Верю, надеюсь, жду. Часть 4: Сердца трех

— Я думаю, нам нужно развестись, Олег, — не стала она ходить вокруг да около, боясь утратить крупицы самообладания.

Олег не выглядел ошеломленным или расстроенным, словно ожидал этого разговора, в глазах промелькнуло лишь легкое недовольство.

— Хорошо. Так будет лучше, раз ты меня больше не любишь.

Вера было дернулась, чтобы кинуться опровергать его слова — конечно же она его любит, но прикусила язык — ведь именно этого муж и добивается! Каким бы уступчивым и спокойным он не казался, он слишком хорошо ее знает, все равно пытается подспудно манипулировать. Это ее не на шутку разозлило.

— Да! Я люблю другого! Он меня никогда не обманывал!

— Конечно, он — само совершенство, а я — исчадие ада? Особенно после того, чем занимался, так?

Вера чувствовала, что разговор выливается совсем не в то русло, что она хотела, не зря она так этого боялась. Олег не позволит ей просто уйти, не сорвав все зловонные бинты с кровоточащего нарыва.

— Мне жаль, что тебе... нам всем... прошлось пройти через это. Но это факт — ты больше не тот человек, которого я любила.

— Разве? — муж с искренним удивлением улыбается. — Но ведь и ты не та, родная.

— Я не думаю, что так уж изменилась, — нахмурившись, попыталась собраться с мыслями Вера, — мне все также нужны семья, дети, муж, которому могу доверять...

— Муж, который знает, как дать тебе кончить... — ласково поддел Олег.

Вера покраснела.

— Секс — не самое главное в жизни!

Олег расхохотался. Несмотря на явную насмешку, смех его был полным сожаления.

— Что ж... Ты вольна делать, что хочешь, солнышко. Мне лишь больно видеть, что обвиняя меня в обмане, ты также лжешь и себе, — заметил Олег, решительно выходя из гостиной.

Вера осталась стоять в растерянности, с ужасом понимая, что решимость и спокойствие, что она пестовала эти недели, оказались очень поверхностными, что внутри она не уверена, что сможет быть счастливой, довольствуясь лишь тихой заводью, сумеет придать грозы и шторма спасительному забвению.

И ведь она даже мысли не допускала, что развод для нее значил возвращение к Виктору. Она искренне была уверена, что он уже забыл ее, и это было бы последней низостью с ее стороны — вешаться на него сейчас, когда он ей ничего не предлагает, рассчитывая на его благородство. Она сделала свой выбор еще тогда! Но Олег сумел извернуть все так, что она и впрямь почувствовала себя изменницей, бросающей надоевшего мужа ради любовника. Стоило подумать о Викторе, и в душе взметнулись вся та нежность и благодарность, что она испытывала к нему. Сердце защемило от боли, сознания, что она потеряла, но еще горше было от того, что и Олега ей не сохранить. Она не может любить их обоих. Так что лучше ей быть совсем одной.

Остаток недели прошел сумбурно. Олег, не сказав ни слова, подписал заявление на развод и соглашение о разделе имущества. Они договорились, что возьмут опеку над детьми поровну, чтобы те могли жить по неделе у отца и матери. Вера снова переедет в маленькую квартирку, в которой жила до возвращения мужа, как только возмущенные арендаторы доживут там оплаченный месяц и подыщут себе что-то на смену. Несмотря на огромное количество формальных дел и договоренностей, которые они закрыли за эти короткие дни, женщину не покидало ощущение, что все происходит во сне, не по настоящему, она вот-вот проснется и все закончится, вернется на круги своя. Этому состоянию сомнамбулы способствовала вернувшаяся бессонница, она почти не спала, днем и ночью снова и снова прокручивая в памяти самые яркие, самые радостные и эмоционально насыщенные моменты жизни с мужем, прощаясь с ним, не замечая, что измученное сознание перетасовывает их с воспоминаниями о проведенном с Виктором времени — совместных танцах, смехе, взаимной заботе и нежности, что были между ними, сплетая все вместе в разноцветный, запутанный клубок, составлявший часть ее души.

