Латексное искушение Селины. (Перевод с Английского) Главы 20—23. Финал

Глава Двадцатая

Обучение и Общение

Мое время сплелось в единый отрезок, посвященный тренировкам на беговой дорожке и урокам дисциплины от Леоны. Она приходила утром, чтобы развязать меня, а вечером приходила вновь, чтобы заковать в цепи. Я отчаянно нуждалась в ее визитах, хотя наши встречи всегда были полны дискомфорта и боли, она была единственным человеком, кто навещал меня, и хотя Леона никогда не была добра ко мне, я нуждалась в ее присутствии самым ужасным образом. Меня кормили и поили автоматически, омывали внутри скафандра, извлекали мои отходы, с помощью системы жизнеобеспечения и разрешали пользоваться слухом, изредка даже включали короткие отрезки классической музыки, я так жаждала этих коротких мгновений.

Постепенно, я привыкла к полной изоляции и ограничениям, которые так обременяли меня, через некоторое время, моим конечностям начали давать большую свободу. Было удивительно приятно, когда Леона позволяла заниматься на тренажере без проклятых ограничивающих цепей, которые так уменьшали свободу моих новых «лапок». Моя выносливость росла от постоянной цикличности упражнений и качества пищи, которую мне давали, но как же мне не хватало простого удовольствия, разжевать ее самостоятельно. Да, мое существование было скучным и страшным одновременно.

Ни разу, мне не было позволено испытать какое-либо сексуальное возбуждение, кроме тех случаев, когда делали принудительные клизмы, и возбуждение происходило исключительно как сопутствующий фактор. Я уверена, что если бы Леона или мой хозяин знали, что я получаю какие-то приятные ощущения от происходящего, они изменили бы процесс, чтобы сделать его еще более болезненным и унизительным, даже самые малые сексуальные удовольствия были для меня под строжайшим запретом. Как же я жаждала нежного и ласкового прикосновения, но оно так и не приходило... только постоянное давление, боль, ужас и дисциплина. Временами мне снились сны о том, как я лежу на кровати и просто глажу себя, едва касаясь пальчиками тела, распространяя сладкую щекотку, к сожалению это были всего лишь сны...

Я существовала в этом тайном заточении, как животное, с которым можно играть и дисциплинировать, не заботясь о чувствах, от меня требовалось только одно — послушание. Я не знаю, сколько времени провела в этой пустой маленькой комнате, но это было очень, очень долго. Однажды Леона вошла в конуру и выпустила меня, затем вывела из комнаты и повела по коридору к лифту. Когда лифт остановился, мы приехали на этаж дома, прошли около камина в большом зале, а затем, вышли в пространство дома моего хозяина! Это были волнующие новые ощущения, я могла, пусть и смутно, рассмотреть, что за моей бедной, бесплодной, маленькой комнатой ужасов, действительно существует мир. Я почти забыла о существовании пространства за пределами моей резиновой оболочки. Даже воздух казался другим, несмотря на то, что его принудительно нагнетали в мое тело механизмом, запряженным мне за спину и скрытом под слоями униформы.

Меня вели по коридору, устланному роскошным ковром, который вел нас сквозь несколько богато оформленных комнат. Наконец мы вышли в огромный дворик, который был испещрен, словно паутина, тропинками вымощенными красивой плиткой. Петляя по дорожкам, мы вышли к обширному внутреннему дворику, который со всех сторон был высажен живой изгородью и деревьями. Центр этого пространства был выстлан плиткой, образовывая круг в несколько метров, и посередине этого круга было вмонтировано внушительных размеров кольцо, блестящее от новизны, за изыскано украшенными столиками сидели люди, человек восемь, наслаждаясь прохладой, в тени развевающегося шатра. Небо было ясным, лазурно-голубым с редкими облачками, плывущими мимо, и я отчаянно жаждала снова испытать простые удовольствия без этой проклятой униформы, да даже обычная ласка веселого ветра, была бы сказочным наслаждением. Каменная балюстрада едва позволяла разглядеть холмистую, густо покрытую лесом местность, с редкими полями сочно блестящей зеленой травы, мое созерцание природы было грубо прервано натяжением поводков, меня уверенно вели к весело проводящим время людям. Когда мы приблизились, все повернулись, чтобы посмотреть на Леону, и меня. До этого момента, мой слух был отключен, но сейчас, мне решили его вернуть, и я услышала веселую болтовню между четырьмя парами.

