Лёгкие деньги. Часть вторая из двух

Страница: 22 из 27

ладошками.

Отвратительно. А вот его ладонь очень даже хороша. До мурашек.

Мавка прильнула к волхву боком, но тот ловко увернулся. Потянул вперёд, сквозь черноту.

— Идём же.

— Куда?... — осторожно спросила Айне. Под копытами мерно хрустел песок.

— Не знаю, — ответил волхв. — Это вильское гнездо. Вильи, знаешь, создания непредсказуемые.

— Знаю, — улыбнулась мавка, — я ведь тоже вилья.

Искор фыркнул в темноте. Мерно простукивал дорогу посох.

— Не сомневаюсь, — ответил волхв. — Только не забывай, что это не ты — вилья. А то, что живёт внутри тебя. Все твои желания и помыслы вполне человеческие. Страсти, переживания, это часть Яви. Для духа, которого ты зовёшь вильей, все это безразличная мишура. Как и для тебя его проблемы не имеют никакого значения. Ты подарила ему тело, он подарил тебе здоровье и смысл жизни.

— Хочешь удивить мавку рассказами о мавьей природе?

Повисла тишина. Айне хотела вклинить в паузу что-нибудь обидное, но на ум ничего не пришло. Человечьи рассуждения о чуждых им вещах почему-то всегда вызывали в ней раздражение. Ну, подумаешь, детский верхоглядный лепет.

А нет, задевает.

— Нет, — вздохнул Искор. — Хочу, чтобы ты поняла. Тот, кто живёт в этой заколдованной норе, свою вилью слышит, чувствует, и понимает. Потому для меня он странный и непредсказуемый. Если ты — такая же как он, мне тебя искренне жаль, Айнеке.

Злость царапнула сердце.

— Я не чувствую себя несчастной, — холодно заметила мавка. — Мне завидуют женщины. И не только потому, что меня хотят их мужья. Все до единого. А еще потому, что на лице моём нескоро появятся морщины. Что у меня не болит поясница после обычного дня. И не крутит живот каждый месяц. Мне никогда не придётся подтыкаться тряпками. Молчи, Искор. Да, рожать мне тоже не придётся, но за всё — своя цена. И если бы мне удалось посадить на цепь возле дома живую каменюку — я стала бы еще счастливее.

— А еще ты сильнее, быстрее и умнее, — заметил волхв. Помолчав немного, добавил: — В перспективе. Не обижайся.

Мавка, удивляясь самой себе, восприняла реплику спокойно.

— Допустим. И чего ж ты нас жалеешь?

— Разделяя душу, вы разделяете тело. И чем больше даёте — тем больше получаете в итоге. Цена за твоё могущество, которым гордишься — душа и самость. Вилья не может нормально жить без твоего тела. Без него ему будет недоступна огромная часть Яви. И чем больше «тебя» он получит, тем сильнее станет. Наш с тобой знакомец — могучий творец. У людей на такие катакомбы ушли бы десятилетия. Он справился, безо всякого шума, меньше чем за год. Про живую каменюку и говорить нечего, для человека это недостижимое могущество. А теперь подумай о цене, какую он заплатил.

Искор сделал паузу. Молчала и Айне.

— Уверен что вилья сожрал в нём всё, до чего дотянулся. Не со зла — такая уж его природа. Он, возможно, и не понимает вовсе что творит. Просто берёт и все. А от человека в итоге остается безумный огрызок. И с этим огрызком ты вот-вот познакомишься.

— Я, по-твоему, тоже огрызок?

— Ты, по-моему, сама знаешь ответ. Мавки приготовлены по рецепту, проверенному временем. Искусной мастерицей, твоей богиней, Мавхой. Все, из чего состоит твоя суть, Айне, тщательно замерено. И потому в тебе нет ничего лишнего. Ты красива, здорова и успешна. Дикому вилью никто не помогал, он получился сам по себе — непредсказуемым, больным и опасным.

Впереди замаячил бледный дневной свет. Волхв ускорил шаг.

— Слава предкам, я не огрызок, — буркнула мавка, — я — стряпня! А Мавха что-то вроде стряпухи. Кто в этой дыре безумен — тема, достойная обсуждения. Мне так видится.

Светлое пятно оформилось в неаккуратную, будто наспех вырубленную арку. Тусклые лучи падали на истоптанный желтый песок, сходящиеся под углом стены коридора. Сквозняк тащился у ног, лизал кожу.

Запахло свежестью.

