Тридцать три. Части 16—18

Подготовка к пуску установки шла к завершению.

Два дня, целых два дня, нас никто не трогал.

В здравпункт, не смотря на предписание врача, я больше не ходил.

Студентки и дипломница куда-то исчезли.

С Марго всё ясно — праздники.

Но куда-то исчезла Дашима.

Света проходила, холодно кивая в ответ на приветствия и комплементы.

В библиотеку ходить не было надобности.

Домой, в гостиницу возвращались, проходя мимо каменных лиц дежурных.

В буфете вдруг исчезло хорошее пиво, но появились горбатые бутерброды с сыром и пережаренная сухая курица.

И ни одной приветливой улыбки.

Даже всегда готовая горничная Лариса избегала встреч с нами, а прижатая как-то в угол, призналась — нам объявили бойкот.

Полина сдержала слово, да ежё и настроила против нас весь коллектив. Это не касалось Виктора и его товарищей, которые, похоже, приобрели себе хорошую «группу поддержки», и всегда приветливо нас встречали, как закадычных друзей. Но это только озлобляло против нас женский персонал.

Запасы в холодильнике стремительно таяли. Назревал финансово — половой кризис. Привыкшие, за последние дни, к разгульной жизни, избытку и женщин, и их внимания, и вина и еды, которую они тащили в обмен на наши ласки, мы оказались в вакууме. Заскучать о половой близости мы ещё не успели. И половое воздержание было нам только на пользу. Но вот остального нам явно не хватало.

Так было до четверга, вернее его вечера.

Возвращаясь с работы, мы с Максом посетили гастроном, пополнить свои запасы, т. к. холодильник опустел совсем. По случаю купили и пива, и водочки и хотели тихо посидеть у телевизора.

— Вас вызывает к себе на ковёр директор гостиницы. Допрыгались, голубчики? Номер триста, в девятнадцать. — Злорадствовала Полина.

— Опаздывать не советую. Зверь. — Шепнул охранник.

— Да что он нам может сделать? — пыхтел возмущённый Макс.

— Например, выселить. — Предположил я. — Написать кляузу руководству.

— Ладно. Пошли. Времени даже переодеться нет.

________________________________

В трёхсотый номер, в торце коридора, вела не вытоптанная ковровая дорожка, да и убранство коридора, говорило, что здесь расположены номера «люкс». В своих свитерах и потёртых джинсах мы чувствовали себя не в своей тарелке. Постучали в широкую резную дверь из настоящего дерева. Тишина. Постучали ещё раз. Щелчок электронного замка и дверь приоткрылась, как бы приглашая нас пройти. Такой автоматикой нас не удивишь, но всё же.

Мы прошли и остолбенели. Но шикарный интерьер был тому причиной. Перед нами стояла женщина, сошедшая с экрана голливудского фильмы о жизни высшего света. Узкое, длинное в пол, нежно — розовое, почти белое, из блестящей мягкой, похожей на шелк ткани, платье обтягивало одно, доступное взору, стройное бедро. Длинная меховая горжетка скрывала всё остальное, кроме изящной руки с длинной сигаретой.

— Спасибо, Серж. Ты можешь идти.

Мимо нас с надменным видом прошёл официант в ливрее, и укатил пустой столик.

— Я представляла вас несколько иначе. — Она подошла вплотную, обдав волной незнакомого приятного запаха. Она не стеснялась седины. Её пышные локоны были уложены в причудливую причёску. Худощавое загорелое, не по сезону, лицо с красиво обведенными, но не яркими, по-детски выпяченными губами. Озорные карие глаза с лучиками прищура в уголках. Аккуратный прямой нос, даже с горбинкой. Что скажешь — лицо красивой, хоть и не молодой, волевой, богатой «светской львицы».

Хорошенько нас, рассмотрев, она повернулась, и пошла к столу, покачивая бёдрами. Мы с Максам дружно сглотнули. И было от чего. Спина, контрастируя загаром с тканью, рельефно поблескивала обнаженной кожей от плеч, прикрытых мехом, до середины ягодиц. Дальше вырез рассекал подол, в котором вальяжно появлялись стройные загорелые ноги на высоком каблуке. Только один единственный кокетливый бантик прикрывал, то, что было ниже копчика, так что у меня возник вопрос о наличии трусиков на этом теле. Видимо уловив ход мыслей, мой член рванулся вверх и оттопырил штанину. Я глянул на Макса. С ним было всё ещё хуже. Он имел вид кобеля, учуявшего запах суки с течкой.

