Тридцать три. Часть 20

Девчонки долго возились в ванной, приводя себя в порядок после вчерашнего катаклизма. Поэтому, когда они вышли мы с Максом ломанулись к унитазу вдвоём и в две струи заставили дребезжать его фарфоровое тело. Дальше — проще. Бриться нечем, и не надо, обойдёмся. Думаю, девочки не обидятся, если мы воспользуемся их зубными щетками, свои люди. Сполоснув, на всякий случай и муди, мы вышли в комнату, как два Аполлона, в неглиже. Девчонки накинули домашние халатики и ожидали нас сидя у стола. Без макияжа и укладок они выглядели всё так же очаровательно. Надя румяная, а Света чуть бледная и с тенями вокруг глаз, тянули к себе тёплыми улыбками.

На столе с вечера осталось полно еды и выпивки, как-то было не до неё. Зато сегодня молодые организмы требовали пополнения запасов. После рюмашки коньяка мир заиграл радугой, отражаясь от свежего пушистого снега, выпавшего ночью. Надя, сидящая между мной и Максимом, опустила руку под стол и нащупала висящую колбаску моего члена. Глаза её озорно искрились. Макс тоже резко оторвался от тарелки.

— Знаете, что бы я хотела на десерт? — Мечтательно закатив глаза, спросила она.

— Мороженого? Я видела вчера в холодильнике. — Предположила сидящая напротив Света и не видящая, что происходит под столом.

— Света, ты почти угадала. Неси.

— Что ты ещё выдумала, неугомонная?

— Увидите.

Света принесла четыре креманки с горками мороженого политых вареньем.

— Мальчики, встаньте и подойдите сюда. — Её идея была понятна. Интересно исполнение.

Она взяла мой висящий член и сунула в ледяную массу, поводила им, стараясь сильнее обмакнуть. Ледяные иголки пронизали головку. Она съёжилась, стараясь спрятаться в складках крайней плоти. Он тут весь скукоженный член был захвачен горячими губами, сладкое мороженое слизывал шустрый язычок.

— Попробуй, очень вкусно. А я займусь Максом.

Света не стала водить членом в креманке, его уже трудно было согнуть, а насыпала ложечкой мороженое сверху, и когда-то начало таять глубоко погрузила импровизированный бутерброд в широко открытый рот и сомкнула губы, придавив головку языком к нёбу. Несколько капель скатилось и исчезло в выемке между грудей. Я проследил их путь и с сожалением сглотнул, увидев, что Света в трусах. Я представил себе, с каким наслаждением я бы вылизал ей вульву, живот, груди, вымазанные сладком липком мороженном. И опять вздохнул.

— Тебе не нравиться?

— Что ты?! Просто жаль, что я не могу сегодня облизать тебя.

— Да уж! Сегодня не надо. А как насчёт Нади? Отлично получится. Надя Макса, ты Надю, а я тебя.

Макс упёрся лбом и одной рукой в диван и, помогая другой, скармливал Наде мороженое, то обмакивая головку члена в креманку, то в рот лежащей под ним женщины. Я опустил взгляд и только сейчас заметил, насколько тщательно Надюша готовилась к этой встрече.

Мохнатая и взъерошенная в прошлый раз растительность лобка, на сей раз, ровно подстрижена в виде треугольника с закруглёнными краями. Лишний волос удалён, напрочь, открывая взору поблескивающую мякоть от лобка до ануса. Разведённые ноги бессовестно развернули вульву и демонстрировали темнеющий провал конвульсирующего влагалища.

Подцепив солидный кусок мороженого чайной ложкой, я двумя пальцами растянул вход во влагалище. Надя, с довольным «У-у?!», всем телом подалась мне навстречу, а я предательски опустил в неё ложку с мороженым, которая сгинула в вагине вместе с ручкой. Вспомните школьные годы, когда друзья — садисты со смехом засовывали тебе за шиворот сосульку или снежок. Надя часто застонала — «Уф! Уф! Уф!» казать что-либо с забитым головкой ртом она не могла. Живот её напрягся, и из влагалища появилась ручка ложки, которую я тут же вынул, и устрица сомкнула створки. Молочные струйки потекли по промежности. Вознаграждая женщину за мучения, я вобрал всё её вульву в рот и довольное «Ойу-у!» стало мне наградой.

— Лёд есть? Неси. — Обратился я к Свете, услужливо держащую креманки.

