Проклятие Пустошей. Глава 2

за минуту до нападения, и поставил перед выбором: либо я помогаю ему, и мне сохраняют жизнь, либо не помогаю и подыхаю. Я выбрала первый вариант. — Чертовка тяжело вздыхает. — Хотя следовало выбрать второй. Так было бы намного лучше для всех.

Сжимаю руки в кулаки, и начинаю жалеть о том, что Спенсер и его банда так легко отделались. Хочется оживить этих подонков, всех до единого, и снова убить, но на этот раз медленно, чтобы каждый выродок буквально умолял о смерти. Какой бы гадиной не была Фэйт, она этого не заслужила. Ни одна женщина такого не заслуживает.

Одевшись, Фэйт медленно бредёт в сторону ближайшей палатки, бросив, что ей необходимо какое-то время побыть одной. Пожимаю плечами, и иду в другую сторону. Вернувшись к грузу Джоша, принимаю решение всё же доставить его до пункта назначения. Я хоть и видел карту мельком, но, в общем и целом, запомнил куда нужно ехать. Шанс того, что на месте нам заплатят вторую часть обещанной Джошем суммы не так уж и велик, но меня это мало заботит. Того, что я собрал в лагере налётчиков, нам и так хватит надолго.

Проходит пять минут, затем десять, и я начинаю волноваться. Возвращаюсь обратно, захожу в палатку, и замечаю Фэйт, поднёсшую нож к запястью. Догадавшись что чертовка собирается сделать, резко подаюсь вперёд, и выбиваю оружие из её рук. Фэйт перевела взгляд на меня, пару раз моргнула, и захохотала. Это был не весёлый смех, а нервный, болезненный. Я стоял как вкопанный, не зная как помочь пережившей насилие девчонки. Внезапно выход подсказала сама Фэйт. Перестав истерично хохотать, чертовка начала торопливо раздеваться.

— Подожди! Не надо! — пытаюсь спорить я, поняв к чему всё идёт.

— Надо. Только так я смогу забыть о том, что здесь произошло.

— Я так не думаю.

— Не надо думать. Просто сделай так, как я хочу. Неужели это так трудно?

Начинаю было протестовать, но замечаю мольбу в её глазах, и сдаюсь. Спустив с меня штаны, чертовка начинает делать мне минет. Получается довольно посредственно, но критиковать её действия у меня язык не поворачивается — не та ситуация. Чертовка монотонно, и в то же время быстро водит головой вперёд-назад, заглатывая моего дружка. После пары минут стараний до Фэйт доходит, что она что-то делает не так. Чертовка отстраняется, берёт мой член в руку, и начинает дрочить, а другой рукой поглаживает свою промежность. Вторая попытка возбудить меня оказывается более успешной, и в скором времени приносит свои плоды.

Почувствовав, что мой член достаточно окреп, предательница проводит по нему рукой в последний раз, и ложится на спину. Вместо того чтобы ввести своего дружка медленно и плавно, я делаю это резко, и в чём-то даже грубо. Фэйт дёргается, а я начинаю двигаться, с ходу набирая быстрый темп. Чертовка не издаёт ни звука, но по её взгляду я вижу, что происходящее доставляет ей удовольствие. Не спрашивая разрешения, кладу руки на шею Фэйт, и сжимаю пальцы. Ощущаю, как внутри девчонки всё сужается, и начинаю двигаться быстрее. Предательница стонет от удовольствия, а у меня окончательно сносит крышу. Прежде, чем похоть одерживает победу над разумом, ловлю себя на мысли, что безумие передаётся половым путём. Иначе как объяснить то, что грубый секс с удушением доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие? Раньше со мной такого не было.

Однако всего этого мне оказывается мало. Убрав руки с шеи Фэйт, на которой остались следы от моих ладоней, резко разворачиваю чертовку на живот, и без каких-либо прелюдий, загоняю член ей в задницу. Девчонка дёргается, и начинает ёрзать, а я замираю. Проходит несколько секунд, и Фэйт принимается двигать тазом, буквально засасывая моего дружка в свою тесную, но чистую дырочку. Не выдерживаю, хватаю чертовку за плечи, и начинаю трахать. Каждый толчок сопровождается громким криком, наполненным одновременно болью и наслаждением. Подстёгиваемый этими криками, ускоряюсь. Крики Фэйт становятся всё громче, но двигаться тазом мне на встречу чертовка не забывает. Чувствую, что больше не могу сдерживаться, загоняю член так глубоко, как только могу, и фиксирую в таком положение.

