Спец-заказ. Часть 5 & 6

захлебываясь криком от разрывавшей ее боли, сходя с ума от желания принадлежать Ему целиком — до последней капли пота, до ослепших от слез глаз, до вывернутой наизнанку души. В ней не было и кусочка, не подвластного ему, он мог повелевать ею, читать все ее тайные помыслы, и ей стало абсолютно все равно, что из этого он забрал силой, а что она отдала сама. Мила познала торжество в этом полном растворении, в этом была ее свобода — полная, безусловная нагота и беспомощность, когда нет тайн для возлюбленного Бога, которого она сама себе создала — ни в душе, ни в теле. И только одна мысль бьющаяся в унисон в измученном естестве:

— Я люблю Вас, Хозяин... Люблю...

Часть 6.

На следующий вечер Венсан не пришел.

Мила, свернувшись калачиком возле столбика кровати, отождав несколько долгих часов, скулила как маленький раненный зверек. За что он ее наказывает? Что она сделала? Разве ни этого он добивался? Разве не суть существования нижней — обожать и боготворить своего Верхнего?

Она поддалась ему, прошла через такое, что всего пару месяцев назад и вообразить не могла, стала жить только им. А он теперь ее отверг?

Боль при мысли, что ее поклонение ему не нужно, пронзала до глубин естества и была куда беспощаднее ран, оставленных кнутом, плясавшим на ее спине, горячее жарко пульсирующих, растянутых дырочек у нее между ног.

Она потеряла себя, не помнила кто она и зачем здесь. Все это было как в прошлой жизни и не имело больше никакого значения. Что она? Лишь инструмент его наслаждения. Она — продолжение его руки, ласкающей ее, продолжение его ноги, отпихивающей ее, продолжение его члена, вонзающего в нее.

В ту ночь Мила так и не смогла уснуть. Она то беспомощно выла, причитала, умоляя его прийти, заранее соглашаясь на все самые ужасные пытки, что он ей приготовил, то затихала и бездумно пялилась в потолок остекленевшими глазами, не желая ни о чем думать. Только бы он пришел... только бы простил ее...

На утро служанки принесли завтрак и ставший верным спутником планшет. Есть не было желания. На лихорадочно схваченном же планшете, не оказалось ни одной записки от Него. Мила разрыдалась и снова зарылась в постель.

Она вспоминала последние ночи с хозяином и естество ее наполнялось возбуждением. Ей было все равно, что ее накажут, все что угодно, лишь бы привлечь его внимание. Откинув одеяло, чтобы ничего не скрылось от всевидящих камер, она стала торопливо ласкать себя — задрала сорочку, оголила грудь, крутя и вытягивая соски, смочив слюной пальцы вставила в свою голодную щелку, широко расставляя колени. Представляя, что он смотрит на нее, мгновенно потекла, размазывая соки по промежности, приподняв бедра и сильнее откинувшись, стала дрочить себя в попу, преодолевая болезненное сопротивление сфинктера. Она — шлюха, блядь, таких как она должны ебать в жопу!

— Дзи-инь!

Непривычный звук вырвал Милу из горячечного забытья. Она вскинулась, мгновенно остановившись. Возбуждение как рукой сняло. Звук был из той, старой жизни, в этой глухой комнате он был также чужд, как пение птиц.

Мила вскочила, пытаясь понять от куда он раздался. Взгляд упал на лежащий на столике планшет. На спящем экране мигало сообщение — «ВЕРНИСЬ!»

Закружилась голова, девушка мешком осела на мягкий ковер. Она сходит с ума, отрешенно подумала Мила. Эта мрачная мысль не вызвала возмущения. Она дошла до края, дальше некуда, психика не выдержала. Вот и ожидаемые «мозги набекрень», да еще и с глюками... Тому, кто бы не хотел сделать из нее куклу, наверное, все равно, что у нее в голове, главное, чтобы ноги по щелчку раздвигала...

— Дзи-инь!

Настойчивый колокольчик не хотел затихать.

