Дела банные. Часть10: Кот из дома — мыши в пляс

С нетерпением и страхом, отвращением и предвкушением смотрел я на пакет, лежащий на моём столе. Но я не успел раскрыть, и вывалить на поверхность, застланную оргстеклом его содержимое, услышав приближающиеся шаги жены. Обернувшись, увидел лицо больного человека. Она куталась в толстую вязаную кофту.

— Что-то там у меня не так. Воспалилось, и знобит. Я тебя ждала, чтобы сын один дома не оставался, а теперь вызову скорую.

Осознавая свою вину, я не смел смотреть жене в глаза, но, к своему облегчению, не услышал от неё ни одного слова обвинения иди осуждения.

Осмотрев её, врач спросил:

— Вас изнасиловали?

— Нет, это мы с мужем играми увлеклись.

— Ну, это ваше дело. Не хотите говорить — не надо, просто очевидно, что это результат очень грубого и продолжительного вторжения. Причём, неоднократного. Видно, что началось всё с пол года назад, стало подживать, но повторы не давали завершиться этому процессу. Собирайтесь, мы Вас забираем на госпитализацию. Ничего сложного — всё это лечится: и инфекции, и травмы.

— А это долго будет?

— Лечащий врач определит, и терапию, и сроки, а так, на вскидку, могу сказать, что по хорошему — месяца два.

Жена собиралась и давала мне указания про то, как и что делать по дому, где какая одежда сына. Завершилось всё её словами:

— Попроси кого-то из женщин, только не соседок, чтобы сплетен не было, лучше у себя на работе, чтобы заходили, обед приготовить, помочь с уборкой. Найдётся такая?

Я пожал плечами:

— Спрошу, найду! За это не переживай. Кошелёк возьми, позвонишь, когда можно будет.

Мы поцеловались, и жена вышла из квартиры. Началась другая жизнь. Сын — расплакался, что маму в больницу увезли, и ходил за мной хвостиком, поминутно обнимая и прижимаясь. Я поглаживал его спину, поглаживал голову, и ребёнок постепенно успокоился.

И стыд и досада мучили меня всё время, пока вновь не услышал голос супруги по телефону. Он не стал веселей, но и трагизма в нём уже не ощущалось. Она рассказала про свои диагнозы, что изначально будут устранять инфекции, которых обнаружили сразу две, как и предположил парень из скорой. Поговорили о домашних делах. Сын, пообщавшись с мамой, заметно успокоился и повеселел, да и у меня отлегло от сердца.

Первые пару дней я носился белкой в колесе, и, конечно, к жене, пока она не сказала сама, что не нужно так часто, иначе за сыном не услежу. Врачи подтвердив диагноз, и начав лечение, видимо попали в точку, поскольку взгляд супруги сделался тусклым — погас в нём огонёк безумной похоти, толкающей на любые безрассудства. У меня складывалось впечатление того, что теперь ей становится безумно стыдно за свои «художества», и она сама себе поражается, когда вспоминает про то, что, и с кем у неё было, и особенно тому, что она сама хотела этих мужчин, упивалась наслаждением с ними. Она грустно улыбнулась, сказав, что теперь ей даже спокойней на душе от того, что муж, со своей травмой, не уйдёт налево, пока она здесь, и ей давно следовало попасть сюда. Со вторым я был абсолютно солидарен, а вот первое...

На третий день снова меня быт заедал, пока не вспомнил про то, что отец ожидает в деревне комплектующие по электрике. Пришлось отправиться на работу. Там я вновь встретился с подчинёнными, рассказал им, что жена в больницу легла с болями в животе. Рита тут же спросила:

— Может, вам какая помощь нужна, по хозяйству? Вы не стесняйтесь, мы же понимаем, что мужику ребёнка нормально накормить — целая проблема!

Хоть и ожидал я подобных слов от Риты, но всё же почувствовал, что слегка розовею лицом. Женщины в возрасте без энтузиазма восприняли заявление паспортистки, и чтобы выйти из неловкого положения, спросил:

— Рит, а ты смогла бы к нам прийти, после работы, и приготовить на несколько дней? Мы с сыном были бы тебе благодарны.

— Не удобно! Что соседи подумают про меня и про Вас! Лучше я приготовлю, и сюда принесу, я же рядом живу, а Вы — заберёте! Вы же тоже, не далеко живёте?

