Латексное искушение Селины. Главы 5—6. (Перевод с Английского)

Остановиться я уже не могла. Как ребёнок с новой игрушкой, я снова и снова принималась играть со своим телом; с каждым разом я всё лучше начинала понимать, как контролировать этот финальный, неописуемый взрыв блаженства; до тех пор, пока я не смогла наконец вознести себя на вершину этой горы и остаться там, отдыхая до поры, пока не ощущала в себе готовность совершить нисхождение во вспышке энергии, необходимой мне как сама жизнь. И всё это время меня окутывал всепроникающий запах, чудесный аромат резины подо мной и на всём моём теле, и от жара, охватившего всё моё тело, этот аромат казался ещё сильнее.

Наконец, после пятого такого путешествия в страну взрывающихся звёзд, я насытилась и провалилась в глубокий, чудесный сон. К тому времени я смогла признаться себе по крайней мере в одном: в этих прикосновениях вездесущей резины, иногда грубых, а иногда нежных, как бархат, я обрела верную спутницу; одновременно и госпожу, и любовницу. Я стала рабыней собственного возбуждения.

Царство резины успешно заманило ещё одну жертву в свои объятья.

Не помню, снилось ли мне что-нибудь в ту ночь, хотя смутно припоминаю фрау Бакстер, которая подходила к моей постели, перегибалась через меня и выключала ночник. Когда я действительно наконец проснулась, уже давно рассвело, и моя гувернантка уже ходила туда-сюда по комнате. Услышав, как она громко хлопнула в ладоши, я наконец открыла глаза. Она ещё какое-то время держала ладони сложенными вместе надо мной, словно в молитве, после чего сдёрнула с меня простыню.

— Я так и знала! — с негодованием воскликнула она. — Какая гадость!

Я тут же вспомнила свои вчерашние удовольствия. Конечно же, от всего этого должны были остаться следы.

— Итак, даже на одну-единственную ночь, — продолжала она, — твою первую ночь под моим присмотром, ты не смогла противостоять искушениям! Всё как и говорил твой отец. Ты превращаешься в дешёвую развратницу; и предоставь тебя самой себе, ты будешь годна разве что на роль всеобщей потаскухи!

Как она могла говорить так о цветке моей сексуальности, распустившемся вчера столь волшебным образом? Как ужасно она свела пробуждение моей женственности к столь низменным словам! Она же знала, что я всё ещё непорочна, что на самом деле я всё ещё ничем не замаранная девственница!

Пошевельнувшись на своём ложе, я ощутила боль во всём теле: не от переизбытка сексуальных наслаждений, но от непрестанного давления корсета. Фрау Бакстер тем временем звякала ключами, отмыкая приковывавшие меня к постели замки. При этом она говорила:

— Ничего, Селин. Ничего. Вчера вечером мы с твоим отцом имели долгую и плодотворную беседу, и сейчас он убеждён, что в одиночку он вряд ли сможет спасти твою погубленную жизнь. Он признал, что может рассчитывать в этом лишь на меня, и поэтому передал мне полные права опекунства над тобой и полную ответственность за твоё воспитание. Сняв с себя это бремя, он понял, что может наконец-то насладиться заслуженным отдыхом, и сей же час он уезжает в продолжительный отпуск.

Я не могла поверить своим ушам! Неужели эта женщина была колдуньей, раз так легко смогла уговорить моего отца избавиться от меня?! В страхе я поняла, что если останусь с ней наедине, то всё пропало. Последняя моя надежда оставалась на то, что я смогу застать отца перед отъездом, повалиться ему в ноги и упросить его избавить меня от покровительства этой женщины. Стараясь не думать о боли, я помогла ей повернуть своё тело набок, чтобы я смогла встать с кровати.

— А теперь марш в ванную, Селин! — скомандовала она, указывая на дверь. Я ожидала, что она пойдёт вслед за мной, чтобы избавить меня от моей резиновой сбруи и дать мне возможность принять душ, но она продолжала: — Душ я уже включила. Намокай как следует, а я скоро приду и проверю.

