поплывем далеко? — вдруг предложила Лера.

Виктор Палыч усмехнулся:

— Бунт?

Лера неопределенно мугукнула и поплыла наискосок от берега. Подумав, Виктор поплыл за ней.

— Хорошо плаваешь, — сказал он, когда догнал ее.

— Вы еще лучше.

— Так ты, значит, закоренелая нудистка?

— Почему?

— У тебя ровный загар.

— Вообще-то мы в первый раз на таком пляже.

— А... а как же тогда...

— Бабушка заставляет. Говорит, иначе чакры не раскроются. Мы снимаем домик у самого моря, там никого нет, кроме нас и хозяйки... И жаримся голые прямо во дворе...

— Не ожидала меня здесь увидеть? — вдруг спросил Виктор Палыч, сам не зная зачем.

— Нет...

— И я тебя.

Лера оглянулась на него. Даже среди волн ее взгляд, брошенный поверх голой спины, кольнул Виктора Палыча в печенки.

— Я замерзла, — сказала она и поплыла к камню.

— На солнышко? — спросил Виктор Палыч. Лера то ли не расслышала, то ли не ответила.

Она ловко влезла на камень, тугая, упругая, как красивый зверь. «А я смогу так? Или буду болтаться на волнах, как старпер?» — думал он и напрягал все свои силы, чтобы показать, что сможет. «Фффух, вроде получилось...»

После ледяной воды камень казался горячим. Лера разместилась на мягоньком, на водорослях, Виктор Палыч стал моститься туда же. Водорослей не хватало, и Лера чуть подвинулась.

Вдруг в Виктора Палыча смачно плюхнуло волной, и он непроизвольно ухватился за Леру.

Рука скользнула по груди, задев сосок. Лера ойкнула, а он все-таки повалился на нее — носом прямо в письку, которая, как на грех, выглянула между ног, растопыренных для равновесия.

— Прости... я случайно... ну честно, Лер, — каялся Виктор Палыч, чувствуя, как горят уши.

— Ну что вы... конечно... Я знаю...

Лера согнулась в три погибели, будто прятала место, где он потрогал ее.

— Мда уж... Никогда не думал, что буду хватать свою студентку за грудь, — попытался он пошутить.

— Было бы за что хватать, — пробормотала Лера.

— Эээ... ну что ты! Почему ты так говоришь?

— А... это ...