Это незаконно (Перевод с английского). Часть 2

Я попытался открыть глаза, но они были так покрыты засохшими слезами, что это было трудно сделать. Я оттер немного корки с век и несколько раз моргнул, пытаясь смыть засохшую пленку с глаз. Я все еще был одет, но мое тело было холодным и липким. Я чувствовал влажную наволочку под щекой, пытаясь сориентироваться. Я посмотрел на часы у кровати и увидел, что было четыре часа утра. Я лежал, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, это... была суббота. Вот тогда все нахлынуло на меня, и мои глаза снова наполнились влагой отчаяния.

Через несколько минут я направился в ванную, чтобы умыться. По мере того как холодная вода медленно возвращала меня к жизни, я стал вспоминать все больше событий вчерашнего дня. Было около пяти часов пополудни, когда я упал на матрас. Черт, подумал я, я только что проспал одиннадцать часов. Должно быть, я был полностью истощен эмоционально и даже не осознавал этого.

Мне было интересно, добралась ли Джин до дома после освобождения из тюрьмы. Ей некуда было пойти в этот час, если только она не остановилась в мотеле, но я подумал, что ясно дал понять, что она должна вернуться домой. В конце концов, нам нужно было обсудить условия развода, нет смысла откладывать его. Если в выходные мы сможем вести себя как два цивилизованных человека и уладить дела, тогда я смогу встретиться со своим адвокатом в понедельник.

Я быстро принял душ и надел повседневную одежду. Я проверил запасную спальню, чтобы убедиться, что она там, спальня была не тронута. Я немного забеспокоился, но не так, как обычно. Она была свободна сейчас, или, по крайней мере, скоро будет, и это больше не моя работа — беспокоиться о ней.

Я спустился по лестнице, чтобы заварить кофе. Как только я добрался до последней ступеньки и повернул за угол, я увидел ее лежащую на диване. Я подошел и посмотрел на нее. Я никогда не видел, чтобы она выглядела так плохо. Не только глаза, но и все лицо было красным и опухшим, ее макияж был сильно испорчен и так высох, что придавал ей вид очень грустного клоуна. Ее обычно мягкие каштановые волосы казались темнее и спутались от слез, которые она пролила, лежа, вероятно, в своей камере.

Боже мой, как я хотел обнять ее, задушить поцелуями и сказать, что все будет хорошо! Вместо этого я укрепился в своей решимости и пошел на кухню варить кофе.

Я сел во главе стола, откуда мог заглянуть в дверной проем и увидеть ее. Я думаю, ей снились дурные сны, потому что время от времени ее рука сильно дергалась или она выдыхала с легким вскриком.

Я пил свою третью чашку и все еще не имел внятной мысли. Мне нужно было отвлечься. Я выглянул в окно и увидел первые признаки рассвета. Всего в нескольких кварталах отсюда был парк с красивым озером. Я был там много раз, но ни разу на рассвете. Я схватил фотоаппарат и пошел туда пешком, мне просто нужно было время подумать.

Утро выдалось чрезвычайно продуктивным. К тому времени, как солнце взошло, я уже выбрал места для съемки и получил несколько живописных снимков, на которых раннее утреннее солнце танцует вдоль воды и сквозь деревья.

Примерно в то время, когда я собирался вернуться домой, я увидел на другом конце парка две футбольные команды в костюмах. Следующие часы я потратил на создание отличных снимков. Я отдал свою карточку обоим тренерам и сказал им, что, если они свяжутся со мной, я пришлю им полный список того, что у меня есть. И тренеры, желающие снимков команды, и отдельные игроки, желающие снимков для себя, не оставляли сомнений, что я заработаю несколько сотен долларов на утренних усилиях.

Я уже выходил из парка, когда увидел Джуди Андерсон — она жила в паре улиц от нас. Я слышал, что она беременна, но не видел ее, чтобы поздравить. Думаю, моя информация верна, потому что она шла за детской коляской.

«Джуди», — позвал я ее, когда подошел. «Поздравляю с подарком от Бога!», — сказал я, глядя в коляску.

«Привет, Далтон, большое тебе спасибо!», — гордо сказала она.

«Это он или она?»

«Это он, Стивен Грегори,» — ответила она, — «завтра ему будет три недели».

