Спец-заказ. Часть 2

«О чем он? — заволновалась Мила, — Что они имеет в виду?»

Что ее расхваливают перед продажей, девушка поняла, но речь шла о чем-то еще, она не могла уловить смысла, английских слов было слишком мало, а шум в голове мешал понять и те. Из глаз потекли горькие слезы. Она даже не заметила, когда начался сам аукцион и гости стали делать первые ставки. В какой-то момент к ней подошли сзади и одним движением сдернули крепившееся на липучке платье, желая подстегнуть интерес покупателей. Первым импульсом было прикрыться, скорчиться на полу, чтобы не чувствовать этих хищных взглядов, не слышать возбужденных голосов, но девушка напротив гордо вскинула подбородок, сжала губы и замерла. Она не даст им растоптать себя, она не увидят ее страха! Пусть слезы текут ручейками, пусть ведущий, соскочив со своей трибуны, пощипывает грудь, желая обратить внимание на ее округлые прелести, даже когда ее повернули и заставили наклониться, предоставляя собравшимся оценить ее мягкую попку сердечком и нежные дырочки, девушка не сопротивлялась — пусть! Ее сознание словно раздвоилось — одна часть билась в истерике, другая мрачно взирала на окружающий ее кошмар, заставляя себя пережить этот ужас и не сойти с ума.

Это все неважно! Они лишь оценивают мое тело! Меня же саму никто из них не получит!

Как мантру повторяла это снова и снова девушка, упрямо глядя прямо перед собой. Маленькая, с восхитительно плавными, женственными изгибами, но дерзостью в глазах, несмотря на рабское положение и не оставляющий тайн наряд, она производила неизгладимое впечатление, глядя поверх голов собравшихся в зале богатых сластолюбцев, словно королева, презрительно не желавшая смотреть на разочаровавших ее подданных. Ее покорность была обманчивой, и это лишь подогревало возникший ажиотаж. Ставки выстреливали одна за другой, господин Вильгельм скороговоркой повторял их. Вскоре игроков осталось лишь двое. Цифры уже давно перестали укладываться в Милиной голове. Последняя ставка — раз, последняя ставка — два, а потом внезапно раздался оглушительный третий удар молотка — продано!

Что? Продана? Нет! Девушка резко побледнела, пережитое сопротивление, казалось, вытянуло из нее все силы, пронзительно вскрикнула и осела на пол. Сознание ускользало от нее. Последнее, что она заметила в поднявшемся гвалте — белый халат доктора, спешащего со шприцем в руке.

***

Очнулась она резко, с бешено бьющимся сердцем, словно выныривая из затянувшего ее разум зловонного болота. Какая гадость этот откат после наркотиков, хотя кто знает, может вскоре она будет умолять о новой дозе — только бы не осознавать своего рабского положения.

Оглянувшись, поняла, что ее видимо опять переместили. «Это становится странной привычкой, — грустно подумалось девушке, — слишком часто, очнувшись, я оказываюсь совсем не там, где хотела бы.»

На сей раз кровать, на которой она лежала, не напоминала больничную койку — она была широкой, застланной дорогими, изысканного коричневато-бордового цвета простынями из тонкой, скользящей ткани. Приподнявшись, Мила обнаружила на себе все тот же развратный гарнитурчик. Со злостью сорвав с себя эти кружевные тряпки, стащила оду из простыней и завернулась в нее на манер хитона.

Комната оказалась довольно большой, помимо кровати в ней стояло несколько удобных, больших кресел, явно антикварного вида, журнальный столик, пуфики, кушетка, по стенам громоздкие шкафы красного дерева — большинство закрытые, в открытых же лишь вызвавшие брезгливость женские вещи — откровенное, эротическое белье, прозрачные пеньюары. Мила плотнее завернулась в простыню — нет, до такой грани унижения она пока еще не дошла.

За одной из дверей находилась ванная — с туалетом, биде и душем. Ванны не было, видно, не хотели оставлять пленницам возможности утопиться от отчаяния. А то, что она здесь не первая обитательница, было заметно, тот же шкафчик в ванной был полон дорогой косметики и средств для ухода за телом. Но снова ничего, что хоть как-то можно использовать для защиты — разве что тяжелая щетка для волос.