Пока Света хлопала на кухне дверкой холодильника и выбивала не послушные кубики из формочки, я скормил Надиной вагине половину мороженого. Видимо лоно привыкло к холоду и к тому времени, когда вернулась Света с кубиками льда, устрица влагалища снова приоткрыла створки. Три прозрачных, с воздушными пузырьками вкраплений, кубика скрылись в темнеющем провале и, чтобы отрезать им обратную дорогу, я заткнул выход членом.

И я, и Надя хором завопили. Надя от неожиданности, а я от боли. Её вагина сжалась так, что, смяв всё её содержимое в один комок, буквально, с силой выплюнула из себя и лёд, и член, и, тонкой струйкой, остатки растаявшего мороженого.

— Дурак! — выскочив из-под Макса, набросилась она на меня с кулаками, повалив на спину. — Надо же придумать! Холодно ведь! Вот простудишь меня, можешь больше не приходить!

— Я сейчас погрею!

— О! О! О! О! — затряслись надо мной груди Нади под толчками Макса, который не пропустил её удобную позу.

— ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ! — звякнул звонок в прихожей.

— Кого несёт в такую рань?!

Надя нехотя слезла с члена и, на ходу натягивая халат, направилась к двери. Я машинально поискал глазами часы. Начало девятого. Рановато для гостей утром выходного дня, а мы и попили, и поели, и баб поимели.

— Во бля! Ты что совсем ёбнулась! В такую рань?

— Он не шевелиться.

— Так ему и надо. Нечего по чужим бабам шастать. Ему, что тебя не хватает или может, не даёшь?

— Да не стоит у него после зоны! Совсем! Услышал, как ты бутылками на площадке гремела вот и захотел на халяву выпить! А тут эти...

Женщина смолкла, уставившись на наши тараны, смотрящие на неё исподлобья. Без бигуди, худощавая женщина лет сорока, в домашнем халате уже не смотрелась скандальной бабой.

— Спит? — поинтересовался Макс.

— Нет. Только глазами моргает, слёзы текут и всё.

— Вовремя ты его сковородкой. Вот он на паралич и нарвался. Не должно было этого случиться. Ладно, поднимем твоего импотента и член поднимем. Но за это платить придётся.

— Я всё отдам, только кроме квартиры у меня ничего не осталось, всё пропил, сволочь!

— Мы натурой возьмём. — Макс двинулся в её сторону.

— Нет! Нет! Я не...

— Ладно. — Макс остановился. — Тогда будешь, всю оставшуюся жизнь кормить это бревно через трубочку и утки выносить.

— А ну, снимай трусы! Быстро! Нечего ломаться! Видела я как, пока твой на зоне парился, завхоза обхаживала.

— Заведующего.

— Какая разница! Снимай трусы, сука! — Надя злорадствовала.

Задрав подол халата на заднице, бледная женщина спустила трусы и быстро сунула их в карман.

— Халат расстегни.

Полы халата медленно разошлись. Короткая полупрозрачная, видавшая виды, комбинашка, едва прикрывала пушистый треугольник тёмных волос и большущие круги вокруг оттопыренных сосков на не большой слегка отвисшей груди.

Я подошёл к женщине и нагло сунул руку ей между ног, раздвинул вялые губы и погрузил палец в предательски влажную вагину. Вынимая пальцы, я провёл ими по всей щели и задержался на маленькой пуговке клитора. Женщина вздрогнула и отвела мою руку. Я поднёс пальцы к носу.

— Лаванда. Она успела подмыться.

— Ах! ты и стерва! Подслушивала?! Сука!

— А чего тут подслушивать. Ты на весь подъезд завывала. Тут и козе понятно.

— Так ты тоже, что ли захотела? Ишь, мужика ей лечить! А сама, подмылась, значит!? Вот, сука!

Надя распалялась всё больше и уже готова была вцепиться соседке в волосы.

— Цыц! Бабы! Всё. Прения закончены! Дело серьёзное. Сейчас женщина расплатится по счетам и пойдём её мужа на ноги ставить. Тебя звать-то как?

— Вера.

— Ну, вот что Вера. Раздевайся и... Сань, ты как?

— Давай, начинай.

— Тогда, Вера, иди сюда.

Как кукловод, двигая её конечностями, Макс поставил Веру раком, и завёл свою елду между ног. Вонзать в неё свой клинок не спешил, а дразнил её вагину длинными проходами по клитору....