Мгновение — и поток спермы заполняет задний проход Фэйт. Держу своего дружка в уютной пещерке до последнего, и лишь когда вся сперма выходит, а член стремительно теряет силу, вытаскиваю его. Чертовка падает на живот, и какое-то время неподвижно лежит. С опаской переворачиваю её на спину, и вижу что на лице Фэйт играет злая улыбка. Девчонка тяжело дышит, затем переводит взгляд на меня, показывает мне большой палец, дав понять, что я был на высоте, и начинает смеяться. Только теперь уже не нервно, а весело и задорно. Очищаю член от выделений, надеваю штаны, и выхожу из палатки.

На свежем воздухе восстановить дыхание и привести мысли в порядок становится значительно легче. Мозг вновь начинает работать, а в сознании рождаются неожиданные вопросы. Для той, кого совсем недавно изнасиловали, чертовка вела себя чересчур развязно. Бывали случаи, что разум переживших насилие женщин не выдерживал, и они ломались. Но что-то мне подсказывало, что в этот раз всё было иначе. Бью себя по лбу, и мысленно называю последним кретином. Когда из палатки выходит полностью одетая Фэйт, бросаю на неё сердитый взгляд. Она же отвечает мне дерзкой улыбкой, всё поняв без лишних слов.

— Догадался? — уточняет она.

— Догадался.

— Молодец. Хотя мог бы догадаться и раньше. — Предательница презрительно фыркает. — Стала бы я расстраиваться из-за такой ерунды, да ещё и вены себе вскрывать. Делать мне больше нечего!

— Никто тебя не насиловал. Ты сама кого хочешь изнасилуешь.

Улыбка на губах Фэйт становится шире.

— Если тебе от этого станет хоть немного легче, эти выродки всё-таки собирались меня отыметь во все дыры, и обязательно попытались бы это сделать, опоздай ты хотя бы на пару минут.

Чувствую себя непроходимым идиотом, и сжимаю руки в кулаки. Знал ведь, что Фэйт — ещё та притворщица, и всё равно купился. Кретин.

— Ты сказала, что узнала о предательстве Спенсера в самый последний момент, а потому никого и не предупредила. Это правда? — ищу ответ на главный вопрос.

— Возможно. А может быть всё было по-другому. Может быть он раскрыл карты сразу после ухода с заставы, а я ничего никому не рассказала, потому что мне было любопытно что из этого получится. Или же всё-таки я узнала обо всём в самый последний момент? Выбери тот вариант, который больше тебе нравится.

После этой речи у меня появляется огромное желание придушить чертовку. Придушить по-настоящему, так чтобы она вся посинела, закатила глаза, и высунула язык.

— В любом случае, всё закончилось хорошо. Налётчики мертвы, их припасы, фишки и оружие теперь принадлежат нам. И заметь, всё это теперь не надо ни с кем делить. Потому что весь балласт, за исключением парнишки с мечом, отправился на тот свет, — как ни в чём ни бывало продолжила чертовка.

Хочу было напомнить, что у балласта были вполне конкретные имена — Шон, Тим и Джош, но понимаю, что в этом нет никакого смысла, потому что этой чёрствой суке на всё и на всех наплевать. Молча разворачиваюсь, и ухожу к кибиткам. Запряжённые в телегу лошади выглядят немного успокоившимися. Не привяжи налётчики их к столбам, животные сбежали бы ещё в самом начале заварушки. Забираясь на одну из телег, поднимаю голову вверх и смотрю на звёздное небо. Через какое-то время подходит Фэйт, обобравшая покойников. Закинув всё барахло во вторую телегу, чертовка развязывает узел, освобождает лошадь, и занимает место спереди.

— Куда повезём это барахло? — спрашивает она, беря вожжи в руки.

— Туда, куда и планировали. Дорогу я помню, — отвечаю усталым голосом.

— Хорошо. Погнали!