Тридцать три. Часть 11

Утро. Голова трещит. Морда опухшая.

Встал над унитазом. Член, как обычно утром, не стоял и опух. Залупа отдавала синевой, а у основания обозначилось кольцо гематомы. Да, затрахали напрочь. Резкая жгущая боль заставила вскрикнуть. Сжав зубы, я всё-таки поссал. Не уж то девки трепаком наградили? Но тогда и Макс не избежал этой участи. Я рассматривал уретру, когда в туалет ввалился Макс, и без всякого напряга обильно помочился. Значит это только мои проблемы. Наверное, из-за синяка. Надо же было в склещивание попасть. Галина вероятно и ходить то не сможет.

— Ты что так внимательно свой хер рассматриваешь?

— Болит. Видишь — синяк.

— Ты смотри, чтоб не отвалился. — Юморист, блин.

Наскоро умылись. Закуски на столе, не убранном с вчера, хватило, чтобы весьма плотно позавтракать, чему способствовала и соточка водки. Хотелось спать, а не ехать по морозу на работу.

День одиннадцатый вступил в свои права.

— — — ----------------------------------------------------------------

О, Боже! Я совершенно забыл о Даше. Она ждала, меня в халате, ожидая обещанного ей массажа. Хорошо, лишь бы не секс. Массаж я ей сделал. Какое мучение. Руки прикасаются к обнаженному женскому телу, которое трепещет в ожидании ласк, а поднимающееся желание отдаётся лишь болезненной ломотой у корня члена. Закончив процедуру, я хотел ретироваться, но не тут-то было. Несмотря на все мои отговорки, она стащила с меня штаны.

— Что это с ним? — она держала на руке лиловую колбаску моего безжизненного члена.

— Я же тебе сказал, что сегодня не могу. — член, кажется, набух ещё больше и гематома синюшным кольцом расползлась почти до его половины.

— Тебе его отдавили, что ли? Бедный. — она хотела его поцеловать.

— Нет! Не надо! Очень больно.

— Тебе надо к врачу.

— Смеёшься? К какому врачу?

— К хирургу, конечно.

— И что я ему скажу?

— А ничего не говори, просто покажи, а врач разберётся. Кстати, у нас в здравпункте замечательный доктор. Травмы лечит, только так. Пошли.

— Что, прям сейчас?

— А что, ждать пока отвалиться? Пошли. — Она быстро переоделась, совершенно меня не стесняясь. Взяла за руку и потащила за собой.

Проходя мимо приёмной, я остановился.

— Подожди, я хоть Свете скажу, куда пропал. А то будут искать.

— Привет, Светик.

— Привет. — Она повернулась в мою сторону, с лейкой для полива цветов в руках, в короткой облегающей юбке, сером приталенном пиджаке и блузке с глубоким вырезом. Богиня. Я сглотнул, и режущая боль сжала мой член. О, чёрт! Даже думать больно. Я скорчился от боли и слегка согнулся, держась за муди.

— Света, я слегка приболел. Пойду, зайду в здравпункт. И как только твой начальник тебя терпит.

— А он однажды не вытерпел и тоже ходил в здравпункт, как ты.

— А.

— Получил по яйцам, что ли? — с заботой поинтересовалась она.

— Ага. Почти. Ну, я пошел.

Желающих посетить врача не оказалось. Дежурная сестра завела на меня карточку, зачем? С этой бумажкой в руке я, под ободряющим взглядом сопровождающей меня Даши, вошел в кабинет врача.

Сказать, что я испытал шок — не сказать ничего! За столами сидели две женщины в белых халатах. Одна, выглядела лет на двадцать пять, подняла на меня глаза, смерила взглядом и снова углубилась в заполнение каких-то бумаг.

— Проходите. Что у вас? — Вторая женщина, лет за тридцать, сухощавая, в очках с тонкой золотистой оправой, с вьющимися рыжими волосами, выбивающимися непослушной прядью из-под накрахмаленной шапочки, вопросительно смотрела на меня зелёными раскосыми глазами.

— Присаживайтесь. Я вас слушаю.

Я сел на краешек стула. Боже! Я-то, наивно думал, что доктор, врач — мужчина. А тут женщина и не одна. Набрав наглости и полные легкие, я выдавил хриплым голосом.

— У меня проблемы с интимным местом.

Брови женщин взлетели вверх, а глаза округлились и заблестели. Сглотнув, доктор спросила

— Что именно вас беспокоит?

