Тридцать три. Часть 32

Я открыл глаза. Рука затекла. На ней спала Яна. Я думал, что она ушла, ан нет. Она прижалась, закинув на меня ногу и руку. Глянул на часы-через полчаса вставать. Голова шумела от выпитого. Хотелось пива, но нельзя. Я не разрешал себе являться на работу с запахом спиртного. Попробовал освободить руку и разбудил Яну.

— Ты куда?

— В туалет.

Она стала снимать с меня ногу и внутренней стороной колена наткнулась на мучающегося бессонницей член.

— О! Какой ты неугомонный! Ты меня хочешь?

Я хотел сказать, что просто хочу ссать, но увидев её глаза, соврал.

— Конечно хочу, но тебе сейчас нельзя. У тебя там всё воспалено и тебе будет просто больно и всё. А я не хочу, чтобы твои воспоминания обо мне были связаны с болью.

— Это ничего, я потерплю. Иди ко мне, я тоже хочу.

— Я тебе говорю, что тебе будет очень больно. Не надо этого делать.

Она вскочила на меня верхом и попробовала вставить в себя головку. Она закусила губу, слёзы потекли по щекам.

— Но я хочу! Я хочу тебя! Не уже ли это всё и тебя больше не увижу.

— Тебе надо было прийти ко мне недели две назад. Тогда бы мы с тобой хорошо повеселились. А сейчас извини. Это всё.

Я встал и ушел в туалет. Принял душ, не обращая внимание на долгий звон будильника, гладко выбрился, почистил зубы. Когда я вышел из ванной Яны в номере не было. Ну вот. Ещё одна исковерканная мной судьба, грустно подумал я, не испытывая при этом никакого угрызения совести.

Люся накормила меня плотным завтраком.

— Бабуля наша хоть жива? — спросил я, усаживаясь за стол.

— Ещё не видела. Да что с ней сделается?

— Ну всё-таки. Не хотелось бы быть в числе тех, кто видел её последним.

— Тьфу! На тебя. Накаркаешь ещё.

Дверь открылась и в буфет вошла пожилая женщина с нарочито неряшливо уложенными седыми волосами, с весёлым румяным лицом, совершенно не гармонирующим с траурным чёрным платьем.

— Доброе утро! Всем привет! Как спалось?

— Галина Андреевна? Вас просто не узнать! — воскликнула Люся.

Я вообще потерял дар речи, застыв с вилкой во рту. Галина обошла столы, подошла ко мне, отвела вилку и поцеловала в губы.

— Доброе утро, милый.

— Как самочувствие?

— Превосходное. Я как родилась за ново!

— Искренне рад за вас.

— Люся, будь добра, налей мне рюмочку коньяку.

— С утра?

— У меня сегодня трудный день. Похороны брата, поминки. Если бы ни эта сумасшедшая ночь, я бы, наверное, тоже скоро бы умерла. А теперь я хочу жить. И за это я и хочу выпить. Вам бы я с удовольствием предложила бы составить мне компанию, но ведь вам на работу.

— По пять капель можно. Тем более за жизнь.

— Может быть ещё увидимся? Пока! — она скрылась в дверях.

— Вот тебе и бабуля! А ты ещё о её жизни беспокоился.

Я быстро доел и ушел.

В фойе меня встретила Марья. Живот у неё казалось вырос ещё больше.

— Ты куда с таким-то животом собралась? Сидела бы уж дома. Не дай Бог, родишь по дороге.

— Я не на завод, в консультацию.

— Что-нибудь болит?

— Так, на всякий случай. Скоро лететь. Хочу узнать, как лучше сделать.

— Давай потихоньку.

Макс встретил меня у раздевалки. Видок у него был помятый.

— Привет! Опять «летуны»?

— Они окаянные. Ты сегодня тоже не первой свежести. Гостиница?

Я кивнул.

— Сегодня-то чего делать? Сдали уже всё. Работает как часы.

— Отдыхай и наблюдай. Обкатка. Ладно, до вечера.

— Привет Марго!

— Мог бы и сам зайти.

— Подумаю.

