Верю, надеюсь, жду. Часть 4: Сердца трех

Хотя потрясение, в котором находилась Вера после ареста мужа, и было огромным, у нее просто не было возможности долго пребывать в шоке и придаваться жалости к самой себе. Проснулись дети, Даше было пора в школу, Дане в сад. Вера, стиснув зубы, отодвинула страхи подальше, и постаралась надеть маску спокойствия, отвязавшись от назойливых вопросов безликой фразой, что папе пришлось уехать пораньше по делам. Дашка не поверила, с обидой посмотрела на мать, но пошла собираться, пряча под деланным безразличием и вызывающим видом собственный вмиг проснувшийся страх. Вера понимала, что дочери не легче чем ей сейчас, но знала, что самой прежде надо разобраться в ситуации, а не выплескивать клубящиеся в душе ужас и беспокойство на неустойчивого подростка. Какой бы взрослой она уже порой не казалась, не дело это ребенку утешать взрослого! Она поговорит с ней вечером, сейчас ей надо собраться с мыслями и действовать.

Развезя детей, позвонила на работу, взяла отгул. Деятельное возбуждение, пришедшее на смену шоку, требовало выхода. «Все это не правда, — уговаривала себя женщина, — ошибка! Даст Бог, все решится и к вечеру Олег будет дома!»

Но несмотря на все предпринятые усилия, муж не вернулся домой ни в тот день, ни на следующий, ни даже через неделю. Сколько она не билась, ей даже не разрешили увидеться с ним, объясниться. А объяснений в свете рухнувших на нее новых сведений ей было нужно много.

Она и раньше чувствовала, что в рассказе Олега что-то было нечисто, но списывала это на то, что он берег близких и умалчивал о самых нелицеприятных моментах своего унизительного рабства. Теперь же, смилостившийся поговорить с ней представитель местного отделения Европола, представил абсолютно другую версию событий. По их данным, Олег не был пленным, но одним из организаторов работы подпольной шахты. Его наняли как талантливого финансиста, он создал систему сбыта и заметания следов так, что преступная группировка продавала добытые ископаемые практически легально. На момент зачистки шахты он каким-то образом успешно скрылся, на его след смогли выйти только благодаря одному из освобожденных узников, опознавшего его.

Обвинение было настолько фантастическим, что в голове у Веры не укладывалось. Олег никогда не связывался ни с чем хоть отдаленно нарушающим закон. Его выворачивало от творившихся в стране бардака и несправедливости, а уж личная свобода мыслей и действий любого человек была той неприкосновенной базой, на которой зиждилось его мировосприятие. Зачем бы он по своей воле влез в такую грязь? Наверняка, показания единственного свидетеля не имели под собой никакого основания, он ошибся, указав на Олега, спутав пленника с охранником. Но Верины причитания были выслушаны с жалостливым пренебрежением.

— Посмотрите, — офицер положил перед ней на стол фотографию изможденного, с потемневшим от въевшейся угольной пыли лицом человека. — Это Энтан Линас, 27 лет, он провел на шахте всего три месяца. А это ваш муж, — мужчина рядом положил другую фотографию, Олег на ней был еще в том заросшем виде, в каком вернулся домой, — видите разницу?

— Олег — сильный, — попыталась вступиться Вера, — он тоже похудел и весь в шрамах.

— Люди там были расходным материалом, госпожа Красовицкая, больше нескольких месяцев никто не выдерживал. А ваш муж якобы проработал там больше года? Избалованный, городской житель?

Вера смутилась. Она не знала, что ответить. Ее и саму подспудно удивляло, что Олег так быстро оправился физически и морально.

— Мы проверяем сейчас финансовый след. Интересно, как ваш муж сумел так быстро встать на ноги, если не виновен, — добил он испуганную женщину.

Вера примолкла. Явно, о компенсации, которую упоминал Олег, и речи не было, либо этот конкретный офицер, будучи только мелким винтиком в громадной махине защиты Европейского правопорядка, был не в курсе.

Но Веру это навело на мысль, проверить договор аренды на квартиру, в которой они жили. К вящему недоумению тот оказался практически липовым. По документам владельцем недвижимости была записана Рената Красовицкая — ее свекровь, квартира была приобретена ею в собственность всего неделю спустя после возвращения Олега.