Я вспомнил старый анекдот и выдал — Посинел, но пока не отвалился. И болит.

Пауза длилась бесконечно. Глаза медсестры блестели. Она бросила свои бумажки и была вся — внимание.

— Тома, закрой дверь. Раздевайтесь, молодой человек. Показывайте свои проблемы.

Тома пулей метнулась к дверям, повернула ключ на два оборота и встала, прижавшись спиной к дверям.

Хорошо, что я успел переодеться в комбинезон, и его «матросский» клапан оказался весьма кстати. Откинув клапан и приспустив трусы, я вывалил на обозрение своё опухшее хозяйство. Тома у дверей вытянулась и встала на цыпочки, заглядывая через стол. Доктор в задумчивости взялась за подбородок и как-то криво улыбалась.

— Как это случилось? — она взяла горячий член холодной рукой и повертела, рассматривая, из стороны в сторону.

Я как рыба открывал рот, не в силах подобрать слова.

— Ну же! — почти рявкнула она.

— Склещивание. — наконец, выдавил я, и покраснел до кончиков ушей.

— Склещивание?! — Врач прыснула, прикрыв рот ладонью. — Вам несказанно повезло. Счастливчик.

— Не фига себе счастье! И в чём везение?

— Вы нашли крайне редкую женщину, и вам повезло, что член до сих пор на месте, что не пришлось вызывать скорую.

— А-а. И что мне теперь делать?

— Позвонить и узнать — жива ли ваша подруга?

— Что? Всё так серьёзно? — я испугался, хотя и подозревал, что меня просто разыгрывают.

— Звонок будет не лишним. А с этим, мы разберёмся. Снимайте штаны и ложитесь на кушетку.

Она что-то сказала Томе, и та достала из стеклянного шкафа какие-то препараты, шприц.

— Наталья Александровна, а спирт у нас в процедурной, принести?

— Не надо, обойдёмся йодом. Йод то хоть есть?

— Есть, есть.

— Ложитесь на живот, сделаю обезболивающее. — Холодная ладонь легла на мои ягодицы. — Всё. Теперь на спину.

Когда она сделала укол? Я совсем не почувствовал. Мастер! Она натянула медицинские перчатки. Одна холодная ладонь обхватила мой член, другая, окунув пальцы в какую-то мазь, стала её втирать в основание пениса и в промежность. Член дёрнулся от приятных ощущений, и тут же низ живота пронзила острая боль. Я застонал.

— Придётся потерпеть. От боли судорожно сжались мышцы, и нарушилось кровообращение. Нужно снять спазм. А то застой крови ни к чему хорошему не приведёт.

— А откуда синяк?

— Небось, дёргали, что было сил? Вот сосуды где-то и лопнули. Это не страшно. Синяк скоро пройдёт. — Её руки нежно массировали промежность и тело пениса. Я глянул ей в лицо. Она жадно смотрела на моё разбухшее хозяйство, кончиком языка облизывая губы. Перехватив мой взгляд, она густо покраснела.

— Тома, возьми согревающую мазь и натри хорошенько всё хозяйство нашему герою-любовнику.

— Я? — Тома зарделась и отвернулась к шкафчику, гремя банками. Нагнувшись показала свой обширный зад, и стройные ножки. — Меновазин подойдёт?

Доктор перехватила мой взгляд, сосредоточенный на заднице Томы, и больно придавила промежность.

— Ему бы «финалгоном» всё обмазать.

— Да вы что?! Он же очень сильно жжется.

— Шучу. Тащи «меновазин». Садись и хорошенько втирай.

— Долго?

— Пока спазм не пройдёт, или клиент не кончит.

Тома тоже натянула перчатки, брезгуют что ли? Села боком на кушетку, выдавила из тюбика белую мазь и, не зная с чего начать, замерла, глядя на моё причинное место.

— Смелее. Начни с промежности, только смотри анус не намажь. Хотя стоило бы.

— Наталья Александровна, за что вы так на меня злитесь? Я ведь не насильник, не соблазнитель чужих жён. Просто женщину испугал громкий... звук. Ой! — холодная мазь легла мне на промежность, и неуверенная рука стала размазывать её вдоль члена.

— Больно? Вы скажите если что. Ладно? Мне так неудобно. Я никогда вот так не трогала мужской член. — Призналась Тома.

— А как ты трогала? — Наталья сидела и с горящими ...