Московская штучка

О вызове на «ковёр».

Она выросла в рабочей семье. Мать и отец работали на единственном более-менее рентабельном предприятии — е, и считались зажиточными, но это давало им повод только выпивать пойла больше и лучшего качества. Маленькая Наташа ненавидела окружающие её пьяные хари, которые смеясь заставляли её встав на шаткую табуретку, декламировать стихи и при этом стаскивать с её худосочного тела одежду и даже трусики. И даже мать только пьяно смеялась, не мешая каким-то мужикам щипать её за попку, за сосочки и даже за письку. Голенькая девочка искала защиты у своего отца, но он, как правило к этому времени уже громко храпел, где-нибудь на полу, потому, что его собутыльники по очереди пялили его жену, её мать.

Девочка сгребала в охапку своего младшего брата, и они прятались на сеновале у соседа — Петровича.

Беда пришла оттуда, где её не ждали. Устаревшее оборудование, давно требующее замены, не выдержало хищнической эксплуатации, без обслуживания и ремонта, и взорвалось. Отравление аммиаком получили более десятка человек, а отец Наташи, оказавшийся в эпицентре событий, погиб.

Чтобы замять ЧП руководство комбината назначило матери пособие по потере кормильца, а саму перевели на более оплачиваемую должность.

Прошёл год, и сосед — Петрович начал подбивать клинья к матери, но ввязался в какую-то авантюру и сел на нары.

Время шло, и девочка стала девушкой. Её фигурка никого, ни мужиков, ни сопляков, ни прыщавых, ни сверстниц, ни потаскух, ни жён, ни вдовых, короче НИКОГО, не оставляла равнодушной.

Как обычно бабы сплетничали о её похождениях, сопляки кончали в трусы по ночам, «подруги» плели козни, но Наташа, расцветала, как белая ромашка в куче навоза и ничто, и никто не мог попрать её чистоту.

Одиннадцатый класс, она отличница, кандидат на «Золотую медаль» и тут её вызывают к директору школы.

На трясущихся ногах она переступила порог кабинета, под понимающим покачиванием головы завуча.

— Наташа? Вы являетесь кандидатом на «Золотую медаль», но на нашу школу выделили только три медали, а кандидатов восемь. Не хочу врать. Две медали достанутся отпрыскам высокопоставленных начальников. Ты понимаешь о чём я говорю?

— Да. Остаётся одна медаль на шестерых. — понурила голову девушка.

— Жизнь такова, что приходиться бороться за своё будущее и за изменение ситуации в свою пользу часто приходиться платить. Ты меня понимаешь?

— У нас нет денег. — встала девочка, уяснив куда клонит этот полный, с её точки зрения кретин, ведущий у них химию, и не знающий о химии ничего, шарообразный, очень неприятный в общении тип.

— Я знаю. Сядь. — он встал, обошёл стол и положил руки на её плечи, — Я знаю, что ты очень хочешь уехать из нашего города и поступить в институт. Ведь так?

Наташа кивнула.

— У тебя нет денег, но у тебя есть молодость и красота! — запустил мужчина руку за её ворот и сжал девичью грудь.

Наташа превратилась в пенёк. Её здесь нет. Она ничего не чувствует, она ничего не хочет.

Руки директора безответно пошарили по восковой скульптуре обаятельной девушки и безвольно упали.

— Тебе нужна «Золотая медаль»? Ты хочешь вырваться из этого Мухосранска? — хлестал он её сознание очевидными вопросами.

— Я ещё девочка. — взывала она к его совести.

— Тогда соси сука! — вывалил он весьма скромный, по сравнению с теми, что ебали её мать, член, — Хоть это ты сделать можешь?

— И у меня будет «золотая медаль»?

— Да, будет. — нетерпеливо тряс вялым членом директор школы.

Наташе было с детства не впервой полоскать член в своём рту, но ничего более отвратительного она ещё не испытывала. Один только запах давно не мытой, потной, пахнущей мочой плоти вызывал рвотный рефлекс, но Наташа решила для себя, что пройдёт через ВСЁ, лишь бы вырваться из этого, поросшего мхом болота.