От безделья я болтался по цеху, заглянул в ВЦ, но там занимались чем-то серьёзным и было не до меня. С Марго я только обменялся мимолётным приветственным поцелуем. В библиотеке я надеялся, по крайней мере, поболтать с Алевтиной, но она, в кругу помощников, занималась приёмкой вороха технической документации, присланной к нашей установке. Да и взгляд её от разговора не сулил ничего приятного. Света, которую я давно не видел, сидела в приёмной заваленная папками с актами, которые нужно было проверить, скомпоновать, сделать копии. В общем, и здесь я оказался лишним. Каморка Даши для меня была закрыта. Сестрички? Таня и Маня. Я попробовал на вкус эти имена, вспомнил их фигурки и не ощутил никакого влечения.

Во, блин! Дожил! Даже поговорить не с кем! И кабинета у меня никакого нет и кости бросить не где. Пока я жалел себя, никому не нужного, ноги сами привели меня к дверям столовой, из которых тянуло убийственно соблазнительными запахами свежей выпечки. Дверь была открыта, и я вошел.

— Рано ещё! Мы ещё не отпускаем! — раздался из глубины зычный женский голос.

— Тогда вам сегодня и не придётся открываться?

— Это ещё почему? — высунулась в окно раздачи миловидное полное личико, само напоминающее сдобную булочку, и, что приятнее всего, в разрезе халата мелькали, покачиваясь, полные голые груди.

— Потому, что я умру на пороге, захлебнувшись слюной, и перекрою вход в столовую.

Лицо расплылось в довольной улыбке.

— На, одень — она бросила мне белый халат, — и проходи сюда.

Служебная дверь открылась, и я оказался в святая святых — в цеху столовой. Стучали ножи по разделочным доскам, скворчали сковородки, парили кастрюли, рычали какие-то механизмы. Девушка, это оказалась не высокая, такая же сдобная, как и лицо, особа, провела меня через помещение, явно связанное с мукой, в комнатку и усадила у стола с целым блюдом пирожков, булочек, беляшей, ватрушек и прочей вкуснятины. Я и на самом деле был на грани того чтобы захлебнуться слюной.

— Ешь. Я щас.

Я присмотрел себе сочный беляш и впился в него зубами. Горячий сок закапал по подбородку и пальцам. О! Блаженство!

Девушка вернулась с графином морса и с кружкой молока.

— Или может быть чай или кофе?

— О фея! Из твоих рук я готов выпить и яд. Что за изысканный вкус! И молоко к пирогам как нельзя лучше.

Я взял пухлую руку девушки, со следами муки, и поцеловал.

— Ну что вы, что вы. Как я фей, просто пекарь.

— Вы волшебница и вы не дали пасть мне от злобных духов, соблазняющих путников запахом вашей выпечки. Как зовут тебя, фея?

— Настя. — она зарделась. — Ешьте ещё. Вам понравилось?

Я кивал, поглощая очередной пирог, на сей раз с картошкой и грибами.

— Это что — мухоморы? — я схватился за живот и повалился на пол.

Она в ужасе упала рядом на коленки, а я, растянувшись на полу завалил её на себя и припал к пухлым и мягким как её булочки губам. Ещё через мгновение она лежала на спине, обхватив меня за шею, а я мял её сдобные упругие груди. Что на меня нашло, но ещё через десяток секунд я вошёл в неё откинув морской клапан комбеза и отодвинув в сторону перемычку её трусиков. Это бы сумасшедший секс, спонтанный и быстрый.

— В тебя можно?

— Нет! Хочешь я возьму в рот.

— Я ещё хочу побыть в тебе, там так уютно. Ты можешь кончить?

— Не в такой обстановке. Но мне хорошо. Очень хорошо. Ещё. Мммм! Мммм! Мммм!

Действительно в её мягкой вагине было уютно, и я быстро приближался к финалу. Ещё пара мощных толчков и я перехватываю дёргающийся в оргазме член кулаком, встаю на колени и опускаю головку в овал губ, сомкнувшихся на шейке. Она сглатывает, раз, другой и погружает член глубоко в глотку, а на обратном пути высасывает все остатки семени. У меня кружится голова. Я отрываю её от члена, поднимаю и целую в губы. Я хочу чувствовать её тело, тискать батоны её грудей, но мешается дурацкий фартук, и это немного охлаждает мне голову и порывы.

— Откуда ты взялся? Цунами? Александр Македонский! Пришел, увидел, победил.

— Не Македонский, но Александр. И победил не я, а ты, полностью меня обезоружив и лишив рассудка. Извини, если я тебя обидел, но я неудержимо возжелал тебя.

— Надеюсь, ты получил то, что желал? А я не в обиде. Для меня это подарок судьбы.

— Чего так?

— Я толстая и никому, такая не ...