«Он абсолютно красивый», — сказал я; конечно, вид ее с новорожденным сыном только напомнил мне о том, что я потерял. Еще до того, как мы поженились, я мечтал о том, чтобы мы с Джин были гордыми родителями. Но теперь это не выглядело так, как будто это когда-нибудь произойдет.

«Джуди, солнце все еще довольно низкое, отлично подходит для портретов, не хотела бы ты сделать пару снимков себя со Стивеном? Для дома бесплатно?»

«О, Далтон, ты мог бы?» — спросила она возбужденно.

«Конечно! Почему бы нам не подойти к тому дереву? Ты сядешь у его основания с малышом на руках. Это нормально?»

«Что бы ты ни говорил, ты фотограф», — сказала она с еще большим энтузиазмом.

Я выбрал красивое травянистое место, где солнце будет светить ей на спину, подчеркивая ее светлые волосы и очертания ее тела. Я добавил достаточно вспышки, чтобы сгладить резкие тени, и сделал один из самых хороших снимков, которые я делал за долгое время. Я сделал только две экспозиции, прежде чем маленький Стивен начал ерзать.

«Он, наверное, голоден», — сказала его мать. «Думаю, нам придется вернуться домой, мне было бы слишком стыдно кормить его здесь», — сказала она с улыбкой.

«Ха, почему тебе неловко?» — спросил я, не думая.

«Ну, я кормлю грудью», — сказала она немного застенчиво.

«О, черт, Джуди, вокруг никого нет, кроме этих парней», — я указал на футболистов, — «а они слишком далеко, чтобы что-то увидеть. Просто набрось на себя пеленку, вот и все. Я отойду и дам вам немного уединения», — сказал я ей.

«Ах, прежде чем ты уйдешь... Я... ах, ну...»

Было совершенно очевидно, что она хотела что-то сказать, но либо стеснялась, либо боялась сказать это.

«Да?», — сказал я, растягивая слово и пытаясь немного пошутить.

«Ну, знаешь, что мне всегда нравилось?» Я покачала головой. «Те фотографии матерей, кормящих своих детей», — наконец сказала она.

«Ты хочешь фото кормления малыша Стивена?» — спросил я, стараясь не показывать собственное смущение. Джуди была моложе нас с Джин. Может, ей было двадцать три или двадцать четыре. Они с мужем были практически молодоженами, когда купили дом пару лет назад. Она была потрясающе красива, и я старался не заводиться от одной мысли о том, чтобы взглянуть на ее грудь.

Она застенчиво посмотрела на меня: «Ты не против?»

«Нет, совсем нет. Я отвернусь, пока ты не будешь готова». Я слышал, как она немного поерзала.

«Хорошо, я готова», — сказала она.

Я настроился и обнаружил, что Стивен сосет на руках у матери. Проблема была в том, что на ней был большой тяжелый белый бюстгальтер для кормления, который убивал настроение кадра. Я сделал пару снимков, но знал, что она не этого хотела.

Я просто подошел и сказал: «Джуди, твой бюстгальтер портит снимок. Я знаю, какую фотографию ты ищешь, и, честно говоря, этот бюстгальтер для кормления не работает.»

Она посмотрела на него: «Да, я понимаю, что ты имеешь в виду», — она ​​внезапно посмотрела на меня с потрясенным лицом. «Ты хочешь, чтобы я его сняла?» — удивленно спросила она.

Я просто слегка пожал плечами. «Я не пытаюсь быть извращенцем, но, если ты хочешь, чтобы снимок выглядел естественно, бюстгальтер нужно убрать», — сказал я ей.

Она колебалась, но всего несколько секунд. «Вот, — сказала она, предлагая мне ребенка, — не мог бы ты подержать Стивена, пока я сниму его?»

Вот что я скажу — если бы кто-то сказал мне, когда я выходил из дома, что я буду держать ребенка, пока его симпатичная мать снимает для меня бюстгальтер, я бы рассмеялся им в лицо, но вот я, держу в руках этого драгоценного маленького человечка в своих руках, пока молча молюсь, чтобы у меня когда-нибудь был свой такой же.

Когда она была готова, я вернул ребенка его матери. Она прижала его к своей груди, где малыш начал энергично кормиться. Тем временем теплое желтое сияние утреннего солнца выглядело ...