Мила схватила планшет и нажала на приглашающее сообщение. К собственному шоку, ссылка вывела в интернет браузер на статью на каком-то новостном канале — «ПОИСКИ ПРОПАВШИХ ДЕВУШЕК ПРОДОЛЖАЮТСЯ» гласило название, а под ним на нее с экрана смотрела слегка улыбающаяся, серьезная девушка с прямым, спокойным взглядом. Она сама... Эту фотографию сделали год назад, когда она только начала работать в концерне, для отдела кадров. На ней был неброский костюм с пиджачком, которым она когда-то очень гордилась, в руках зажата папка с документами.

Обернувшись на зеркальный шкаф, Мила с ужасом осознала, как мало у нее сейчас осталось общего с той девушкой из прошлого — горящие щеки, копна волос беспорядочно окутывающая полуголое тело с бесстыдно выставленной грудью, темные обезумевшие глаза наркомана, готового отдать все за новую дозу...

Она ли это?

Торопливо пролистывая статью, она узнала, что полиция безуспешно пытается искать четырех пропавших без вести женщин и опасается, что случаи эти не единичные, а связаны между собой и, возможно, следует ждать новых исчезновений.

«Боже, нас же в том контейнере было не меньше двадцати... и судя по поведению Валета, то был его не первый рейс... Почему пропавших только четверо? Остальных, получается, вообще не ищут?»

Немного выровняв дыхание, Мила перечитала текст внимательнее. Журналист называл имена пропавших, но кроме своего собственного Мила их не узнавала, единственным знакомым могло быть имя Вероники Серафимовой, студентки 22 лет, но фотографии не было и Мила не могла с точностью сказать, была ли эта девушка той, покалеченной Валетом и его подручными в ту жуткую ночь в контейнере.

Ее затрясло. Воспоминания о пережитом в те первые дни ужасе, были словно заперты в темном уголке ее памяти, а сейчас сшибающим зловонным валом вырвались наружу. Пока она тут, как последняя сучка, вылизывает ноги Венсана, другие девчонки где-то там борются за выживание. А она, пусть из чувства самосохранения, сдалась, поплыла по течению, не просто забыв, но всеми силами своей мелкой душонки стремясь к забвению!

Стыд, жгучий как кислота, разлился по жилам. Бросив взгляд на кровать и вспомнив, чем она занималась всего несколько минут назад в тщетной надежде привлечь внимание собственного мучителя, Мила побледнела. Что она с собой сделала? Зачем отдала все Ему, не оставив себе даже крошки достоинства? Проснувшаяся гордость вопила в ужасе от глубины собственного падения.

Но была и другая, родившаяся и выпестованная в этих застенках частичка ее души, что безмятежно улыбалась и купалась в найденной любви, закутываясь в нее, как в самый дорогой наряд, хватаясь за это чувство, как утопающий за соломинку. Ведь если она его любит, все неважно, все не имеет значения? Любовь оправдывает все?

Мила зло тряхнула головой. Что за глупости! Он то меня не любит! Любит-любит, шептал тихий голосок, подкидывая редкие проявления его заботы в доказательство, если бы не любил, не ласкал бы так сладко, а только пользовался.

Злая сама на себя за эту путаницу в мыслях, Мила вернулась к планшету. Попытка загрузить в браузере любую другую страницу закончилась провалом. Значит, статья была сохранена отдельно, доступа к сети все также не было. Но каким образом на планшет отправили сообщения? Прокляв все, Миле так и не удалось разобраться. Что из нее за айтишник такой? Или Венсан ей порками последние мозги отшиб? Даже следа взволновавшего ее сообщения Мила не обнаружила. «Может, это все таки шизофрения?» — почти с надеждой подумала девушка.

Желая убедиться в собственном разуме, она снова и снова перечитывала коротенькую статью, кликая на контекстные ссылки: некоторые открывались, но не давали никакой дополнительной информации, другие выдавали ошибку. При очередном клике, Мила вскрикнула от неожиданности — на большой цветной фотографии были сняты ее родители — посеревший, с угрюмым взглядом отец, плачущая, поникшая мама. Они сидели за столом на кухне в квартире, где она выросла. Из глаз, искусно снятые, выплескивались безнадежное горе и отчаяние с едва тлеющей искоркой надежды — «ВЫ ВИДЕЛИ НАШУ ДОЧЬ?»

Этого Мила уже не могла вынести. Скорбь любящих ее людей захватила целиком. Их боль была ее болью. Она задыхаясь смотрела в глаза матери, не силах сделать и ...  Читать дальше →