Латексное искушение Селины. Главы 5—6. (Перевод с Английского)

— Тише, дурочка! — оборвала она меня, после чего обошла спереди и встала передо мной, держа в руках другой ремешок. — Стой смирно!

Поняв, что это безнадёжно, я прекратила свои трепыхания, желая оказаться где угодно, только не здесь. Тем временем фрау Бакстер пристегнула второй ремешок к кольцу в передней части моего ошейника. Протянув его между моих запакованных в броню и выпяченных грудей, она продела его через кольцо на поясе, после чего прежестоко затянула на нём. Вновь я не смогла удержаться от стонов причиняемого всем этим страдания.

— Ну вот! — сказала она торжествующее. — Этот ошейник быстро исправит тебе осанку! При его ношении, Селин, ты быстро обнаружишь, что не можешь повернуть головы влево или вправо больше чем на сантиметр. И, как ты уже сама обнаружила, он поддерживает твою голову в самом правильном положении, то есть идеально прямо! А теперь не шевелись.

Словно желая доконать меня окончательно, она взяла меня за руки, поднесла их к талии и соединила мои браслеты ещё одним коротким ремешком, продев их через кольца в передней части пояса и окончательно превратив меня в беспомощную пленницу. Только к щиколоткам она не стала ничего пристёгивать, и я даже испытала какое-то подобие глупой благодарности за эту крохотную толику свободы.

— А теперь пора ложиться в постель, Селин, — сказала моя надзирательница. Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но, судя по яркому свету за окном, было ещё не позже пяти часов вечера.

— Но фрау Бакстер... ещё же слишком рано, чтобы ложиться в постель! — взмолилась я. — К тому же мне нужно сделать столько уроков, чтобы подготовиться к школьным экзаменам!

— С сегодняшнего дня я сама буду решать, когда тебе ложиться в постель, Селин; и, по крайней мере, на ближайшее время можешь забыть про все свои уроки.

Схватив меня своими сильными руками, она повернула меня лицом к моей обрезиненной постели, после чего нагнула вперёд, чтобы я смогла увидеть, где мне предстоить провести ночь. Не в силах повернуть головы, накрепко стиснутой в объятьях высокого ошейника, мне оставалось лишь смотреть перед собой. Белое покрывало и верхняя простыня были отвёрнуты в сторону; и, к своему ужасу, на чёрной резиновой поверхности кровати я увидела с полдюжины тяжёлых цепей, отливающих серебром и висячими замочками на конце каждой из них! Задохнувшись от ужаса, я содрогнулась и попыталась отвернуться от этого ужасного ложа; при мысли о том, что меня вот-вот обездвижат таким безжалостным образом, я заскулила в отчаянном страхе.

— О, фрау Бакстер, умоляю Вас! Не надо заковывать меня в цепи, пожалуйста! — жалобно рыдала я, не в силах поверить, что мне не удастся избежать этой жуткой участи.

— Не валяй дурака, Селин! Ну-ка сядь на край постели и ляг, пожалуйста!

Я подчинилась; что ещё мне оставалось делать? Повернувшись, я села на край постели, после чего она подняла мои ноги и закинула их следом. Она подталкивала их вперёд, и я ёрзала на попе до тех пор, пока не переместилась в центре прорезиненного матраса, после чего откинулась на спину. Сокрушающая хватка корсета тут же снова дала о себе знать, когда я попыталась устроиться поудобнее; мне это не удалось, ибо мой ошейник по-прежнему держал мою голову в запрокинутом положении, и моя талия, тонюсенькая и совсем твёрдая, теперь даже не касалась поверхности матраса! Торс мой тут же принял самое неестественное положение, ибо, чтобы перенести центр тяжести, мне приходилось опираться на затылок, выпячивая саму себя вверх. Фрау Бакстер быстро поместила на кровать подушку, подложив её мне под шею вместо того, чтобы дать опору моей голове. Без этой опоры я наверняка бы задохнулась, ибо моё горло слишком плотно прижималось к жёсткому краю ошейника.