Женщина, еще не проронившая в нашу сторону и пары слов, уже завладела нами. Она повернулась у стола к нам лицом. Видимо, произведённый ею на нас эффект её вполне устроил.

— До меня дошли сведения, сведения, а не слухи, что вы двое сексуально домогались, и не без успеха, как говорят, многих моих сотрудниц. Устраивали пьяные групповые оргии, приводили в номер посторонних женщин и девиц. Как вы можете объяснить столь аморальное своё поведенье?

— Мы никого не насиловали и не склоняли к сожительству. Нам не в чем оправдываться.

— А как же посторонние женщины? Это же предательство! К вам женщины всей душой...

— И телом. — буркнул Макс.

— Да, и телом! И всё это происходит в моей организации, и, заметьте, без моего ведома. А я отвечаю за моральное и душевное состояние коллектива!

— Извините, мэм, но вас ведь здесь не было? Вы не могли... Да и женщина вы не нашего круга. Вернее, наоборот, мы не вашего...

— Теперь я здесь! Не называйте, мня — «мэм». Я — Виктория. Просто — Виктория.

Горжетка скользнула к её ногам и повергла нас в очередной ступор. Фронтальный разрез платья был столь же откровенным. Он заканчивался на лобке, и всё, что было ниже, прикрывал такой же бантик. Зато в районе грудей ткань расходилась как ей или, вернее, хозяйке вздумается. Её грудь, хоть и тронутая возрастом, была по-прежнему упругая, округлая, с весело торчащими сосками, продетыми в отверстия накладок в виде ромашек с жемчужными лепестками, которые то и дело покидали предписанную для них территорию и выглядывали из складок. Нас кадрили. Макс согласно кивнул. Женщина хотела испытать, то, что про нас ей наговорили.

— У Вас, Виктория, жарко. Мы всё поняли, и больше не будем привлекать посторонних. Будем, как это?... общаться исключительно с персоналом вашего отеля. И если пожелаете, будем держать вас в курсе событий, с кем и как. Может, мы пойдём? Или как?

— Или как. — Она наклонилась, разливая вино по хрустальным бокалам, вероятно, лишь для того, чтобы еще раз продемонстрировать свои изысканные груди. — Проходите к столу, мальчики, присаживайтесь.

— Можно хоть свитер снять? — Не дожидаясь разрешения Макс, сдёрнул свитер с майкой и предстал с торсом Апполона. Мне пришлось последовать его примеру, хоть я и многое проигрывал при нашем сравнении. Мы подошли к столу, и она протянула нам бокалы. Когда же она повернулась за своим бокалом, наши ладони легли ей на упругие ягодицы. Она слишком поспешно повернулась. Застёжка, оказавшаяся под бантиком, наткнувшись на мои пальцы, расстегнулась. Ничем не сдерживаемая ткань начала стекать с её загорелого тела, открывая его нашему жадному взору. Она инстинктивно пыталась прижать ткань к телу, но передумала, выпрямилась во всей своей красоте, перехватила бокал другой рукой, окончательно освобождаясь от платья. Теперь её наряд состоял из длинного жемчужного колье, широких жемчужных браслетов, сережек и жемчужных накладок, в центре которых торчали налитые соски. Взгляд, невольно, скользнул вниз, и наткнулся на жемчужный уголок, опушенный кучеряшками темных волос и прикрывающий её щель. Она была раздета, но не была голой.

— Очень красиво.

— Пикантно и не пошло.

— По-моему, следует поднять бокал, за обворожительную хозяйку этого отеля любви.

Выпили, изумительного вкуса, красное вино.

— Надеюсь, что хозяйка окажется такой же вкусной, как её вино.

Она снова отвернулась к столу, наполняя бокалы, и демонстрируя нам бархатные, равномерно загорелые ягодицы.

— Вы отдыхали на яхте?

— Угадали! Но откуда вы узнали?

— Так изумительно можно загореть только в море, когда солнце отражается от воды и освещает тело со всех сторон.

— Да вы романтик. Ходили под парусом?...