Миф о двух героях. Глава 5

Иномирец проснулся с отчаянной надеждой, что все, произошедшее накануне — какой-то безумно кошмарный сон. Всего лишь пренеприятнейшее сновидение. Потому что Алексей, выросший в современной России человек, и не подозревал, что так вообще хоть где-то могут обходиться с людьми!

А уж мысль, что Алекс умудрился угодить в подобные жернова лично — и вовсе вселяла в душу гнетущий огонек зарождающегося отчаяния!

Но все мысленные уговоры оказались напрасны. Мужчина еще даже и глаз-то не открыл, но уже прекрасно знал, что все надежды рассыпались в прах, рухнув под порывом ветра суровой реальности. В ноздри бил ни с чем не сравнимый по отвратности аромат мочи, пота и спермы. А по ушам противным наждаком елозил чей-то богатырский храп.

Да и тело, стоило лишь немного пошевелиться, тут же отозвалось суровой вспышкой боли, исходящей, казалось, отовсюду сразу — до того внушительно досталось Алексею накануне!

Иномирец поспешно замер, судорожно хватая ртом воздух и чувствуя навернувшиеся на глаза слезы. Перед глазами бурным калейдоскопом промелькнули вчерашние события. Показав и Витуса с его громадным членом, и Никандра с его вертким мечом, и дрища-архонта, полного высокомерного презрения. Но почетной вишенкой на этом торте оказалась, конечно же, сука-Мелания с ее откровенной страстью к садизму!

Алексей с громадным удовольствием вернул бы время вспять. Просто проснуться в комнате на ничейном дворе. В кошеле — сиринга и все! И пусть все идут лесом! И хрен с ним, что все считают каким-то уродом, которому уготовано все просрать — но хотя бы не издеваются...

Иномирец вздрогнул от прорезавшего помещение звука — кто-то отпер засов. Глаза сами собой открылись и вперились в дверной проем. А где-то внутри вспыхнул огонек гнетущего страха — а вдруг Мелания вернулась выдать добавки?

Но Алексей увидел всего лишь обыкновенных охранников. Которые, рассеявшись по залу, начали один за другим отпирать засовы на клетках, выпуская рабов на очередной рабочий день.

Вставать жутко не хотелось. И уж подавно — выползать наружу. Под жаркое солнце и взгляды других рабов, прекрасно знавших, какому унижению вчера подвергли иномирца. Но Алексея никто и не спрашивал.

Достаточно было взглянуть на морду стражника, отомкнувшего засов, чтобы уяснить простейшую мысль, написанную в глазах: «Не выйдешь сам — вытолкаю нахер!»

И Алекс, превозмогая лютую боль, все же поднялся и, влившись в людской поток, поплелся наружу. Сразу же направившись к водяному желобу на противоположенном конце двора.

Горло саднило неимоверно! Но Алексей сделал всего несколько больших глотков и тут же начал плескать водой себе на грудь, пытаясь отмыться после визита Мелании. С изрядным ужасом видя на собственной коже мелкие беленькие дорожки тут и там.

Как и большинство современных мужчин Алекс крайне брезгливо относится к собственному семени. С одной стороны — ему доставляло определенное наслаждение видеть его на своих любовницах. С другой — сам иномирец старался по возможности к сперме даже и пальцами не прикасаться!

А сейчас она затейливым рисунком украшала весь торс от шеи и до живота. Напоминая всем и каждому, кто бросал случайный взгляд на Алексея, через какое дерьмо ему пришлось пройти.

Впрочем, всего какая-то пара минут — и от белого рисунка не осталось и следа. Зато иномирцу открылись совершенно другие напоминания о вчерашнем дне, стереть которые будет ой как ни просто.

Весь торс украшала россыпь продолговатых синяков — наследие стычки с Никандром. Еще несколько аналогичных — на ногах и руках, окончательно создавая иллюзию не то леопардовой раскраски, не то недоделанной зебры-абстракционистки.

Выделялся среди всех этих фингалов лишь один — налившийся за ночь аж темно-фиолетовым цветом. На левом боку, почти что под самыми ребрами — любимая точка для кулачка Мелании. И болел раза в два сильнее остальных, оттеняя каждый вздох до единого.