Взявшись за цепи в серединной части кровати, она продела их сквозь кольца по бокам моего пояса, после чего, затянув их обратно, пристегнула висячими замочками к самим себе. Мне было слышно, как сперва один, а потом другой замок негромко, но неумолимо защёлкиваются; и в каждом щелчке пружин, возвращавших язычки замка в исходное положение, слышалась твёрдая бесповоротность. Вслед за этим точно так же был закреплен мой ошейник; и, наконец, мои лодыжки были разведены широко в стороны и туго натянутыми цепями прикованы к противоположным углам кровати! Больше цепей на кровати не было, из чего я сделала вывод, что руки мои останутся где были: пристёгнутые к передней части пояса. Я оказалась права, ибо моя тюремщица закончила свою работу.

На протяжении всего этого я лежала неподвижно, ибо я понимала, что сопротивление бесполезно и приведёт лишь к ещё более суровым последствиям. Теперь же, когда фрау Бакстер выпрямилась, чтобы осмотреть дело рук своих, я начала ёрзать и извиваться, хоть как-то пытаясь облегчить сокрушающую хватку корсета, который, казалось, медленно выдавливал из меня саму жизнь. Лишь на пару сантиметров в одну или другую сторону мне удавалось двинуться, после чего цепи резко останавливали меня звяканьем своих туго натянутых звеньев. Страдальчески постанывая, я вглядывалась в суровое лицо своей надсмотрщицы, тщась увидеть там хоть толику сострадания.

Напрасно.

Без единого слова фрау Бакстер натянула на меня простыню и подоткнула мне под шею, после чего повернулась и включила ночник возле кровати. Затем она подошла к окну и снова затворила ставни. Хоть я и не могла повернуть головы, чтобы посмотреть, но я услышала щелчок ещё одного замка, приделанного к ставням; затем опустилась и занавеска.

— Спокойной ночи, Селин. Я буду внизу с твоим отцом, нам надо с ним многое обсудить насчёт тебя и твоего будущего. Наверняка к тому моменту, как я вернусь, ты уже будешь крепко спать. Я приведу твоего отца сюда, пока ты спишь, чтобы он осмотрел тебя и воочию убедился, что со мной ты находишься в полной безопасности.

Голос её смягчился, и можно было подумать, что ей и впрямь небезразлична моя участь. Может, это я сама нечаянно удалилась от реальности? Быть может, отсутствие рядом матери в столь важное время моего отрочества лишило меня чего-то важного? Быть может, я уже тогда стала какой-то не такой? Чепуха! Но на мгновение она заставила меня усомниться в себе. И потом она имела наглость заявить, что приведёт сюда моего отца, чтобы показать ему, как хорошо со мной обращается! Лёжа там, я окинула мысленным взором события минувшего дня: начиная с её прибытия и кончая собой, запакованной в резину и прикованной к резиновой постели! Но пытаясь понять, что же произошло, что же перевернуло всю мою жизнь с ног на голову, я почувствовала, как между ног у меня снова проступает эта чудесная влага сексуального возбуждения. По воле случая или же намеренно случилось так, что даже с пристёгнутыми к поясу запястьями я могла дотянуться до собственного влагалища кончиками пальцев? И каким же было моё удивление, когда в промежности своего резинового исподнего белья я обнаружила длинную тонкую прорезь! Я могла притронуться к своей собственной коже; отчего же мне тогда хотелось оставить между своим пальчиком и его заветной целью слой тонкой серой резины?

Никогда доселе не ощущала я себя так, как на протяжении последовавших часов. написано для sexytal.com Осторожные касания уже не были лишь приятным спутником нарастающего возбуждения. Дважды до этого сексуальные ласки были прерваны самым грубым образом; но теперь, впервые за всё это время, я смогла освоить эти первые гамбиты и установить своеобразный ритм. Слегка медленный, затем быстрый; нарастающее крещендо, сменяющееся затем неизмеримо длинным моментом ожидания, навязанной самой себе передышки, после чего вновь возобновляющаяся ритмичная ласка. Указательным пальцем другой руки я нашла свой клитор, эту горошину наивысшего удовольствия; сперва я лишь дразнила его, но потом выманила из своего укромного капюшончика; уже не выпуская ...  Читать дальше →