Вторая дверь ожидаемо была закрыта. Оглянувшись, она поняла, что в комнате совсем нет окон, а рассеянный свет лился с потолка от спрятанных в ниши светильников. Там же в каждом углу обнаружились и камеры наблюдения. Девушку затрясло от злости. Сволочи! И не надейтесь, так просто я вам не дамся, лучше уж убейте!

Однако, долго пребывать в состоянии праведного гнева девушке не пришлось. Замок двери щелкнул и в помещение зашли две высокие, плотные женщины. Они в момент сгребли заметавшуюся по комнате девушку, мигом указав ей на настоящее положение вещей, связали руки за спиной и, вставив в рот кляп, чтоб не визжала, потащили в ванную. Там быстро раздели и впихнув под душ, не боясь намочиться, энергично вымыли. Затем, зачем-то заставили встать на колени на коврик на полу, одна из женщин при этом тяжело навалилась на спину девушки, не давая вырваться. Когда Мила почувствовала, что что-то скользкое проскальзывает в ее попку, она чуть не захлебнулась криком. Потом в нее полилась теплая вода. Боже, они делают ей клизму! Зачем?! Готовят для хозяина? Девушка, лежащая щекой на мягком ворсе ванного коврика, придавленная тушей женщины-великана, могла только безмолвно рыдать, пока ее живот медленно раздувался от наполнявшей его теплой воды. Весь ее боевой настрой, все недавние планы побега и сопротивления оказались погребенными под лавиной страха и переживаемого унижения. Позывы к опустошению кишечника начались почти сразу. Но женщины какое-то время еще ее удерживали, крепко сжимая ягодицы, прежде чем помочь сесть на унитаз. Такого жгучего стыда Мила никогда не испытывала. Мучительницы же, нисколько не смутившись, со спокойствием хорошо вышколенного медицинского персонала, пересадили пациентку на биде, а затем снова толкнули на коврик, запросто задавив на корню остатки сопротивления. Второй раз ее заставили терпеть дольше, удерживая воду в организме, от чего ее растревоженный сфинктер судорожно сжимался и разжимался. После третьего раза, убедившись, что добились необходимого результата, тщательно смазали ее покрасневшее анальное колечко и вставили небольшую конусообразную пробку с тонким основанием, вокруг которого анус девушки сразу сжался с чмокающим звуком.

— Не толкать, — твердо приказала одна из женщин, говоря по английски.

Мила слишком обессилела после пережитого и лишь тихо кивнула. Слезы в какой-то момент иссякли, внутри образовалась щемящая отчаянная пустота. Женщины посадили ее на стул и занялись наведением приличествующего красивой игрушке имиджа — подкрасили, расчесали и собрали в высокий хвост волосы, надушили, затем смазали какой-то мазью соски и клитор. «Наверняка, возбуждающее», — бесстрастно отметила Мила и сама поразилась собственному безразличию. Но к чему бороться? Ей только что весьма наглядно доказали всю тщетность ее усилий.

Закончив, женщины отвели Милу в комнату и заставили встать на колени возле столбика кровати, привязав к нему уже онемевшие от неудобного положения руки. Затем также молча ушли. Как на зло, напротив оказался один из шкафов с зеркальной дверью. Отражавшаяся в ней картинка и вправду была остро эротичной, если бы сама девушка не была на ней главным экспонатом — кукольное, бледное личико с огромными глазами, полная, приподнявшаяся грудь, соски сжались острыми камешками и стоят торчком, коленопреклоненная поза с раздвинутыми бедрами, которые не позволяет свести прикроватный столбик и умелая привязь, пульсирующий клитор слегка выступает из нежных складочек. «Да уж, не хватает повязки на глаза, цепей, и вот она я — иллюстрация Истории О во всей красе, да еще с пробкой в заднице! Приходи, мой господин — я твоя!»

Мила и вправду может бы саркастично рассмеялась, да только очень хотелось плакать...

Она не знала как долго так простояла, метаясь от ироничного саможаления к полному безразличию, руки окончательно затекли,...  Читать дальше →