Верю, надеюсь, жду. Часть 5: Чудо & Эпилог

Зима как всегда пришла незаметно — еще вчера черный дождь шумел по крыше, ветер завывал, склоняя к земле голые ветви деревьев, а сегодня легкий, мягкий снежок окутал все живое, в одно мгновение преобразив слякотную серость за окном в чудесную, полную предчувствия таящегося волшебства сказку. Через пару часов вся эта красота растает под нещадными лучами солнца, но сейчас, обнимая чашку дымящегося кофе в руках, наслаждаясь этой первозданной прелестью, Вера ощутила зыбкое душевное равновесие.

Ушли терзания, ушла мучившая ее хандра, она снова была в лоне семьи, снова была счастлива, деля повседневные радости и заботы с мужем. Но счастье ее было не без горчинки. На краешке души, отодвинутая из под света софитов, стенала и плакала та ее часть, безудержно обожавшая непреклонного, прямолинейного и великодушного мужчину с почти белыми глазами — Виктора. Он так больше и не позвонил, не связался ни с ней, ни с Олегом, очевидно заблокировав номера, ища сердечного спокойствия, которого она не могла ему дать.

Вера не могла винить его. Она не сожалела о произошедшем. Нет! Никогда она не испытывала такого восторга, никогда не чувствовала такого полного растворения, такого упоительного самоотречения, словно она на мгновение стала сверх-новой звездой, расширяющейся до вселенского масштаба, чтобы взорваться, погрести под останками пол-мира и создать что-то невообразимо прекрасное. Но она с грустью понимала, что в безумном поиске этого удовольствия совсем забыла о своих партнерах, забыла о их нуждах и желаниях. Если для Олега, привычного к экспериментам, опыт хоть и был необычным и тревожащим, но скорее приятным, для ортодоксального до мозга костей Виктора это было слишком.

Вера невесело ухмыльнулась. Самое забавное, что именно за это она их обоих и любила: мужа за врожденный авантюризм и неутолимое желание все попробовать, любовника — за предсказуемость, надежность и стабильность, которые ей были так нужны. Олег заражал своим энтузиазмом, своим неисчерпаемым оптимизмом и энергией, Виктор приземлял, давая уверенность в завтрашнем дне, принося покой и умиротворение.

Что ж, ей придется найти и то и другое в жизни с мужем. Им уже не по 25, счастье больше не зиждется на одном удовольствии. Да и стоило отдать Олегу должное, он и вправду изменился, стал серьезнее, склонность к эпатажу и излишествам сменилась тщательно продуманным расчетом, бережливостью. К сорока он стал тем идеалом, кем любая женщина могла бы восторгаться и гордиться. И Вера искренне гордилась, благоговела, не уставая благодарить судьбу и Бога, вернувшего ей мужа.

Она была благодарна и самому Олегу за поддержку, понимание, за то, что не пенял ей на страдания по сопернику. Лишь однажды позволил себе недовольно высказаться, застав ее в слезах, перебирающей в кладовке присланные Виктором вещи.

— Хватит уже себя гнобить, Верó. Ты слишком его идеализируешь, тебе не кажется? Он — обычный мужик, такой же как все. Ни хуже, ни лучше. Думаешь, за шикарный дом, за эти шмотки он со своей ментовской зарплаты платил?

Как ни больно, но Вера понимала, что он был прав, и постаралась стереть воспоминания о Викторе. В конце концов, что она могла ему предложить? Развестись с Олегом, чтобы выйти замуж за него и бегать, изменять новому мужу со старым? Смешно... Вера никогда бы раньше не подумала, что она может быть такой жалкой и жадной одновременно. Но оказалась именно такой... В этом мире не было способа удержать обоих мужчин в ее жизни, не унизив ни одного из них.

Олег, подспудно наблюдавший за душевными переживаниями жены, облегченно выдохнул, когда она повеселела, с головой окунувшись в ежедневные реалии и перестав сожалеть о несбыточном. Он был чужд ее сомнений, но остро ощущал ответственность за произошедшее, готовый к любым последствиям. Приглашая подвыпившего Виктора тогда к себе домой, он, конечно, не предполагал, чем закончится для всех троих этот вечер, но знал, что столкнуть их с Верой было единственной возможностью вытащить ее из депрессии, и для него лучше, чтобы этот нарыв был вскрыт в его присутствии, под его контролем.

