Миф о двух героях. Глава 3

во всем городе. И что, по-твоему, произойдет? Да они просто засунут язык царю в задницу по самую шею! — констатировал очевидные истины иномирец. — Так что приговор местных — очевиден до безумия в любом случае! Именно ты, Димка, должен решить — казнить или нет. А я даже клинок поднимать не стану — все равно у меня против тебя и шанса нет! — решительно встал Алексей и развел руки в стороны.

Он во все глаза наблюдал за пареньком все время своей речуги. Видел, как глаза вспыхнули подаренной надеждой избавиться от решения и запылали отчаяньем едва только поняв справедливость доводов Алекса.

Мужчина попросту играл на чувствах юнца. Не так хорошо, как на флейте — общение с людьми не входило в перечень того, в чем Алексей хоть немного преуспел за свою жизнь.

Но более чем удовлетворительно.

Иномирец просто знал людей. Иногда, благодаря своему умению читать язык тела, он знал и понимал собеседников лучше чем они сами. Умудряясь заглянуть под верхний слой из саркастичных шуточек да душевных терзаний и углядеть там нечто не очевидное для своего обладателя.

И Алекс прекрасно понимал, что Димка — идеальный последователь. Ему нужен лидер, цель, идея — что угодно! Знамя за которым можно маршировать днями напролет! Но паренек не был судьей. Не грезил властью над человеческими жизнями. Спасителем и героем — может и был. Но уж точно не палачом.

И, отбрасывая все лишнее, Дмитрий попросту не стал бы убивать безоружного. Пусть и по указке ребят повыше рангом.

Алексей видел, как глаза парня расширились от ужаса. Руки сжимались на рукояти, а грудь заходила вдвое сильнее, выдавая нешуточное волнение. И, не найдя никаких очевидных признаков виновности стоявшего перед ним мужчины, принял единственное верное для современного человека решение.

— Простите, царь, — наконец-то отвел взгляд от Алекса Дмитрий. — Но у нас на родине, когда двое говорят противоположенное друг другу, принято давать честный суд. И как сказал мой сородич — тут, на вашей земле, честным суду не бывать. Я не могу казнить Алексея, пока я не буду точно уверен в его виновности!

Кекроп лишь недовольно скривился от разочарования.

— Боги сказали свое слово, о царь, — выждав несколько биений сердца ради драматической паузы, в тишине проговорил Тимофей.

— Ты действительно герой, — весьма недовольно, но все же со сквозящим в интонациях уважением, сказал Кекроп, — если готов поставить судьбу всех Афин на кон, лишь бы не убить невинного.

— Если вы так говорите, — повел плечами паренек, запихивая клинок в ножны. — Но проливать кровь этого мужчины я сегодня не стану.

— В таком случае, — царь встал со своего трона, сделав шаг вперед, — я выношу свой приговор иномирцу! Отныне все Афины будут знать его как того, кому суждено уничтожить наш город! Я запрещаю ему иметь дом и жену в моем городе! Выйди вон! Увести метэка с глаз моих! — раскатисто огласил зал могучий голос Кекропа.

И Алексея под конвоем из стражи вывели с территории Дворца. Даже и не подумав остановиться и отдать иномирцу купленное снаряжение. Как и он даже и не подумал напоминать суровым мускулистым мужикам об этом.

***

«Глупо», — снова пронеслось в голове, в то время как губы Алекса недовольно изогнулись.

Он злился. Не на царя и не на Ксению. На себя. За то что впервые в своей жизни, попав на глаза властям, слишком сильно перепугался. Настолько зациклился на самом факте обвинения, что совершенно проморгал настоящий заговор.

«Ответ все время был прямо перед глазами», — грустно подумал Алекс, наблюдая за тем, как небо стремительно светлело прямо на глазах, а над горизонтом появились первые солнечные лучи. — «Но я был идиот. Столько лет кичился своей способностью подмечать, а вот когда от нее действительно был бы толк — тут же растерялся как подросток!»

И у Ксении, и у царя Кекропа не было самого важного — мотива. На кону была судьба целого города — не стал бы ни один из них выкидывать подобный фортель! Но во всей этой истории был лишь один человек, который невзлюбил Алекса с первого же взгляда.

