Кто-то должен уступить. Заключительный эпизод

  1. Приходи в четверг (рассказ переписан автором)
  2. Последствия
  3. Разрушение идеала
  4. Новая цель
  5. Приближение к цели
  6. У секса свои законы
  7. Сила искусства
  8. Кто-то должен уступить. Заключительный эпизод

Страница: 1 из 6

Сказать, что после случившегося инцидента, в отношениях между Большаковым, как изготовителем декорации и Бестужевой, заинтересованной в скорейшем и качественном их исполнении резких перемен не произошло, было бы не верно.

Похалтурив пару дней: «Вы же ко мне не заходите, Нина Георгиевна, а у меня без вас на эту работу не стоит... « Большаков убедил Бестужеву, что только её появление в спортзале даёт подвижку выполнению срочного заказа.

Солдатик раскладывал кисти, краски и ждал, когда Нина Георгиевна спустится из танцевального класса и терпеливо переждёт его темпераментный «кайф» в сторону себя, желанной...

Не имея возможности, без разглашения или скандала, пресечь эту «хамскую мастурбацию» (а сроки-то поджимают!), Бестужева, поразмыслив, приняла решение — немного потерпеть и «мусор из избы не выносить».

«Кто-то ведь должен уступить...», — уговорила она себя и, зажмурив глаза, отвернувшись, терпела у себя за спиной пыхтение счастливого онаниста, которого каждый изгиб женского тела, каждая деталь балетного трико приводили в исступление (чего уж говорить о близком присутствии вожделенного тела!) После «выброса» Бестужева тут же уходила на занятие с девочками, старалась «не копаться в памяти», а вот по ночам... было всякое. И виной тому был отсутствующий муж.

«Где же ты, Поляков, мотаешься?... Докомандируешься, что твою благоверную соблазнят, а на твоём прекрасном лбу рога появятся...»

Правда, сам онанист к большему не стремился. Держался «в рамках приличия» (если такое определение, в данной ситуации, вообще уместно). Максиму, что добавилось — это незаметное исключение взаимного выканья, что, и к бабке не ходи, всегда ведёт, если не к разрыву, то к «приятельским» отношениям...

Терпеть талантливого самодура Нине Георгиевне оставалось недолго. Оформление сцены стремительно завершалось.

Стремясь растянуть получаемое удовольствие, Большаков предложил расписать и боковые кулисы, дабы «визуально, за счёт цвета, расширить габариты сцены... « Но эту хитрость Бестужева категорически отвергла:

— Со спектаклем итак затянули, а ты ещё что-то выдумываешь! Ради этого, да? — Нина Георгиевна кивнула на очередное вздутия под солдатским галифе.

— Подержись... и сделаю всё по-стахановски... — бесцеремонно вываливал набухающий фаллос солдат.

— Тьфу!... — Бестужева отвернулась и скрестила руки на груди. — Давай быстро! А то мне некогда...

— Тогда, хотя бы не отворачивайся...

— Помечтай, говнюк...

— А я бы за твою девочку подержался... — кайфуя от покорного присутствия красивой женщины, балдел Большаков, гоняя в кулаке окаменевшего Малыша. — Сейчас... Сейчас... Вот оно... вот... Ах, как хорошо... Ты даже не представляешь...

— Всё?

— Ага... Признайся, Нинуль, ты ведь тоже возбуждаешься, когда я возле тебя этим занимаюсь? — заправил «отстрелявшего» Малыша в штанину Большаков. — Ты ведь не овощ бездушная...

— Закончил?... Тогда я пойду.

— Давай заниматься этим вдвоём, одновременно...

Стук захлопывающей двери был Большакову ответом.

— Всё время она сбегает, — «пожаловался» Большаков ипостасям. — Как бы, незаметно, замок закрыть?..

...

Сегодня, показывая Бестужевой финальную часть работы, Большаков решил «раскрутить» Нину Георгиевну на откровенный разговор. Для этого он приготовил козырную карту — информацию, что в курсе о её намерении сочинять роман на деликатную тему.

А для начала, задал прямой, как рельс, вопрос — не хотела бы она с ним переспать?

Реакция Нины Георгиевны была неожиданной. Она расхохоталась, словно услышала предложение съездить на увеселительную прогулку.