— А правда, бабы, поможем начальнику? А он нам премией поможет!

Все дружно расхохотались шутке.

— Может, и я чем помочь смогу? — подал голос плотник Василий Степанович, у меня со спины. Это предложение, моментально пропущенное через головную коробочку, вызвало мой молниеносный ответ:

— Степаныч, мне теперь сквозняки — страшнее всего. Сможешь в моём кабинете поставить вторую дверь, как у начальников?

— Запросто! А когда надо?

— Я думал уже выходить на работу скоро, но буду пока сидеть дома, по уходу, с месяц, наверное. Не спеша, так, сделаешь?

— Обижаешь! — и он тайком сделал жест, потерев большим и указательным пальцами, намекая на деньги, и я сделал ответный знак согласия глазами. Все были довольны.

— Милые дамы, давайте, я вам денег оставлю на продукты.

— Лучше после рассчитаемся — ответила бухгалтер, — так — проще.

Едва попрощавшись и выйдя в коридор, обернулся — меня догнала Рита:

— Я приду к вам, и мы всё сделаем — с лукавством в глазах, полушёпотом выпалила она — адрес ваш у меня есть. Часов в семь.

Щи и ленивые голубцы, плюс блины с творогом, мы готовили долго, очень долго, поскольку сын всё никак не засыпал, зато после произошло вовсе неожиданное для меня: Рита извлекла из своего баула полотенце и отправилась в ванную, принять душ. От одного этого уже, взволнованно, и потому торопливо, разложил свой диван, и отыскал свежие трусы. Когда Рита вышла из ванной, я сидел на кухне, и курил в темноте. Осторожно выглянув, девушка появилась целиком, держа в руках свой халатик. Совершенно обнажённая и босая, она крадучись прошла в мою комнату, а я загасил сигарету и отправился под душ. Обмывая налитую плоть, вспоминал юное, гибкое тело и предвкушал события ночи.

Когда ты молча ложишься голым под махровую простыню, и девушка тут же забрасывает на тебя свою ножку, обняв за шею, когда сама наползает на тебя — это что-то! Она всё делает сама, покрывая лицо поцелуями и потираясь намокшей бороздой о ствол, готовый проткнуть любую броню. Восторг — как в юности! И когда ты чувствуешь то, как с некоторым усилием ей приходится помучиться для того, чтобы ты попал в нужное ей русло, истекающее желанием, от этого даже у такого поломанного, как я, боец проявляет чудеса несгибаемой воли доставить свой груз по назначению, не выплеснув по дороге. Рита елозили на мне, сладостно постанывая, и моё возбуждение подпитывалось этими звуками искреннего наслаждения, ощущением собственной великости от того, как трудно продвигаюсь я вглубь. Не было больше сил терпеть, и мои ладони легли на небольшую, по-девичьи, попу. Я лишь погладил нежную, бархатистую кожу немного заскорузлыми мозолями, как весь низ Риты завибрировал, и она часто, едва слышно, заахала, а я провалился в неё, плотно прижавшись. Мы ничего не делали. Она безвольно распласталась, лёжа на мне, и лишь время от времени серии мелких судорог, похожих на крупную дрожь, пробегали по её тазу, при моём малейшем шевелении. Судороги становились всё чаще, ахи всё короче, и она, подтянув к себе подушку, в конце-концов уткнулась в неё лицом, несколько раз энергично толкнулась животом и в голос завыла в подушку. Я ощущал то, как внутри девушка нежно, но сильно сжимает меня, будто выдаивая доказательство моего блаженства с ней, и, перестав сопротивляться, испытал наслаждение, выплёскивая свой груз. Я чувствовал, как бешено колотится сердечко Риты. Все в испарине, мы лежали отдыхая, со сладостным ощущением усталости. Не хотелось шевелиться, и совершенно незаметно мы оба так и задремали.

Я проснулся от того, что Рита сползала с меня. Она заметила это и прошептала:

— Спи, спи, мой хороший! Ещё рано.

Я вновь уснул, чувствуя прильнувшее ко мне тело девушки, и её голову у себя на плече.

Вновь проснулся я уже утром. Рита переползала через меня, и я поймал девушку в объятия. Она шёпотом засмеялась:

— Пусти, а то на работе по моей походке все всё сразу поймут! Отдыхай, пока, ...