Правда, он не ожидал, что яростное столкновение закрутит и его в петли разыгравшегося урагана, да еще позволит сбыться давно лелеемой фантазии. Никогда раньше Вера не соглашалась на такое. Не смущалась присутствием другой женщины в их паре, но даже и слышать не хотела об обратном варианте. Теперь попробовав, Олег сам не был уверен, захотел бы он это повторить. Может, в порнухе все по-другому, там актеры привычны, не вкладывают столько эмоций в процесс. Наяву же слишком странно было ощущать не только Веру, но и Виктора во время секса — не физически, но на каком-то другом, менее явном, но гораздо более глубоком уровне близости.

Олег тогда рискнул, все поставил на кон, дав возможность событиям развиваться самим. Все могло закончиться окончательным уходом жены, но в итоге обернулось ему на пользу — та словно очнулась, сумела обрести себя и вернуться к нему — еще более любящая, отзывчивая и щедрая чем раньше.

— В попку? — требовательно спрашивает он, покусывая потемневшие, чувствительные Верины соски.

— Нет, не сегодня, — просит она, суматошно качая головой, убегая бедрами от его ищущих рук.

— Уже давно не было, — настаивает мужчина, — ты все время отказываешься

— Олежа, прекрати, — молит, но уже не отодвигается, позволяя его пальцам перебегать с ее клитора ниже. — Я плохо себя чувствую, меня тошнит.

— Ну я же не минета прошу, — усмехается он. Он давно знает, когда ее отговорки вызваны реальным нежеланием по естественным причинам, а когда она просто стесняется, считая нужным поломаться, боясь, что ее жажда анального проникновения ненормальна.

Вот и сейчас его ласки не встречают мгновенного, непритворного сопротивления, ей просто нужно, чтобы ему этого хотелось не меньше чем ей, тогда она не чувствовала бы себя конченной нимфоманкой, да еще с мазохистским уклоном. В Олеге сексуального садизма на пол-рюмки, бдсм его никогда не привлекал, но порой ему нравилось легкое доминирование — почему бы и нет, если ставя его удовольствие во главу угла, отрекаясь от себя, жена при этом кончает ярче, чем обычно?

Опускается вниз, широко разводя и приподнимая ее бедра, ласкает языком, широкими движениями проводя от клитора до попки. Она вздрагивает, пытается отодвинуться, свести ноги, но он не позволяет, пока она не сдается, позволив трахать себя языком в крохотное, плотно сжатое колечко.

— Перевернись, — требует мужчина, помогая ей удобнее улечься, подкладывая подушку под живот. Вера уже вся мокрая, клитор требовательно пульсирует, прося облегчения, но Олег старается даже не дотрагиваться до нее там сейчас — кончит, возбуждение спадет, ей сразу расхочется, начинай потом все с начала.

В ход идут смазка и конусообразная анальная пробка. Вера глухо стонет, закусывая губы. Ей и приятна эта игра, и в то же время боязно — она и хочет, стремится к боли от предстоящего проникновения, и страшится ее. Убедившись, что жена уже готова, Олег, надевает презерватив и приставляет член к податливому анусу, медленно входит, наслаждаясь ощущениями и ее хриплыми, сдерживаемыми стонами сквозь сжатые зубы. Пока ей немного больно, она не кончит. Не давая слишком расслабиться, быстро входит до конца, начинает энергично двигаться. Через время боль уходит совсем, Вера уже стонет от удовольствия под ним, непроизвольно приподнимая бедра и начиная двигаться навстречу.

Оба кончают. Лежат на боку, обнявшись, переводя сбившееся дыхание, Вера прижимается все еще подрагивающей попкой к обмякшему, влажному члену мужа. Внезапно вскакивает, метеором бежит в ванную, закрывая рот ладонью. Слышатся неприятные звуки рвоты. Когда Олег заходит в душ, она уже чистит зубы.

— Я же говорила, что меня тошнит! — обвиняюще смотрит на него, будто он спровоцировал расстройство желудка анальным сексом, — Боже, зачем ты уговорил меня попробовать эти креветки! Мне же всегда плохо после ракообразных!

— Иди ко мне, — просит ...