Лёгкие деньги. Часть вторая из двух
Страница: 4 из 27
Челюсти Базыка щёлкнули. Парень молча пропахал носом землю. Ноги его пару раз конвульсивно дёрнулись. Прибитая росой пыль тут же начала напитываться кровью.
Искор, сквозь зубы молясь богам, в которых не верил, выдернул из-под тела саблю. Отбросил её в кусты полыни. Хватит пока и посоха.
— Нав, — гаркнул он, — ты где?! Шевели костями!
В глубине овина что-то загремело. И вместо Нава, толкнув плечом дверь, во дворе появился Молш. Подслеповато щурящийся на солнце, без кафтана и рубахи, со спущенными до колен штанами. Бугрящиеся мышцы обтягивала смуглая, покрытая уродливыми шрамами — червями кожа.
Искор метнулся к нему. Проверенным приёмом ткнул оголовьем посоха, метя в лицо. Но Молш, без труда отклонил удар предплечьем. Выбросил вперёд руку, перехватывая посох. Попытался вырвать. Волхв поддался движению, сделал шаг вперёд. И согнутой в локте рукой двинул вольцу по зубам.
Губы лопнули, голова чуть дернулась, но вольный брат устоял. И кулаком свободной руки сунул Искору в лицо. Парень чудом сумел уклониться от удара, который свалил бы с ног. Костяшки задели скулу и ухо.
Отпустил посох. Пальцы на возврате ухватили запястье противника. Волхв попытался дёрнуть руку на себя, но куда там! Силищи в Молше оказалось, как в трёх кузнецах. Он вместе с рукой потащил парня к себе. И тот, не предприняв ничего умнее, ударил лбом в лицо противника.
Кажется, попал.
Смуглый на мгновение растерялся, сжимая одной рукой посох, другой пытаясь высвободиться из капкана пальцев.
Полагая, что рисковать зубами больше не стоит, Искор ударил кулаком в горло вольца. Тот всхлипнул. Выронил посох. И, заходясь кашлем, согнулся пополам, попятился.
Голова его оказалась аккурат вровень между дверью и косяком.
Этим тактическим преимуществом Искор не мог не воспользоваться. Он ухватился за неструганое дерево ручки. И пару раз с силой прищемил хрипящую голову. Да так, что одна из кожаных петель лопнула, и дверь тяжелой, бесполезной деревяшкой повисла в его руке.
Надо сказать, недолго ей оставалось так болтаться.
Чудовищная, неведомая сила оторвала Искора от земли. Вместе с дверью. Подняла, как котёнка, за ворот, и пустила в долгий унизительный полёт. Который логично закончился унизительным же падением в полынные кусты.
Мир кувыркнулся. Промелькнуло небо, земля, снова небо.
Трава заметно смягчила падение. Волхв, поднялся на ноги. Пыхтя выбрался из чудно пахнущих кустов. И с удивлением для себя обнаружил две вещи.
Первая — его руки все еще держали дверь.
Вторая — саженный детина под именем Сермя без труда выдернул воткнутый в притолоку топорик. С уханьем потянулся, расправляя плечи. И размеренными, широкими шагами направился к Искору.
— Прибью, — равнодушно пообещал он, подойдя на расстояние удара.
Волхв на придумал ничего лучше, чем закрыться дверью на манер щита. Узкое лезвие со звоном вонзилось в доски с такой силой, что парня оттащило на полтора фута назад. Голые пятки прочертили на влажной земле след.
Второй удар проделал тот же самый фокус. В стороны полетели белые щепки. Сермя выдернул топор.
Теперь Искор мог наблюдать детину сквозь огромного размера дыру в двери.
Следующий удар наверняка развалил бы многострадальное дерево. Но занесённую к небу руку перехватили обтянутые сталью пальцы боевой перчатки.
— Что за хрен? — угрюмо вопросил великан, глядя в огоньки навьих глаз.
Волхв со вздохом выпустил из рук дверь.
И зря.
Сермя не тратил время на пустые размышление. Он действовал. Кулак описал широкую дугу, с гулом врезался в шлем Нава. Кожа на костяшках лопнула, брызнула кровь. Закованный в сталь гигант пошатнулся.
Великану хватило полученного времени, чтобы во второй раз ухватить Искора за ворот кафтана. И непринужденным движением отправить волхва в очередной полёт.
На этот раз парень упал на покрытую соломой крышу овина. Тело без труда проломило её, и волхв со всего размаху приложился о землю так, что мир перед глазами вспыхнул.