Неужели мне предстояло мыться, затянутой в резину?! Очередной новый опыт. Неужели силы воды хватит, чтобы проникнуть между моей плотью и её внешной оболочкой? Я сильно сомневалась, что вода сможет попасть под покрывавшую меня резину, и уж точно ни одна моя часть под стальной хваткой корсета не почувствует никакого мытья. Можете себе представить моё отчаяние, когда, достигнув наконец ванной комнаты, я обнаружила, что вода из душа еле течёт. Горячий кран был закрыт совсем, и оба крана находились вне предела досягаемости моих рук, всё ещё пристёгнутых к поясу. Кое-как я ухитрилась затащить в душевую кабинку стоящий в ванной стульчик, и уже взбиралась на него, чтобы отрегулировать воду, когда вновь услышала фрау Бакстер:

— Прощайте, герр Вассен, и ни о чём не волнуйтесь. Селин в хороших руках, и я гарантирую Вам, что больше она уже не оступится. Прощайте!

Я услышала, как хлопнула входная дверь, и внутри у меня всё оборвалось. Кое-как выбравшись из душевой кабинки, я побежала к лестнице, крича:

— Папа! Папа! Стой! Не уезжай! Я должна с тобой поговорить!

Но уже на бегу я поняла, что всё это напрасно: я услышала, как заводится машина, даже не добежав до лестницы. Фрау Бакстер уже стояла там, поджидая меня, уперев руки в боки и широко ухмыляясь. Я рухнула перед ней на колени, рыдая и тщетно взывая о помощи.

— Папа, папочка, не оставляй меня здесь! Умоляю тебя! Не бросай меня, умоляю!

Не говоря ни слова, полностью игнорируя моё отчаяние, она вернула меня обратно в ванную комнату, где моя так называемая помывка завершилась быстро и эффективно. Воды она так и не прибавила, и горячей воды не включила тоже. Однако же, она освободила меня от высокого ошейника, а также ослабила молнии моего костюма, чтобы холодная вода могла проникать между ним и плотью моих плеч и подмышек; после чего намылила и натёрла снаружи мою сбрую, костюм и корсет. До чего же странно было ощущать её скользкие руки на своей второй коже! Казалось, я чувствовала влагу текущей по мне воды, но я знала, что под непроницаемым слоем резины моя кожа остаётся сухой. Затем она оттянула резину, прилегавшую к моим интимным местам, и как следует мне там всё намыла. К тому времени я уже погрузилась в бездну отчаяния, не делая никаких попыток остановить её и лишь вяло подчиняясь всем её действиям, проявляя полное равнодушие к своей участи. Да, обтягивающая резина волновала меня; но сопутствующие ей оковы не приносили ни малейшей радости. Добавляла ли к этому волнению неослабная хватка корсета, или же ослабляла его, я пока ещё не могла понять; это мне ещё предстояло выяснить на протяжении следующих дней.

Она освободила мне запястья, и мне дозволено было совершить туалет самостоятельно; я была признательна ей за это. Если бы я только знала, что и эту свободу отнимут у меня в самом скором времени! Отведя меня обратно в комнату, она усадила меня на стул, стоявший посреди ковра; под ним был постелен серый резиновый плащ, который я носила после вчерашнего душа. На столик рядом со мной фрау Бакстер положила мой суровый ошейник, и впервые за это время я смогла разглядеть, как он выглядит изнутри. Я не удивилась, обнаружив, что внутри была прочная сталь, ибо при ношении в нём чувствовалась неподдающаяся жёсткость.

Вытерев меня досуха, фрау Бакстер затем нагнулась и подтёрла всё, что вытекло из-под моего резинового одеяния; после чего отошла в сторону, но тут же вернулась, принеся с собой ещё один стул и усевшись передо мной.

— Теперь слушай меня внимательно, Селин. Повторять не буду, ибо у нас много дел, и проволочек я не потерплю.

Я не сделала ни малейшей попытки возразить или задать вопрос.

— Твой отец уехал, и ты должна отныне смириться с тем фактом, что я целиком и полностью контролирую всё твоё дальнейшее будущее. С этой минуты можешь забыть о своей предыдущей жизни, ибо ты никогда к ней более не вернёшься. — Она помедлила, ожидая моей реакции, но я лишь смотрела на неё ...  Читать дальше →