Кто-то должен уступить. Заключительный эпизод

  1. Приходи в четверг (рассказ переписан автором)
  2. Последствия
  3. Разрушение идеала
  4. Новая цель
  5. Приближение к цели
  6. У секса свои законы
  7. Сила искусства
  8. Кто-то должен уступить. Заключительный эпизод

Страница: 6 из 6

семи церковных заповедях?» — «спросил» у разговорчивой ипостаси, возлежащий на матах солдат.

«Именно. Кто из нас крещён в православие?»

Большаков блаженно улыбнулся в сторону ночного неба: «Крещён-то крещён. Матушкой, тайком от папаши... Вот и вырос: атеистом, комсомольцем, и неплохим осеменителем... Повышаю демографический уровень страны! В этом и есть моя польза обществу. Разве не так?...»

А улыбался он потому, что вспоминал подробности совращения интеллигентной Елены Павловны — жены капитана Калинина. Прокручивал в памяти этапы её падения.

Вот она первый раз облизывает Малыша, вот заглатывает его сперму... Потом страстно кончает и просит не останавливаться... Покорно повторяет пошлые словечки, что нашёптывает в её миленькое ушко неутомимый ёбарь... Рёвом ревёт, когда таранят её аккуратную попочку...

«Будет, что на старости лет вспомнить!» — вместе с памятью патрона балдел «Петрович».

«А с Бестужевой у тебя не получилось» — напомнил «Борис».

«И на старуху бывает проруха! — согласился с первой ипостасью философствующий Большаков. — Сделала она нас, это точно!»

«Такая тёлка сорвалась!» — на грузинский манер цокал языком «Петрович».

«Будем искать других... « — сказала третья ипостась. И тут же, встрепенулась: — Ого! А это кто к нам пришёл!?»

Напротив входа, укутавшись в пуховый платок, стояла сама Бестужева!..

...

— Вот, шла мимо... — сказала Нина Георгиевна, не решаясь переступить порог спортзала.

«Во втором-то часу ночи — она «шла мимо»! — мысленно съязвил, вскочивший на ноги Большаков.

«Патрон, у тебя появился шанс! — встрепенулся «Петрович» — Тяни её сюда, быстрее!»

— Нас могут увидеть, и подумать чёрти что... — сказал Большаков заботливым голосом. — Заходите, Нина... Георгиевна.

Нина Георгиевна нерешительно шагнула во внутрь здания, и тут же, за её спиной щёлкнул закрывающийся замок.

«Попалась! — вздрогнула всем телом Бестужева. — Неужто, судьба?...»

Двадцати четырёхлетняя брюнетка, мать двоих детей и девятнадцатилетний солдат первогодка стояли друг против друга почти впритык. Он ощущал запах её волос, тонких ароматов косметики, она — вдыхала терпкий дух солдатского пота вперемешку с эфирным испарением уай-спирита...

— Меня только что, чуть не изнасиловали, — сказала Нина Георгиевна.

— Кто? — Большаков взял женщину за плечи и ощутил, как она вся дрожит.

— Не поверишь, мой муж... И он был не один...

— Нет!

— Да... Я решила от него уйти... — Без развода. Пусть делает свою карьеру, а я буду, как бы, в отпуске...

«Наставишь ему букет рогов! — подумал Большаков. — И первые из них он получит от меня! Сегодня же!...»

Оба продолжали стоять рядом неподвижно, не желая нарушить возникшее понимание. Словно и не было между ними недавней размолвки и взаимных противоборств...

— Я думал, что потерял тебя навсегда, — произнёс Большаков глухим от волнения голосом.

— Потерял меня?

— Но ты пришла... сама. Соскучилась?

— Ага, как по острому камню, в моём пуанте, — попыталась шутить Бестужева.

— Ты здесь... Ночью... И мы одни...

— Глупости. Я сейчас уйду...

— Уходи...

Бестужева удивленно глянула в затемнённые глазницы Большакова.

Её пухлые губки задрожали. Казалось, ещё миг и она расплачется.

— Уеду в Москву к родителям... Пока мужа не будет дома. Поможешь донести чемоданы?..

— О чём разговор, сказал Большаков насколько мог непринуждённо, хотя его Малыш уже готовился воспользоваться неожиданным визитом...

— Оказывается, кроме тебя, у меня нет друзей, кому можно было бы доверять, — сказала Нина Георгиевна.

— Доверься, и ты не пожалеешь!... сказал Большаков и стал медленно снимать с покатых плеч гостьи невесомое облачение из пухового платка.

— И ты туда же... — осуждающе сказала Бестужева.

Вместо слов Большаков, прижался лбом к её лбу и увидел на расстоянии ресниц затуманенный взгляд сдающейся жертвы.

Секунда, и их рты, и дыхания соединились!

О, это был самый сладкий и долгий поцелуй в жизни Большакова!

Раздвинув языком покорные губы, он нашёл за приоткрывшимися зубками остренький кончик женского язычка, втянул его в страстном засосе, а в ответ Бестужева, что есть силы, смаковала его шершавый язык!

«Ещё насосёшься... « — подумал Большаков и, слегка надавив, требовательно уложил податливое тело чужой жены на мягкую стопку из гимнастических матов.

«Я таки сделаю это!» не без гордости подумал он, задирая подол красного платья, которое видел на Бестужевой в первый день их знакомства в библиотеке.