— Итак, Герхардт! Это и есть питомец, о котором ты нам рассказывал? — спросил толстый мужчина, средних лет, сидящий за ближайшим столиком к моему хозяину, он жадно рассматривал меня, сквозь толстые очки, его кустистые усы задорно шевелились во время болтовни. — Она просто нечто!

Продолжая со страхом, вперемешку с интересом рассматривать этих людей, я заметила, что все четыре женщины были одеты в облегающий их стройные тела латекс. Спутница усатого толстяка была в синем боди, который отлично сочетался с ее прической. Я также заметила, что девушки были в наручниках и ошейниках, похоже, что их свобода тоже была под большим вопросом. Но казалось, что это совсем их не беспокоит.

— Да, это мой проект, которым я сейчас занят. Признаюсь, она занимает особое место в моем сердце. В будущем я планирую пригласить вас на более основательную презентацию, когда все будет готово.

— Действительно, очень интересно! — заметил высокий худой человек, очевидно, из Англии, потому что у него был ужасный акцент. — Он повернулся к своей спутнице в красном одеянии. — Что ты об этом думаешь, моя дорогая?

— В этом ужасном костюме скрывается настоящая женщина? — она запнулась и, когда мы подошли ближе, поднялась, чтобы посмотреть на меня более пристально. — Это... невероятно.

— Да, — ответила Леона. — В этой униформе действительно заключена молодая женщина. Ей девятнадцать лет, и раньше ее звали Селин, но теперь, она отзывается только на свое новое имя. Мы назвали ее Х-303, и планируем держать в таком состоянии до конца ее жизни.

— Боже Мой! — Ахнула одетая в зеленое латексное платье, рыжеволосая красавица на поводке. — Как это, должно быть, ужасно для нее! Как вам удалось поместить ее... в эту форму, кажется, вы ее так назвали?

— Это был кропотливый процесс, но он того стоил, как только мы купили ее у бывшей гувернантки. Это животное уже было частично подготовлено для наших нужд, когда сделка была завершена, — легко заявил мой хозяин. — Мы фиксировали процесс на видео, и вы все приглашены на увлекательный просмотр этим вечером.

— Хорошо, — Сказал один из мужчин за столом. — Я определенно заинтересован, любопытно было бы понаблюдать за процессом, и я, возможно, воспользуюсь вашим опытом, если моя милая Лиза продолжит безобразничать. — Сказал он, обращаясь к своей спутнице на поводке. Ее лицо побледнело от ужаса, а сама она смотрела на меня круглыми, как блюдца, глазами.

— Наша любимица живет с нами уже почти четыре месяца, но мы только наполовину закончили ее обучение, — сказала Леона почти с любовью. — На следующей неделе, мы приступим ко второй половине обучающей программы, и тогда она действительно узнает, как сильно может быть уязвима. Я с нетерпением жду этого мгновения!

— Как вы считаете, — пробормотала женщина, — ее рассудок пошатнулся от такого заключения? Она, должно быть, сгорает от желания избавиться от этого невероятного костюма? Лично я бы, непременно сошла с ума, если бы меня держали взаперти так же!

— Мадам, — сказал Мой хозяин, — вы даже не представляете себе, насколько строгие ограничения скрываются под слоем, который вы можете видеть, ее тело испещрено датчиками и различными дисциплинарными приспособлениями, которые были введены в ее тело, чтобы усилить наш контроль.

— Вопрос ее здравомыслия не имеет для меня никакого значения. Если Х-303 действительно сойдет с ума, то наш контроль над ней просто станет более жестким, чем он уже есть сейчас, — констатировал мой хозяин сухо. — В конце концов, она теперь просто животное, пусть и разумное.

— Но, мы прекрасно заботимся о наших питомцах, гарантируя, что они ...