Берег Робинзонов. Часть 1
- Берег Робинзонов. Часть 1
- Берег Робинзонов. Часть 2
Страница: 1 из 3
Было это, кажется, где-то под Геленджиком. А может, под Туапсе. А может... впрочем, неважно. И под Геленджиком, и под Туапсе, и под другими курортами есть маленькие дикие пляжики, где удобно переждать волнение, если оно застало тебя в открытом море.
Евгений Львовичтак и сделал. Будь он лет на пять помоложе, он бы еще поборолся с волнами, а сейчас... Нет, он не боялся, конечно. Просто он и так знал, что сможет победить их. Тратить силы на доказательства этого бесспорного факта не имело никакого смысла. Сил у Евгения Львовича было не то что бы мало, просто чем дальше — тем меньше хотелось разбазаривать их зря. Дельфин, которой плюхался и фыркал рядом с ним, мог себе это позволить, а ему не стоит. Пусть лучше силы будут при нем. Пригодятся.
Потому-то Евгений Львович и выплыл к маленькому дикому пляжику, окруженному со всех сторон каменными громадами. Переждать здесь... или же просто посидеть на берегу, глядя на волны, бьющие наотмашь в скалы. И назад. Три балла — не волнение, а так, курям на смех... хотя уже не три, пожалуй, а все четыре. Или три с половиной...
Был наш герой ни стар, ни молод, ни красив, ни уродлив, ни высок, ни низок, а так — всего понемногу. Или, как говорят в Анапе, «между здесь». Да и чемпионом по плаванию он, по правде говоря, тоже не был — просто надоели шезлонги, да груды тел на пляже, да глупые байки экскурсовода. И горы тоже надоели. Стихии захотелось, хоть и года уже не совсем те...
Но сейчас, когда он вылез на берег — мокрый, бронзовый от загара, окрепший и похудевший за отпуск — пожалуй, он был в лучшем своем виде. Никакой костюм ни от какого Воронина, никакие статусные тряпки-шмяпки не представили бы его лучше, чем этот морской наряд — плавки, загар и капли на теле, пропитанные солнцем.
Таким его и увидела она.
***
Евгений Львович не сразу обнаружил, что он не один. Шумно выдохнув (не от усталости, нет, просто положение обязывало), он рухнул на берег и какое-то время лежал, глядя в зенит. Пылающая синева била по нервам, и хотелось зарыться от нее в гальку, уйти вглубь, как насекомое, схорониться и не видеть ни волн, ни неба, ни своего тела...
Потом он встал и оглянулся.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга: она — с любопытством, он — испуганно, будто та была русалкой или кем-то вроде. Волосы ее вились вокруг голого тела, как вьюнки.
Потом Евгений Львович сообразил, как себя вести: скорчил улыбку и крикнул «привет!» (Волны ревели, поэтому приходилось кричать.)
— Здравствуй!... — отозвалась она.
Такой ответ мог означать что угодно — и «я еще совсем девочка», и «ты для меня старый пердун», и «не нарушай дистанцию». На ней не было ни купальника, ни плавок, ни вообще ничего, кроме матовой мокрой кожи. Поэтому дистанция имела значение.
— Прости, что помешал!... — извинился Евгений Львович и присел, показывая, что не собирался ничего нарушать. — Немного отдохну и поплыву дальше!..
— Ничего!... Я тоже отдохнуть!... Только приплыла!... — крикнула в ответ русалка.
Она сидела на корточках, прикрывая грудь. Евгению Львовичу очень хотелось сказать «не прикрывайся», но он усмехнулся и лег на гальку.
— Ну и погодка... — он показал на волны.
— Да уж!..
— Любишь плавать, когда такие волны?..
— Ага!..
— И я люблю!... Когда волн нет — скучно!... А так — совсем другое дело!..
— И я тоже!..
Приходилось драть горло, потому что подойти ближе было нельзя.
— Ты откуда приплыла?..
— Да так!... Издалека!..
— Хорошо плаваешь?..
— Ничего!..
— Молодец какая!... А я вот тоже... — начал Евгений Львович, но вместо того осекся и кинул камень в волны. — Ну что?..
Он оглянулся. Не смог удержаться.
Она уже не прикрывалась. Поймав его взгляд, вернула руки обратно, но Евгений Львович успел разглядеть тугие шары, обильные, загоревшие, налитые молодой силой, и на них — маленькие комочки, съеженные от воды.
— Ну что, — повторил он, подойдя к воде. — Поплыву обратно...
Как нарочно, в этот момент плюхнула огромная волнища, обрызгав его с ног до головы. Евгений Львович рассмеялся.
— Наверно, надо еще подождать! — крикнула русалка.
Голос у нее был резкий, подростковый, как у полугодовалых щенят. Зеленая совсем, думал Евгений Львович. Тело взрослое, сиськи вон какие, а личико девчачье, и глаза, и голос, и вот это вот все... Говорила она не то что бы с акцентом, а как-то слишком правильно выговаривала все буквы. Наверно, местная, с Кавказа. И породой похожа — чернявая, чуть горбоносенькая, глазастая такая...
— Похоже, усиливается! — он кивнул на море.
— Тогда надо плыть сейчас!..