Расчётливо провёл ладонью по тёплому животу, нащупал атлас женских трусиков, запустил пальцы под резинку. Оттянул её вниз. Проник под атласную ткань, накрыл ладонью бритый лобок. Слегка надавил на крайнюю плот клитора...

Из полуоткрытого рта Бестужевой вырвалось что-то, похожее на мольбу.

«Поздно, голубушка, поздно!»

Стянул ажурные трусики до колен, зацепил их носком сапога, и одним движение придавил резинкой к полу. По очереди, подтянул за гладкие ляжки стройные ноги пима-балерины и вот они, раздвинутыми коленками, красуются на уровне его плеч!..

— Не надо... Я не хочу... — замотала головой Нина Георгиевна.

Но Большаков слишком долго ждал этой минуты, что бы отступиться.

Сначала он развёл круглые коленки, как можно шире и, добивая остатки сопротивления, осмотрел желанную пещерку.

Лепестки губок и бритый лобок были прекрасны.

Перевёл взгляд на запрокинутое лицо Бестужевой. Глаза несчастной жертвы были закрыты, а рот приоткрыт в беззвучном крике.

Настала пора выпускать Малыша наружу.

Тот вырвался на свободу, как чёрт из табакерки и сразу уткнулся плаксивой залупой в «букет» нежных губок на уровне раскрытого влагалища.

Тихий стон, готовой к совокуплению чужой женщины, прозвучал в голове солдата победными фанфарами близкого триумфа.

— Ты позволишь мне сделать ЭТО?..

Рот Бестужевой скривила нервная гримаса испытываемых ею мук борьбы между запретом и желанием. Чутким ухом, Большаков уловил:

— Не мучай меня...

— Скажи, что я могу тебя выебать...

— Можешь...

— Сама просишь?

— Да!

— Тогда смотри на меня...

Не выпуская потрясающе красивое лицо из виду, Большаков легонько двинул Малышом в сторону раскрытой пещерки.

Карие глаза офицерской жены расширились.

Прислушиваясь к участившемуся дыханию грехопадения, солдат медленно, так медленно, что женское тело само начало подёргиваться навстречу, погрузился в лоно жены полковника на всю глубину своего немалого Малыша.

Тесное влагалище Нины Георгиевны ответило попискиванием внутренних мышц...

— Ну, здравствуй, недотрога! — сказал Большаков и «включил» привычный ритм овладения чужим сокровищем...

« А ты у меня сегодня второй... « — успела подумать Нина Георгиевна, прежде чем прогнуться в судорогах нахлынувшего оргазма...

...

Читатель имеет полное право назвать Большакова циником, потому что совершеннейшей неправдой было бы утверждать, что вовремя предосудительных забав с чужой женой, душа нашего воина протестовала бы в голос, что производимые действия противоречат её моральному облику.

Солдат взял, что хотел, без насилия, по взаимному согласию, завершив соблазнение чужой супруги с профессиональностью опытного искусителя.

Поэтому, закончив морально разлагать супругу замполита, Большаков встал и, разглядывая разложенную на гимнастических матах прекрасную деву, со спокойной совестью, молча заправил влажное «хозяйство» в глубину хлопчатобумажного галифе. Потом отвернулся, давая возможность партнерше привести себя в порядок...

Принёс и поставил перед Бестужевой её портрет:

— Это тебе... на память...

— Спасибо, — вялым голосом сказала Бестужева, вытирая с вафельных губ остатки не проглоченной спермы.

— Во сколько мне тебя завтра прожать? — спросил Большаков.

— Поезд в десять часов...

— Я приду к восьми. Хочу тебя... на супружеском ложе...

— Хорошо... — не сопротивлялась Бестужева.

Ей уже было уже всё равно, где и как ему подчиняться... Хотелось домой, под душ и, как следует выспаться...

— Постой! — остановил Нину Георгиевну Большаков. — Давай, ещё раз закрепим наше примирение. Поработай ручками и открой-ка свой прелестный ротик, госпожа Бестужева...

...

ЭПИЛОГ.

В Москве Бестужева открыла детскую балетную студию, которая стала весьма престижной.

Оба её сына учатся в этой студии искусству сценического танца.

Родившуюся дочь Нина Георгиевна назвала Бориславной.

Портрет «кисти неизвестного художника» висит в её спальне над кроватью.

Поляков остепенился, получил звание генерал-майора и прибыл в столицу работать преподавателем в Академии, где когда-то учился.

Семья воссоединилась и живёт в степенном согласии.

По прилавкам Москвы ходит книга о страстных похождениях столичной дамы. Автор замаскирован под псевдонимом, который я Вам, дорогой читатель, по конъюнктурным соображениям, называть не буду. Себе дороже...

Издатели приняли книгу хорошо. Читатели тоже. Заключены контракты, отчисляются гонорары... Всё — через посредника...

Капитан Калинин, получил погоны майора, и готовиться стать отцом. В третий раз...

Идея Владимира Фёдоровича Одоевского, что основной смысл жизни — есть «польза обществу» для Бориса Николаевича Большакова продолжает быть актуальной...

Таков хеппи-энд этой длинной истории, которая зачалась февральским четвергом в одном из гарнизонов Приморского края, в четыре часа пополудни...

(Конец сериала «Приходи в четверг»)

Последние рассказы автора

наверх