Сможет ли она жить без этих нитей, одинаково крепко привязавших ее к каждому из мужчин? Хватит ли у нее сил их обрезать? С горечью и разочарованием Вера признавала за собой трусость и бесхарактерность. Оказывается, она могла быть сильной только, когда судьба не оставляла ей другого выбора, быть же сильной духом настолько, чтоб без терзаний взять в руки ответственность за свою жизнь, а не просто плыть по течению, как она привыкла, было несоизмеримо сложнее.

В субботу вечером дети традиционно ночевали у бабушки с дедушкой, Олег ушел куда-то кутить с друзьями, словно его совсем не тяготил предстоящий разрыв. Вере даже было обидно, что он так легко все воспринял, свалив все административные и судебные проволочки на нее. Выходит, в глубине души она надеялась, что он будет уговаривать, бороться за нее... А ему это было не нужно... Захотелось набрать Виктора, поплакаться хоть кому-то, кто способен развести беды руками... От этого стало совсем мерзко. Какое же она лицемерное ничтожество!

Принесла с кухни бутылку вина, налила бокал и закуталась в плед на диване в гостиной, включив какую-то мыльную, слезливую мелодраму по телику. Обычно она такие терпеть не могла, считая рассчитанными на пятнадцатилетних дурочек и недалеко от них ушедших дам с котами. Ее аж физически передергивало от приторности и слащавости сказочных сюжетов, но сегодня инфантильные терзания главных героев тронули до глубины души, из глаз потекли крупные слезы, щедро сдобренные изрядной долей алкоголя.

— Я думаю, тебе хватит, родная, — из счастливого, отупляющего марева саможаления, вырвал знакомый голос Олега. Она не слышала, когда он вернулся. Муж решительно забрал у нее бокал из рук. — У нас гости, Верó.

Вера испуганно обернулась, представив свой затрапезный, заплаканный вид. В дверях гостиной стоял Виктор, судя по немного осоловевшим, полным тоски глазам, он тоже не был абсолютно трезв, с трудом понимая, как здесь оказался.

— Проходи, Вик. Сейчас притащу что-нибудь покрепче того пойла, что мы хлестали в баре, — приглашающе повел рукой Олег, сам сбежав на кухню.

Слишком потрясенная происходящим Вера растеряно взирала на застывшего мужчину. С забытым восторгом пожирала глазами его крупную, породистую фигуру, его сейчас слегка растрепанные вороные волосы, припорошенные сединой, утонула в белесых, хищных глазах.

— Витя... — губы жалобно скривились, сердце понеслось вскачь, не в силах справиться с одолевшей ее пьяной печалью.

Виктор, мигом выйдя из сковавшего его оцепенения, подскочил к тихо всхлипывающей женщине. Крепко обнял, как ребенка, вместе со всем коконом из пледов, укачивая у себя на коленях. Он никогда не видел ее такой раздавленной и уязвимой. С ним она всегда была собранной, независимой, даже когда кусала губы в страхе за пропавшую Дашу или объяснялась в любви, на коленях прося прощения за свое прошлое, она оставалась гордой, полной достоинства. Сердце разрывалось от ее неприкрытой боли сейчас. Что случилось? Почему она так несчастна, воссоединившись с любимым мужем?

— Ласточка моя, — бездумно шептал он, не понимая причины ее слез, просто наслаждаясь ее присутствием, радуясь, что хоть так может быть полезен ей, — все будет хорошо, все утрясется, вот увидишь.

Вера подняла мокрое лицо, на мгновение замерла, широко раскрыв поблескивающие, безумные глаза, а потом жадно приникла припухшим ртом к губам мужчины, не прося — требуя поцелуя. Виктор совсем опешил, но не смог сопротивляться ее призыву, отвечая не менее страстно. Сейчас он забыл о своих сомнениях, о том мучительном чувстве стыда и унижения, что испытывал, согласившись поехать продолжить вечер с Олегом, зная что тот видит его насквозь, в курсе, что приятель все еще сохнет по его жене. Говорил себе, что ему просто нужно увидеть ее с мужем, чтобы убедиться, окончательно успокоиться, выбросить ее из головы, а подспудно надеялся именно на это — что она скучает, томится не меньше его, что позовет...

И ее губы звали....  Читать дальше →