Дела банные. Часть 9: Мир перевернулся

вновь содрогнулась тазом пару раз и затихла.

— Подожди, не вынимай! Так хорошо! — прошептала она, и я покорно ждал её, лежавшую с прикрытыми глазами и улыбкой счастливого человека. Насладившись минутами блаженства, Рита вздохнула, и, пошевелившись, приподнялась на локтях. Я вытянул усталого бойца довольно легко, и тут же Рита хихикнула:

— Ой, там теперь так неуютно! Холодно и пусто! С Виталиком у меня так никогда не было!

Она сдвинула колени и смущённо спросила:

— А можно, мы будем на Ты?

Я даже засмеялся, вспомнив шутку про то, что это ещё не повод познакомиться.

— Нет, не надо, а то ляпну, и все всё сразу поймут, про нас.

Полежав, Рита начала приводить свою одежду в порядок, а я всё сохранял в памяти то восхитительное ощущение, которое испытывал в ней, такой узенькой, то, как мне было очень даже хорошо. Так хорошо, что от одного воспоминания об этом наливается моё достоинство, твердеет. Это не укрылось от зоркого женского глаза.

— А он меня снова хочет! — услышал я восторженный шёпот Риты. Она тут же вновь подобрала подол юбки, и, сбросив сапожки. В радостной готовности опустилась спиной на стол, тут же вновь разведя бёдра. Увиденное заставило меня покраснеть — там, где я побывал, зияла теперь дыра. Что ж, если женщина просит. Во второй раз вошёл я на удивление легко, под радостный ах, и начал секс. Ничего особенного. Всё было, как обычно бывает у мужчин и женщин. Только Рита часто задыхалась от сладости и даже руку закусила, чтобы сдержать протяжный стон, и вновь она содрагалась тазом, и, достигнув пика наслаждения, шептала:

— Ой, мамочки! Ой, как хорошо! Миленький, как мне хорошо!

Вот он, момент достижения сладости, пускай не такой полный чистого кайфа, как в первый раз, но, хорошо!

Некоторое время она отдыхала, всхлипывая. Затем села, и я увидел, что Рита натурально плачет.

— Рит, ты что?!

Она сползла со стола, обняв, прижалась ко мне, и сквозь всхлипы зашептала:

— Мне так хорошо ещё ни разу в жизни не было! Спасибо! Я понимаю, что Вы её любите, а меня просто пожалели, но я не обижаюсь! На такое наслаждение разве можно обижаться! Если ещё надо будет — Вы только позовите меня! Я всё для Вас сделаю! И всё у Вас — нормально, просто мужчина не может с той женщиной, которая его не хочет, или не любит! Может, ей просто нужен такой, как у Вовки, огромный? Или чтобы её сразу несколько мужиков, как на фотках? Она там со счастливым лицом. Я слышала, у нас в доме одну девушку уголовники похитили, три дня в подвале держали и поочерёдно насиловали, так она после, пока не родила, никак не могла остановиться — бешенство матки было. Её все, кто хотел, трахали, а ей — только в радость! Но, когда родила, снова нормальной стала. Может Вашу жену тоже так насиловали, и теперь ей нужно просто забеременеть? И Вовка с его друзьями не нужен будет! Они, как вшестером всей компашкой собираются, обязательно какую-нибудь женщину трахают, причём всегда одну на всех, и по кругу.

От женской проницательности Риты мне стало не по себе. Как я сам не допетрил, что давно пора было заделать второго ребёнка, и всё бы сейчас было нормально. А что мы имеем? Что — я, что — жена, опускаемся, делаем разврат нормой своей жизни, да ещё какой разврат! Разве забудется то, как она с моим отцом, или я — бутылкой! Понятно, гормоны. Возбуждение взвинтило, а после, когда всё устаканится, как будем смотреть близким и друг другу в глаза? Да той же матери и отцу!

Рита долго обнимала меня, не желая расставаться, но, всё же взяла себя в руки и отпустила домой.

Шагая по улице, я изумлялся тому, что с Ритой, искренне отдавшейся мне, всё было нормально, и даже после двух раз я не чувствовал себя измученным болью. Её просто не было! Мир — перевернулся. Остановился у фонаря. Достал пачку с фотографиями. Начал перелистывать их, глядя на то, как в мою жену впихивают члены незнакомые мне мужики, доставляя ей наслаждение, но в штанах ничего не шевельнулось. Удовлетворённость с Ритой? Возможно, но ведь должен же был хотя бы шелохнуться! Ладно, холодно. Дома получше рассмотрю.

10. Держите голову!

С нетерпением и страхом, отвращением и предвкушением смотрел я на пакет, лежащий на моём столе.