— Глупый и наивный мальчишка! — сказала она достаточно, повеселившись и совершенно нейтральным голосом: — Неужели ты думаешь, что любую женщину можно уговорить на секс кавалеристской атакой? Тихой сапой можно достичь большего и при этом сохранить достоинство. Только, умоляю, не подумай, что речь не обо мне (тут тебе не светит!), а о тех, женщинах, что будешь встречать в своей жизни. Не научишься быть терпеливым и обходительным, как минимум, три из четырёх, будут отвечать тебе отказом.

— Спасибо за теорию. На практике, у меня уже есть одна, с кем я не слишком церемонился...

— Калинина не в счёт. У неё были форс-мажорные обстоятельства.

— И всё-таки — зачёт на сто процентов! Ты у меня — попытка номер два...

— Миленькое признание! Что-нибудь доступнее, не мог найти?

— Неа. Красивая. Раз...

— Банально...

— Замужняя...

—?

—... и забористая, как выдержанное вино...

— Надо же! С алкоголем меня ещё не сравнивали.

Бестужева прошлась вдоль завершённого задника и указала на дорожку с лунными бликами. — Это место тебе особенно удалось. Попробуй, писать морские пейзажи...

— Как-нибудь потом... Сейчас меня нужно иное...

Большаков сложил большой и указательный палец левой руки колечком и потыкал в него указательным пальцем правой руки. Понять, что он хотел сказать этим жестом, было не мудрено.

— А, — отмахнулась Бестужева, — женишься и утихомиришься...

— Может, всё-таки, один разок?... Салаге — наука, а тебе — практика...

— Для этого у меня есть законный муж... А, вот здесь, надо подкрасить, ветка дерева не дорисована. И вон там, участок неба смотрится неубедительно. Как — будто краски не хватило...

— Так он вечно в командировках... — гнул свою линию Большаков.

— Ну и что? Расставаниями проверяются отношения. А, когда приезжает...

— Вы отрываетесь по-полной...

— Иди, работай, озабоченный! В субботу будем вешать задник на сцену. Я с начальником ДОСА о рабочих договорилась...

— Скажи... ты с мужем... в постели, вспоминаешь как я мастурбацию?

— Трепло!

— Не трепло, а мужчина определённой ориентации, молодой и предсказуемый, — сказал Большаков.

«А я — сложная и непредсказуемая женщина», — подумала Бестужева.

И, вдруг, стрельнула мысль почти безумная: «Разглядеть и потрогать...»

— Ладно, я пошла...

— Побудь ещё немного. Смотри, Малыш опять поднимается...

«Только не сейчас!» — запаниковала Нина Георгиевна, понимая, что брешь её обороны пробита.

— А я тебе за это расскажу подробности, как жену капитана оприходовал...

Бестужева приостановилась. Она изо всех сил пыталась казаться спокойной.

— Расскажешь? Зачем? Мне это не интересно...

— Ой, ли! Ты же книгу о ней писать собираешься.

У Бестужевой появилось основание для беспокойства.

«Ленка, таки проболталась, сука! Не знаю, что я сделаю, когда её увижу...»

А вслух сказала: — Она сама мне всё напишет. Обещала.

— Хочешь по чужим бумажкам узнать, каково изменять мужу? Не получится. К тому же у нас есть нечто общее.

— И что же?

— Мой Малыш. Мы оба к нему не равнодушны...

— Ты хреновый оппонент и не умеешь слушать советы! — рассердилась Бестужева.

— В каком смысле?

— Всё время торопишь события...

— У меня есть перспектива?

— В отношении меня ни-ка-кой! — сказала Нина Георгиевна и вышла из спортзала, довольная своей стойкостью...

...

Новость о гибели генерал-майора Репина прилетела в далёкий гарнизон раньше, чем официальное сообщение, не говоря уже о некрологе в армейской газете.

Несчастный случай поражал своей нелепостью.

Из всех вариантов «одна бабка сказала» удалось сложить следующее.

Во время заключительного дня учений, когда уже было ясно, что высокое начальство склонно дать положительную оценку стараниям подразделений и частей, принимавших участие в манёврах и стрельбах, не знающий покоя начальник политотдела армии, наконец-то, расслабился, поверил, что «всё прокатило» и решил: «Настала пора и ему получить свою долю похвалы из рук министра обороны СССР».

С бодрым докладом генерал Репин на вертолёте Ми-8 прибыл к подножию сопки, на плоской вершине которой находился командный ...

 Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх