Приближение к цели

собрания, то ли с преднамеренным сарказмом. Но бросил взгляд на стоящую рядом жену, спохватился и, шутя, поднял руки: — Шучу, шучу. Не лезь в бутылку. Идея, действительно, замечательная. Ты — талантливый хореограф и, я уверен, сделаешь, всё в лучшем виде.

— Прежде всего, я — балерина! А хореограф — поневоле, — сказала Бестужева.

— Конечно, конечно, — торопливо согласился Поляков и отложил ложку. — Так в чём тебе я должен помочь?

— Надо сделать оформление сценического пространства. Установить декорацию, нарисовать задник, кулисы. По возможности, занавес.

— Только-то всёго?

Нина Георгиевна уловила в голосе мужа плохо скрытую иронию.

— Это максимум, — сказала она. — Для первого раза, хотя бы, нарисовать задник.

— Из чего он делается?

— Из натуральной или синтетической ткани, тюля, сетки...

— Маскировочная сетка годиться?

— Шутишь? На заднике должно быть изображено озеро и лунная ночь. Что бы такое нарисовать, надо иметь светлую материю.

— На всю сцену? Ого! Это, примерно, квадратов шестьдесят... Тридцать простыней.

— Простыни?

— Они же белые и прочные. Если новые. Можно будет списать, как бэушные. Это решим. Что ещё?

— Марля, крахмал для юбочек...

— Мелочь! Краски, какие?

— Надо с художником посоветоваться.

— А художник кто?

— Я думала, ты посоветуешь.

— Я? У меня же воинская часть, а не художественное училище... — подполковник Поляков на минуту задумался.

Отщипнул от краюхи кусочек хлеба, помешал вермишелевый супчик на милом его желудку курином бульоне, прикинул в уме варианты.

Нина Георгиевна смотрела на дорогое сердцу лицо, и ждала ответа.

— Вспомнил! — лик подполковника прояснился. — В роте капитана Калинина есть неплохой богомаз. Представляешь, он за месяц в одиночку успел оформить Ленинскую комнату и гарнизонную библиотеку! Не просто написал планшетики, а размалевал стены, точно картины. И очень прилично. Как же его фамилия?..

— Большаков, — сказала Нина Георгиевна отрешённым голосом.

— Точно! Большаков. Ты тоже о нём слышала? От Леночки Калининой? Весьма талантливый юноша. Надо сказать капитану, пусть направит этого бойца, временно, скажем на месяц, в штат Дома офицеров. Как тебе, милая, такое решение вопроса? Нормально?

«Да уж, куда нормальнее? — подумала Нина Георгиевна. — Знал бы ты, мил дружок, как сей «талантливый юноша» способен работать двадцать первым пальцем... « — она добавила мужу половник горячего супа, положила на отдельное блюдце куриную ножку. — «Этот «талант» будет и к твоей жене подкатывать, однозначно... Видела я его ручища! Схватит — не вырвешься... Только обломятся ему...»

— Вкусно приготовлено, — похвалил Поляков. — Ты у меня и красавица, и добрая хозяюшка!

— Спасибо. Я старалась, — ответила Нина Георгиевна на автомате, продолжая рассуждать о предстоящей работе с любовником Калиненой

Муж даже не представляет, как не хочется ей иметь, что-то общее, с этим «донжуаном в гимнастёрке»! sexytales Но видно, придётся, какое-то время, терпеть...

«Хотя, если книгу, на самом деле, писать (почему бы и нет?), в этом общении найдётся положительная сторона. Всплывёт, что-нибудь, эксклюзивное, о чём «забудет» сообщить Калинина».

Эти мысли пронеслись в прекрасной голове Нины Георгиевны со скоростью звука и, в реальности, заняли не более двух-трёх секунд.

Между тем, от подполковника не ускользнула быстрая тень на лице любимой.

— Что-то не так? — спросил он, придержав у рта ложку с супом.

Нина внутренне напряглась: — С чего ты взял?

— Почему-то мне так показалось.

— Ерунда! Я без претензий. Большаков, так Большаков, — на красивых губах Нины появилась улыбка. — Только ты, милый, с этими решениями не затягивай. Подсуетись.