— Тут камни вдоль всего берега!... Надо далеко отплыть, а то побьет!..
— Я знаю!..
Снова плюхнула волнища, вдвое больше прежней, и Евгений Львович отскочил назад.
— Оу! Прости, ради Бога, не заметил, как ты... тут волны... — шумно извинялся он, хоть и почти не толкнул ее.
— Ничего, — улыбнулась она. Улыбку ее невозможно было выдержать. И еще русалка была синеглазой, он только сейчас это заметил. Смуглой и синеглазой, как песок, и в нем — кусочки неба.
Евгений Львович сглотнул.
— Что делается, — протянул он, махнув рукой на море. — Прямо шторм...
— Да-а...
Она по-прежнему прикрывала грудь (хоть и какой в этом смысл, если голая мохнатка колола ему глаза, мокрая и стыдная до озноба...) От ее наготы и юности хотелось орать, перекрикивая волны, и Евгений Львович орал, хоть она и была рядом:
— Кажется, мы попали!..
— Угу...
— А наверх тут как-то можно выбраться? — он запрокинул голову. Вокруг торчали отвесные скалы. — Чтобы по берегу...
— А как же я...
Она показала на себя, отняв руки от грудей (те колыхнулись, как желе).
— Да-а...
Волны плюхали все злее и злее. То место, где он лежал, уже тонуло в пене.
— Любишь купаться... вот так?
— Ну... иногда люблю. Когда не видят...
— Да-а, — снова сказал Евгений Львович.
Что сказать еще, он не придумал, и поэтому просто сел на гальку.
Русалка уселась рядом, в полуметре или чуть ближе.
— Колючее такое, — пожаловалась она. У нее была невыносимая привычка все время улыбаться. — Не привыкла...
— Принцесса на горошине, — сострил Евгений Львович.
Принцесса хихикнула. Она уже не прикрывалась, и тот старался не коситься на соски, торчащие на фоне белой пены.
— И что делать? — спросила она.
— Ждать у моря погоды... Тебя как зовут?
— Бзиби.
— Как?
— Бзиби.
(«Или врет, или точно местная», решил он.)
— Надо же, какое красивое... А меня... — он хотел сказать «Женя», но вовремя ощутил, что это не прозвучит, — а меня Евгений Львович. Будем знакомы!..
Улыбаясь и мучаясь от того, что улыбка фальшивая, он протянул ей руку. Бзиби пожала ее ледяными, как рыба, пальцами.
— Ого! Замерзла?
Он и сам вдруг понял, что зябко. Солнце уже подползло к краю моря, выкрасив все рыжими отблесками, которые не грели.
— Похоже, придется ночевать здесь, — сказал он, хоть это и так было ясно.
Бзиби хмыкнула.
— А что делать? Попробуем развести костер.
— Это как?
Как и большинство горожан, Евгений Львович не развел в своей жизни ни одного костра. Впрочем, он знал, что главное — уверенность. Если уверенно взяться за что-то, да еще и на глазах у юной девушки, да еще и голой — 95 из 100, что все получится.
— А что тут уметь?... Давай искать что-нибудь, что может гореть, — Евгений Львович вскочил и стал с деловым видом рыскать по берегу. — Дерево, ткань, палки всякие...
Она тоже вскочила и стала рыскать.
Минуту или две они бродили по пляжу, как ищейки.
— Мокрое все такое, — сокрушенно говорил Евгений Львович, переворачивая валун. — Я бы плавки поджег... но они тоже мокрые.
Тут они оба замолчали. Бзиби с сосредоточенным видом бродила у скал, а он ...
Читать дальше →Последние рассказы автора
Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.
Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто...
Читать дальше →
Как бы там ни было, однажды в столицу одного из бесчисленных эмиратов, на которые распался некогда могущественный Арабский Халифат, и правда прибыли два высоких гостя (о том имеются пометки в дворцовой хронике). Один из них — Мамуль, юный принц...
Читать дальше →
Нет ничего трогательней в мире, чем соски юной девочки, если их раздеть и целовать впервые в девочкиной жизни (и возраст не имеет тут значения). Они не просто нежные, и беззащитные, и чувственные. Они — обещание, и плевать, выполнится оно или нет. Это обещание всегда больше любого выполнения: женщина может умирать в оргазме, но в ее сосках, раскрытых впервые, есть и эта смерть, и рай после нее, и муки...
Читать дальше →
Казалось бы, не самая круглая цифра, бывают и покруглее, — но Лайли, домашний лепрекон Гюнтера, решила сделать из нее праздник ну прямо-таки национального масштаба.
Впечатленный ее размахом, Гюнтер предлагал кинуть эту идею в бундестаг. Но Лайли была левой и не верила в правительство. Она заявила, что эту идею похерят, как и все хорошие идеи.
 ...
Читать дальше →
Пожалуй, это было проще всего: внушить себе «не бывает» и делать вид, что просто прогуливаешься по Москве и раздумываешь, не зайти ли в уютное кафе. Тем сильнее был риск расточиться на атомы, когда все окажется правдой. Потому что, однако же, все и было правдой...
Правда, похожая на мыльную оперу, над которой и смеяться-то грешно: провинциальная...
Читать дальше →