Илларион. Какую должность он занимал при царе? Военный советник? Личный телохранитель? Начальник дворцовой стражи?

Алексей не знал. Иномирцы были нужны царю чтобы отвести угрозу от его Афин. И ни для чего более. Кекроп ясно дал это понять своим отношением.

Великий спаситель из иного мира был всего лишь инструментом. А быть может — и вовсе потенциальной угрозой. Ведь мало ли что герою придет в голову после того, как город будет спасен? Вдруг захочет трон себе?

А значит — мир спасай, но сильных мира сего — не трогай. Зачем знакомить со всеми важными шишками, если можно обойтись? А там, глядишь, под шумок бы прислали вместо рабыни натренированную убийцу с кинжальчиком — и конец ставшему ненужным герою. И город спасен, и трон под жопой остался.

Но еще когда Алексей отказался опуститься перед Кекропом на колени — уже тогда он чем-то умудрился наступить на ногу Иллариону. Хотя, пожалуй что, «чем-то» — весьма расплывчатый термин в данном случае.

Алекс подписал свой приговор своим собственным неуважением. Позволив себе сохранить достоинство — прогневал человека, посчитавшего это оскорблением местному правителю.

«Интересно, что у него на Ксению?» — в который уже раз за последние дни прикинул Алексей, возвращаясь в начавший оживать с рассветом ничейный двор и усевшись завтракать. — «С ее магией — вряд ли ей самой кто-то будет угрожать. Скорее всего — где-нибудь держат в заложниках кого-нибудь. Какую-нибудь младшую сестренку или братишку? Или вовсе собственную малышку — по возрасту у Ксении уже пара детишек может быть. Может, даже во Дворце? Потому Кекроп и не боится Огнеликую рядом держать? Чуть что — и хана заложнику. Это бы объяснило, как Иллариону так легко удалось добиться содействия и все устроить в первый же день.»

Алексей устало вздохнул.

«Довольно», — мелькнуло в голове и он обвел взглядом округу, пытаясь переключиться с мира внутреннего на реальную жизнь.

Алексу здорово повезло, что ему оставили хотя бы кошель. Тридцать драхм, какое-то чудо-зелье, которые, как он знал, точно можно будет при необходимости толкнуть еще за двадцать пять. И, что самое важное — сиринга.

Афины были культурным городом. Певцы, музыканты, жонглеры, шлюхи — индустрия развлечений пользовалась неплохим спросом. А законов, которые бы регулировали насыщенность тех или иных мест — не было и в помине. Иными словами — найди бесхозный уголок, доставай флейту и играй себе в удовольствие.

Более чем хватало и на проживание на ничейных дворах и на пропитание.

Хотя, Алексей и чувствовал, что источник постепенно иссякает. Судя по всему, по Афинам массово распространялся слух, что музыкант с необычным стилем исполнения — тот самый лжегерой, о котором орут глашатаи на площадях. Потому что собранных денег с каждым днем становилось все меньше, а в глазах людей все чаще мелькали гневные огоньки.

Алекс подошел к мужику в темном балахоне, завершавшему свой завтрак.

— Уговор в силе? — без спросу плюхнулся иномирец на пол напротив купца.

Тот еще раз оценивающе прошелся по фигуре Алексея взглядом и только затем кивнул.

— Сто драхм — и можешь отправляться с моим караваном в Фивы, — хриплым голосом, выдававшим немалый уже возраст, проговорил он те же условия, что были высказаны еще позавчера.

Алекс развязал кошель и высыпал на стол содержимое. Быстро отсчитав положенное караванщику и сметая жалкие остатки обратно в мешочек.

«Сто драхм чистой прибыли за два полных дня», — мелькнуло в мозгу у Алексея.

Вот во сколько в Афинах оценивали его музыку. В пятьдесят драхм за день, за вычетом расходов. Что было, скорее всего, существенно больше, чем средний заработок какого-нибудь успешного купца на рынке.

И Алекс с облегчением на душе привесил к поясу гораздо менее тяжелый кошель. А то таскать при себе подобную сумму было, мягко говоря, небезопасно. Еще вчера ...  Читать дальше →