За стеной сруба рычал гигант. Ему аккомпанемировали звуки, похожие на удары гонга. Воздух наполняла пляска ослепительно — белых, подсвеченных солнцем соломинок.
В углу овина, прижав голые колени к разорванному на груди платью, сидела Аннишка. Она испуганно выпучила на Искора глаза, удивленно приоткрыла рот. Рядом с ней стоял, опершись рукой о стену, Молш.
Волхв и волец молча пялились друг на друга. Затем смуглый медленно разогнулся, ладонью все еще держась за горло. Черные глаза блестели от ненависти, крылья ноздрей ритмично раздувались.
— Кхы, — произнес он угрожающе, — кхо.
И сделал шаг вперёд.
Прежде Искору этот приём удавался только раз. И не было ни нужды, ни охоты практиковать его когда-нибудь еще. Сейчас он получился сам собой.
Волхв резко выбросил перед собой руки, растопырил пальцы. Кожу сковал лёд, смертельный, пробирающий до костей — какой есть только в нави. Из-под ногтей вырвались тонкие, ярко-синие нити. Хитро извиваясь, они на немыслимой скорости ринулись к груди Молша.
Без сопротивления прошили смуглую кожу, вышли между лопаток. Только на выходе они превращались в одномерные, плоские, пульсирующие алым, узор. Поднимались к пробитой крыше, змеились вдоль стен.
Молш широко распахнул глаза. Хватанул ртом воздух.
Искор видел, как выбило из тело вольца душу. И она, алая от гнева, порченная человечьей сутью, металась внутри овина. Когда-то давно этим приёмом проверяли чистоту помыслов. Если выбитая душа вернется в тело — значит все с человеком в порядке. Значит он честен не только перед собой, но и перед миром, и его дух гармонично уживается с плотью.
Такому можно доверить все что угодно.
Душа вольца попыталась вернуться. Там же, где и вышла. Все-таки велика была в Молше тяга к жизни. Но алый узор был порчен. На нём висело все то, что мужчина совершил, и собирался совершить. Душа теперь стала его сутью, а значит имела вес.
Узор пробил кожу на спине. С хрустом раздвинул мышцы. Дробя кости, проник внутрь, в самое сердце. Что-то влажно чавкнуло, хрустнуло. Тело содрогнулось, оседая. Грудная клетка Молша, лопнула, плоть разорвали сахарно — белые дуги рёбер. И узор, пронзив еще бьющееся сердце, выбросил его в открытую дверь.
Стены окрасились черным. На лицо Искора брызнуло что-то горячее.
А воздух наполнился диким, нечеловеческим воплем.
— СУД СВЕРШОН! — прогремело в голове.
Душа, по-змеиному извиваясь, ударилась о земляной пол овина. Тело несколько раз конвульсивно дёрнулось. Затихло.
На этом все закончилось.
На четвереньках, подхватив по пути посох, Искор выполз на воздух. Поднялся. Вздохнул грудью пряный воздух.
И увидел, что битва, достойная быть увековеченной в песнях, продолжалась. Детина ухитрился сломать о доспех Нава топорище. Лезвие теперь блестело в правом, покрытым ржой наплечнике. Но потеря оружия не остановило битву.
При Серме была еще сабля. Ею он пытался срубить голову нежити. А Нав увлеченно дубасил великана кулаками по морде. Последняя стала красно-синей, расплылась. Рубаха лоснилась от крови.
— Волхвина! — крикнули за спиной. — Ентого сукиного кота усекнови тож!
Искор обернулся. Анишка, пошатываясь, стояла, уцепившись руками за косяк. Обляпанные кровью волосы растрепались, порванное платье болталось где-то на уровне бёдер. Маленькие груди взолнованно вздымались при каждом вздохе.
— Не могу, — буркнул Искор. — На нём рубаха с узорами. Да и не хочу.
— Ты не знаешь, в чём эта стервь повинна! — Крикнула девушка, топнув босой ногой. — На ём крови как... как... на мне...
Она закрыла рот ладонью, сдерживая порывы.
— Нав, — гаркнул Искор отворачиваясь. — Ну что такое, в самом деле?!
Воин, скрипнув латами, прямым правым двинул великана в челюсть. Богатырь пошатнулся. Сделал неуверенный шажок, и, словно набитый репой мешок плюхнулся в грязь.... Читать дальше →