В сердце мавки зрело беспокойство, грозя обратиться паникой. И стены, и портал, все это выглядело столь же реальным, сколько абсолютно неуместным, глупым, нелепым. Сумасшедшим. Ей вдруг показалось, что беззубая ругань с волхвом — единственный способ остаться умом в реальности, и не скатиться... Айне сама не знала, куда боялась скатиться.

— И чьё же я, по-твоему, блюдо? — Продолжила девушка. Страх жал горло, и слова родились хрипло-придушенными.

Искор остановился. Теперь, на фоне арки Айне видела только его тёмный силуэт.

«А ведь он всерьез задумался», — с удивлением и ужасом поняла мавка. — «Предки, точно блаженный».

— Эпохи, — ответил Искор. — Она сожрёт тебя, и выплюнет в землю кости. А ты до конца будешь думать, что прожила жизнь. Это прекрасное видение, Айнеке. Только не забывай, что люди запоминают чаще пир, чем блюда. Нам нужно идти.

После чего, с тем же упорством, потащил мавку к спасительному (как ей казалось) светлому пятну.

Темнота под невидимым потолком колыхнулась. Айне отчетливо видела это, но не глазами. Чем-то другим... душой? Сердцем?

— Твоё дикарское красноречие, — произнёс задорный детский голосок, — как плохая игра на гуслях стаду зайцев. Посреди леса. Зайцы не поймут, а приличные люди эти самые гусли переломят о хребет. Как живёшь — то с этим?

Мавка бросила наверх раздраженный взгляд.

— Не считайте меня дурой. Вы оба.

За проёмом арки открылась широкая зала, с устланным каменными плитами полом, разделённая рядами витых, зелёных от времени и влаги колонн. Между колоннами ютились высокие, сделанные не без фантазии шкафы с дверцами. Айнеке уже видела что-то подобное, много лет назад — когда жила в доме наставницы.

Точно такие же, как сама Айне их прозвала, «домовины» скрывали в себе кучу разных вещей. От хитро развешанных платьев, до упрятанных в деревянные «соты» свитков. Позже, уже на воле, мавка предпочла хлипким домовинам самые обыкновенные сундуки.

Мысли прервал Искор. Он замер, прислушиваясь. Бесцеремонно вырвал руку — тонкие пальцы вцепились в посох. Лёгким движением плеча волхв отодвинул мавку за спину.

— Если хочешь уйти отсюда — ничего не трогай, — буркнул он, не оборачиваясь.

Волхв указал посохом в дверной проём.

— А ты, если хочешь жить, выходи. Не то шарахну молнией.

В темноте проёма мелькнуло что-то светлое.

— Давай, поспешай, — повторил Искор. — Мне совсем не улыбается вылезти отсюда через сто лет. Сама знаешь, как здесь течёт время.

Скрипнул песок — на каменный пол ступила обутая в простенькие черевики ножка. Взгляд Айне скользнул выше, по длинному, некрашеному хлопковому платью. Надетому не по размеру — оно болталось на знакомой фигурке.

Божена удивленно хлопнула глазами. Пробежала пальчиками по толстой, теперь уже аккуратно забранной косе.

— А? — произнесла мавка.

— Я за вами... — испуганно проговорила светловолосая, нервно облизнув губы.

Искор нетерпеливо махнул посохом.

— Шла, да-да, это и ежу понятно, — холодно сказал он. — Брось нож.

Девушка выставила вперёд открытые пухлые ладошки.

— Искор...

Айнеке могла поклясться — лиса на оголовье оскалила деревянные зубы.

— Нож, — с нажимом произнёс волхв. — Я начинаю думать, что ты хочешь нас задержать, Божена.

Мавка осторожно тронула волхва за плечо. Искор вздрогнул. Но взгляда от светловолосой не оторвал. Напрягся даже сильнее прежнего.

Морок? Наваждение? Айне моргнула для верности — раз волхву удалось отвести ей глаза. Но тогда всё было иначе. Но будь тут настоящая Божена, стал бы вставать в позу? Или впрямь сошел с ума? Или задумал что-то нехорошее?

Лисьи глаза сверкнули огнём. Божена испуганно пискнула. Как-то, на удивление ловко, махнула ручкой. Прямо пред её носом, из воздуха, появился нож. Мгновение он висел в воздухе, после чего со звоном упал на камни.

Трое стояли, молча глядя друг на друга.

— И что теперь? — разочарованно произнесла Божена. Девушка не казалась больше испуганной. Скорее раздраженной....  Читать дальше →

наверх