Она сделала ему минет и проглотила, как он просил, горько-солёную терпкую горячую слизь.

— Запей. — подал толстяк стакан девушке.

Она жадно выпила пол стакана прозрачной жидкости, всё равно чего, лишь бы избавиться от отвратительной терпкости, стягивающей горло.

— Водка?!

— Никогда, что ли, не пробовала? Завтра зайдёшь после уроков.

...

Это продолжалось до самого выпускного, с той разницей, что директор на «симпозиум», то есть на пьянку, с ней на закуску, стал приглашать своих друзей. Благо у них хватило ума не лишать Нату девственности, но попку эти сволочи ей всё-таки распечатали.

За этот урок, когда её ебали и в горло, и в зад, она осталась им даже благодарна, потому, что узнала, что и в этой позиции можно получить великолепный оргазм.

...

Директор её обманул. Медали уже давно были распределены между отпрысками богатых и влиятельных людей города, а её просто кинули, как наивную девчонку.

С дипломом с отличием она, полная решимости уехала в Москву и, О! чудо! Поступила.

Группа, в которую её распределили состояла из тридцати одного студента, и, в том числе, одиннадцати парней. Преобладающее настроение в группе — это похуизм. Кроме пьянок-гулянок и секса в головах этих развращённых юнцов, радующихся, что увернулись от службы в армии, ничего не было. Старостой назначили отслужившего армию парня, но он погряз в каких-то семейных разборках и был отчислен по неуспеваемости.

Ко второму курсу из первоначального состава осталось только одиннадцать человек и среди них только четыре парня. Отличницей Наташа была одна. Поэтому её и выбрали старостой группы, остальным это было по феншую.

Будучи старостой, она должна была частенько встречаться с деканом, умным, симпатичным мужчиной с проседью на висках. И всё было бы ничего, если бы он не был таким бабником, и пользуясь своим положением «устраивал» приглянувшихся ему студенток, обеспечивая их хорошими оценками, местом в общаге, хорошим распределением, но при условии оказания ему сексуальных услуг. Те, немногие смелые, или вылетали по неуспеваемости или влачили никчемное существование.

— Здравствуйте, Наташа. — приветствовал он девушку, подходя вплотную и обдавая её волной феромонов исходящих от его мускулистого тела, а может и специальных духов. Голова у неё почему-то начинала кружиться и внизу живота разгорался огонёк, заставляя её сжимать коленки, потому что ей казалось, если она расслабиться, то по ляжкам потечёт.

Он часто бесцеремонно, запирая дверь на ключ, лапал её девичью упругую грудь, вывалив её из бюстгальтера, припадал губами к соскам и гладил ягодицы, залезая большими руками в её трусики, когда он пытался склонить к более интимным действиям, она «становилась бревном», без чувств и желаний. Он пытался её распалить, но нарывался на холодный, где-то даже брезгливый взгляд, который заставлял его остыть. И совсем его убивал холодный вопрос: «Не наигрались, Юрий Фёдорович?»

У них сложились странные отношения — она и хотела, и боялась, и презирала его, а он... , что он, она не знала. А он её искренне уважал за стойкость и смелость, хотел её желанного тела, но сдерживался.

Её холодность начала распространяться на весь мужской пол и, как следствие, парня у неё не было. «Снежная королева» окончила институт с отличием и получила рекомендацию в престижную фирму, но до выпускного вечера оставалась девственницей.

Вечер, шампанское, танцы, веселье и тут появился он и пригласил её на медленный танец. Он ничего не говорил, а только нежно прижал её к себе, так, что она почувствовала животом вздыбленность его члена, но не отодвинулась, а обвила его талию.

— Будь моей женой. — тихо и спокойно произнёс он.

— Ладно. — кивнула она, не веря в происходящее, и уткнулась лицом ему в грудь.

Они сбежали с вечера и долго гуляли по ночной столице, целуясь на каждом углу. Она купалась в ласках его сильных рук, не стесняясь ни сжатий налившихся грудей, ни тисканья упругих ягодиц, ни проникновения его пальцев под трусики к её пушистому лобку.

— Оказывается ты такая распущенная....