— Угу, — сказал Поляков и принялся за еду, которая, к слову сказать, слегка поостыла...

...

Когда муж насытился, Нина Григорьевна задал вопрос, без которого не проходило ни дня Вариации вопроса и ответов были различные, но суть оставалась одна — когда ожидать перевод подполковника Полякова в Московский военный округ?

— Как у тебя с переводом? Осложнений не ожидается?

— Всё под контролем, милая, — ответил Поляков, устраиваясь в своё любимое кресло. — Вот пройдут войсковые учения, можно будет собирать чемоданы.

— Сроки не приблизились? Успею поставить спектакль?

— Это, где-то, в мае-июне. Окончательные даты ещё не назначены.

— Раньше никак?

— Дорогая, сам министр обороны Андрей Анатольевич Гречко на учениях будет! Кто же его поторопит?

— Ладно. Не люблю опаздывать или догонять...

— Тут мы с тобой одинаковые. — Поляков отложил газету. — Что-то давненько ты меня не баловала... Пока дети спят... Надеюсь, сегодня у тебя нет овуляции? — он посмотрел на часы и положил руку на гульфик брюк. — Минут двадцать у нас есть.

Намёк на озорство промелькнул в тёмных, как орех в шоколаде, глазах Бестужевой. Она сделала милую гримаску и очаровательным балетным па приблизилась к креслу. Опустилась перед мужем на колени.

— Значит лишь это... — с некоторым разочарованием произнес подполковник. — Ну, что ж... — и стал наблюдать за действиями жены.

Сначала та скинула бретельки сарафана и оголила свои плечи. Потом высвободила грудь.

Придержала изящными пальцами тяжёлую с розовыми сосками красоту, дождалась, когда выставленный член супруга окажется снаружи и, обжав тугими полушариями этот «инструмент», начала двигать ими вдоль твердеющего ствола.

«А у Большакова эта штука и больше, и толще», — вспомнила недавний рассказ Калининой Бестужева, уверовав себя, что констатирует этот факт без всякой задней мысли...

Муж не обладал исключительными размерами детородного органа, но когда возбуждался, головка члена значительно увеличивалась и выглядывала из приятного «плена» алой клубничкой.

Игра заключалась в том, что Нина Георгиевна должна была успеть ухватить эту «клубничку» губами и засосать, как можно глубже, в рот.

Поляков называл, такой минет — «Помоги балерону!»

Откуда он взял, что перед выступлениями, балерины отсасывают своим партнёрам по танцу излишки спермы, чтобы те не осрамились на сцене, Бестужева понятия не имела. Где-то в начале их супружеской жизни, она впервые узнала от мужа эту закулисную подробность, Посмеялась над ней, но, тем ни менее, условия игры приняла. И с тех пор изображала «как, кому-то, «помогает».

— Ты ведь так это делала? — спрашивал Поляков, двигая тазом навстречу красивой голове супруги.

— Угу... — подтверждала та, с членом во рту.

— И всегда глотала?..

— Угу...

— А передок берегла для мужа?

— Угу...

— Никому его не подставишь?

— У-у...

Подполковник блаженствовал.

— А ну, ускорься!..

Нина Георгиевна, отпустила груди и, перехватив член пальчиками, быстро-быстро задвигала ими от своих губ к мошонке и обратно. При этом глядела на мужа невинным, как у месячного щенка, взглядом.

Поляков всегда обожал этот момент!

Его взор затуманился, дыхание усилилось. В прелестный ротик Нины Георгиевны выплеснулась пульсирующая струйка тёплой спермы.

Верная жена проглатывала «подарок», облизала залупу и заправила опавший член в брюки. По-деловому, пуговка за пуговкой, застегнула гульфик.

Поляков взглянул на часы: — Пора!

Поднял жену с колен, поцеловал в обе щёки и пошёл надевать китель. Он отбывал на службу в добром здравии и в замечательном расположении духа...

...

Через три дня Бестужева пришла в гарнизонную библиотеку. Дождалась в подсобке, когда Калинина выдаст книги посетителям (их было с десяток), и спросила у Елены, написала ли та, о чём её просили?

Калинина ответила, что не успела, потому, что с открытием в библиотеке всегда кто-то присутствует, а дома такие вещи она ...  Читать дальше →