Лёгкие деньги. Часть вторая из двух

Страница: 24 из 27

— по сравнению с первой залой — комнатке сомневаться не приходилось.

Кабинет.

Вид он имел холодный, и немного помпезный. Каменные стены и пол украшала удивительная мозаика. Тонкие колонны зеленого от времени влаги мрамора покрывала вязь алого плюща.

Листочки едва подрагивали на крепком сквозняке.

Прежде Айне с лёгкостью читала посылы интерьера. Чаще мавке приходилось видеть сбивчивые попытки хозяев рассказать о том что «все у нас хорошо, и сыто-богато-здорово, а будет еще хорошее, сытнее, богаче». Но попадались исключения.

Таковое ей открылось сейчас.

«Я не-человек. Очень важный не-человек, возможно, самый умный, пусть не самый значительный».

«Нечеловечность» хозяина мавка поставила под сомнение. Очень по-человечески взлезать в нечеловеческую шкуру.

Но вкус хозяин имел: в самом центре потолка архитектор проделал огромную дыру. Из неё лился неестественно-яркий свет. Падал на заваленную бумагами столешницу, обрисовывал массивные, выполненные в виде змей, ножки старой бронзы.

Из мебели, помимо стола, имелся еще и стул. Его, вместе с хозяином, скрывал плотный мрак.

Никакого суетного человечьего мельтешения. Творческий бардак и храмовый аскетизм.

— Чего морщишься? Мавке, я вижу, нравится, — произнёс хозяин. Голос остался прежним: чистым, не поломанным — мальчишеским.

Искор оперся о посох. Вздохнул.

— Вообще, я устал и хочу спать, — сказал он, — но так да, паршиво живёшь. На твоём месте я устроился бы уютнее.

— Радуйся, что не на нём.

Волхв улыбнулся. В луче света появилась детская рука. Короткие пальчики сжимали перо. Кончик его что-то начертал на бумажном листе. Без того исписанном.

— Ай–не-ке, — по слогам произнёс хозяин. — Наивное и чистое дитя.

Мавка фыркнула.

— Не смей спорить! Ты, Ай-не-ке, блуждаешь в темноте. Все блуждают, да. Но ты не все. Тебе особенно не повезло. Знаешь почему? В темноте ходят волки. У них нет глаз, но есть нюх и о-о-о-чень чуткие уши. И Айнеке, некрасивая девочка с красивым именем, напоролась на них дважды.

Хозяин приподнял перо над бумагой. На кончике повисла жирная черная капля.

— Первый раз тебя поймали ведьмы. И некрасивая девочка стала красавицей. Второй раз, когда встретила Искора. Знаешь, чем он промышляет, мавка? Не знаешь, это ясное дело. Кабы знала — имела б разумение, почему ты... доблуждалась.

Айне бросила на Искора вопрошающий взгляд. Волхв стоял не шевелясь. Прерывать духа в его планы явно не входило.

Похожая мысль посетила и хозяина.

— А чего ты молчишь, белобрысый? — зло спросил он. — Дашь закончить?

— Дам. Секретов у меня нет. А если и есть, не по твоему они уму.

Детская ладошка сжалась в кулачок, сминая перо.

— Ну так слушай, Ай-не-ке. Твой «волхв» заживо ест наших сестёр и братьев. Он этим живёт. Разделывает одарённых как мясник быков на бойне. Отделяет духа от души, такое вот ремесло. И все бы ничего. Но духа позже, он приращивает к новой душе. Только за деньги. Есть у тебя к нему теперь симпатия?

— Тебе не должно быть дела до моих симпатий, — буркнула мавка.

Но все-таки сдвинулась на шаг в сторону от волхва. Искор продолжил буравить взглядом темноту.

Хозяин подался вперёд. Свет заиграл на светлых, непослушных кудрях. Выхватил округлое детское личико — что было бы вполне мило. Не будь на мордашке пары огромных жабьих глаз.

Они будто светились изнутри, как горит на солнце янтарь.

Мальчик хищно оскалился.

— Нет, нет, нет, — проговорил он. — Ты не поняла. Волхв прикрывается твоей влюблённостью, как щитом. Он прикрывается тобой, Айнеке. Поставил тебя в очень неудобное положение — между молотом и наковальней. Тобой пользуются — это не приходило в голову? Знаешь, что делают со щитом, когда тот приходит в негодность? Его выбрасывают.

По телу пробежали мурашки. Айне отступила — глухо стукнуло в тишине копыто.