— Я ничего не знаю, дочка, — заплаканно объяснила свекровь. Ей арест сына дался тяжелее чем его исчезновение, сердце шалило, она практически не вставала с постели. — Олег попросил подписать документы у нотариуса, я согласилась. Какая разница, зачем ему это было надо?

От этих новостей Вера долго не могла прийти в себя. Проверила счета, но там были только их скромные официальные доходы и расходы, баланса даже на хорошего адвоката не хватит. От куда же Олег брал деньги на все другие шикарные покупки, которыми баловал ее и детей после возвращения? Ответов не было.

Вера заложила квартиру, наняла адвоката, сумевшего выбить для нее свидание, правда, под прицелом камер, следователи опасались, что муж иначе передаст ей какую-то информацию о заныканных деньгах. Увидев его в тюремной робе, Вера не смогла сдержать слез, бросилась к нему.

— С тобой и детьми все в порядке? — спросил мужчина, мягко поглаживая ее по спине и давая успокоиться. — Потерпи еще немного родная, скоро все решится.

— Что решится? Ты лгал мне!

Он не стал отрицать.

— Все гораздо сложнее, чем кажется, Верó. Я не мог сказать тебе правды.

Вера всхлипнула, утерла слезы, оторвалась от него.

— Я не знаю, кто ты. Мой Олег никогда бы не причинил столько боли своей семье, — бросила она обвиняющим тоном.

— Я все тот же и люблю тебя! Послушай, есть человек... как только он узнает о том, что случилось... — он запнулся, покосившись на камеру.

Что бы он сам не думал, на что бы не рассчитывал, никаких новых свидетельств в его деле не появлялось. Никто не спешил ему на помощь. И как Вера не была зла на него за ложь и нежелание рассказать все как есть, бросить его в тюрьме не могла. У нее оставалась одна надежда — Виктор. Возможно тот, используя свое влияние, сумеет вмешаться и пролить свет на это противоречивое, не вяжущееся со здравым смыслом дело?

***

Виктор на удивление быстро согласился на предложенную встречу. Не делая никаких намеков или скидок на их совместное прошлое, выслушал, тщательно записывая все известные ей факты, задавал скупые, профессиональные вопросы.

— Ты попытаешься помочь ему? — кусая губы, в волнении спросила Вера, глядя на него снизу, чуть ли не как на вершителя судеб.

Под ее выразительными, влажными от слез глазами запали темные круги, сжимаемые руки мелко дрожали, она осунулась, подурнела, пожалуй, впервые на его памяти став выглядеть на свой возраст.

— Это не в моей юрисдикции, Вера, — попытался спокойно ответить он, оглушенный собственной реакцией на ее жалкий вид. Она не вызывала отторжения или неприязни, наоборот, внутри разлилась ярость на тех, кто сделал это с ней, и огромное, всепожирающее желание ее защитить, оградить от всех бед и несчастий. Он то думал, что сумел за прошедшие с их расставания почти два месяца переболеть ею, выкинуть ее из сердца, но стоило увидеть эти полные надежды глаза, эти подрагивающие губы, и былые чувства с легкостью всплыли на поверхность, как тщетно не пытался он их потопить.

— Вера... — продолжил он, — ты должна понимать, я все равно ничего не могу обещать. У меня совсем другая сфера влияния. Да и то, о чем ты рассказала, выглядит достаточно скверно.

— Я понимаю, Вить... — благодарно выдохнула она. — Мне просто не к кому больше обратиться. Насколько я поняла, в верхушке расследования есть или был какой-то человек, на чье вмешательство Олег рассчитывал, но он не подает ни знака, Олег не может с ним связаться. Ни мне, ни адвокату не позволяют видеться с ним без прослушки..

— Это же грубое нарушение! — удивился Виктор.

Вера скорбно развела руками.

—Ладно! Я посмотрю, что смогу сделать, — сдался мужчина.

Вера от радости кинулась ему на шею:

— Спасибо тебе, Вить, — обняла крепко-крепко,...