— Я пришла сюда не из-за волхва, — неуверенно произнесла она.

Дух медленно развел руками. Скорчил удивлённую гримасу.

— Твой друг, — продолжил он вкрадчиво, — делал страшные вещи. Да. Однажды он развоплотил мавку.

Айне облизнула губы.

— Ты врёшь. Это невозможно.

— Мне веры нет, да. Я всего-то сижу тут, в норе и пишу книжки. Спроси у того, кто убил мою собаку, вломился в мой дом. Ему веры больше.

Девушка посмотрела на Искора. Тот не отрывая взгляда, кивнул.

— Что? — прошептала мавка. — Но...

Громкий хлопок заставил тело вздрогнуть. Мальчишка, довольный произведённым эффектом, еще раз хлопнул в ладоши. Оскалил мелкие зубки.

— Вот и нет, — вкрадчиво проговорил он, — больше у тебя защиты, Искор.

За спиной тихо заскулила Божена. Девушка вцепилась пальцами в плечи мавки, с силой потянула на себя. В голове промелькнула мысль, что нужно защищаться, хоть как-то. Но мышцы не слушались. К счастью светловолосая и не думала причинять вред. Она оттаскивала подругу дальше от волхва.

— Как?! — крикнула Айне.

Искор бросил на неё короткий взгляд.

— Вот так, — ответил он, приподнимая левую руку.

Мальчишка, ойкнув, начал приподниматься над столом. Вслед за движением кисти. Жубьеглазыопал в луч света, и Айне увидела, что мальчик одет в лёгкую, без рукавов накидку

Волхв, что-то шепнув, сжал пальцы в кулак — мальчишку будто сдавило невидимой силой. Ткань смялась, из тощей груди вырвался жалобный сип.

— А затем, — произнёс Искор, распрямляя пальцы, — вот так...

Дух выпучил глаза.

— Так нельзя! — крикнула мавка.

Попыталась рвануться вперёд, но Божена держала крепко. Волхв устало посмотрел на девушек.

— Значит, можно решать за детей, кем им быть? И принимать результат как данное?

Айне молчала, закусив губу. Они просто спасут Божену. Все остальное — потом.

— Знала бы ты, сколько хорошеньких девочек он замучил. Заманил в воду, утопил. Обещал, что сделает их прекрасными русалками...

— Так они ими и становились, — просипел дух, извиваясь в двух локтях над столешницей. — Прекрасными русалками!

— Прекрасными они были до твоего появления. А навью делались уже после.

Взгляд мальчшки сделался почти человеческим. Напуганно-затравленным.

— Эй, эй, Искор, — заорал он, — опомнись, э! Это было давно, помнишь? Мы об этом говорили! Я больше так не делаю!

— Ты смеешь меня укорять в убийстве Ниёлы, — с уже различимой яростью в голосе произнёс Искор. — Она тоже любила дурить головы. Как ты!

Мальчишка задёргался сильнее, пытаясь вырваться. Тело, словно на верёвке, закрутилось вокруг невидимой оси. И духу то и дело приходилось выворачивать голову, чтобы поймать взгляд Искора.

— Она была редкой сукой, — крикнул он, — Искор! Послушай! Я б её сам прибил, выпади такая оказия... О-о-о! Придурошный, оставь меня в покое!

Пальцы духа разжались. В серебристом потоке света кувыркнулось смятое перо. Оно падало жалко, стремительно, как и должно падать мятым перьям.

Но что-то здесь было не так. Увлеченный Искор ничего не заметил. Но от Айне не укрылось ни падение, ни то, что пёрышко зависло над бумагами. Словно поддерживаемое бьющим снизу потоком воздуха.

Перо бешено вращалось, разрастаясь на глазах в крупный комок пуха. Айне открыла было рот, но поздно — комок сорвался с места, и, бесшумно хлопая крыльями, рванулся к волхву.

Мавка успела разглядеть совиные глаза — блюдца, растопыренные когти.

Время растянулось. Такое с Айне бывало, когда приближалось что-то опасное. И неизбежное. Не будь этого странного выверта времени, для мавки всё сложилось бы в непонятное мельтешение.

Искор перехватил посох двумя руками. Выгнулся дугой — и оголовье посоха на бешеной скорости ударило сову в брюхо. Птица, удивлённо ухнув, отлетела в темноту.

Сила, держащая мальчишку, отступила. Словно веревку подрубили: мелькнули в воздухе ноги — лоб жабьеглазого со стуком встретил столешницу. И тут же, не чуя ...  Читать дальше →

наверх