— Видывал я похуже, иномирец, — раздался сбоку голос Акакия.

Алексей испуганно вывернул голову, тут же пожалев о столь резком развороте — в глазах аж поплыло от заволокшей сознание боли. И лишь бросив взгляд по сторонам запоздало понял, что рабы весьма заинтересованно поглядывают на новичка.

Но, несмотря на явное любопытство, никто не делал и попытки как-либо обратиться или отпустить похабную шуточку, чтобы привлечь к себе немного внимания. Напротив — как-то уж слишком подчеркнуло сторонились, ограничиваясь лишь любопытными взглядами.

И, бегло пройдясь по списку возможных причин, Алексей тут же застонал от осознания, что вчера Мелания при всех назвала его иномирцем! И народ, хоть и сидел безвылазно в этой каталажке, все же получал свежие новости с каждым посаженным рабом. А значит — все теперь прекрасно понимали, кем именно является новичок!

— И насколько все плохо? — отстраненно пробормотал Алекс, уж слишком погруженный в обмозговывание своего нового социального статуса и его потенциальных последствий, чтобы хоть как-то обращать внимание на стоявшего рядом Акакия.

— Ниче, авось выживешь, — усмехнулся наставник. — Пошли, разомнемся немного, иномирец!

Алексей хотел было возразить — все его тело едва лишь услышав о необходимости напрягаться протестующе заныло и вовсю призывало вспомнить молодость, попытавшись откосить от очередного урока физкультуры. Но все же в памяти отчетливо всплыло как после вчерашнего занятия побитое Никандром тело каким-то необъяснимым образом унялось, позволив выйти на местный ринг и даже вернуться оттуда обратно.

И Алекс решил довериться этому щуплому мужичку. В надежде, что тот дурного не посоветует, а значит и боль как-то поутихнет. Да и с мечом в руке сразу же почувствовалась непонятно откуда возникшая уверенность, что никто не прикопается и не станет стебаться о постыдных мгновениях Алексея.

С первых же минут стало ясно, что Акакий здорово щадил новичка. Бил послабее, да и удары наносил с какой-то уж слишком яркой четкостью. Будто специально показывал замахи, позволяя иномирцу полегче их отражать.

За что Алекс был ему безмерно благодарен! Каждое движение, каждый выставленный блок отдавался в теле зверской болью. Снова и снова вынуждая мужчину сжимать зубы и напоминать себе о вчерашнем бое. Просто чтобы появился хоть какой-то стимул продолжать эту добровольную пытку — иначе бы Алекс уже давным-давно бросил бы деревяшку под ноги и уселся в тенек, наплевав на все возможные последствия.

Да и взгляды остальных рабов то и дело подстегивали настороженность иномирца. Было в них что-то... опасное? Холодная отстраненность, неприязнь, тщательно скрываемая ненависть. Будто вокруг Алексея за ночь образовалась пренеприятнейшая сфера в полтора метра, в которую никто не жаждал ступать, чтобы ненароком не замараться.

Истинная причина вскрылась сразу же после обеда. Акакий наконец-то отцепился от Алексея, начав тренировать остальных жаждущих его внимания ребят — до этого наставник попросту время от времени разбивал их на пары, да тем и ограничивался.

А Алекс, воспользовавшись передышкой, попробовал аккуратно прощупать почву со своими сокамерниками. Прекрасно уяснив к этому моменту, что любая попытка сбежать из этой каталажки в одиночку — уж точно будет обречена на провал. Как ни крути, а ему необходима была хотя бы пара-тройка ребят за плечами, на которых можно будет положиться в нужный момент.

Вот только попробовав завязать несколько диалогов, Алексей быстро уяснил простую истину — не выйдет. Царь Кекроп умудрился добраться даже до этого рабского застенка!

В глазах у людей читалась скрытая враждебность. Будто каждый из них только и думал, как бы так под шумок умудриться открутить башку легендарному лжегерою, которому уготовано погубить Афины! А те немногие, что не испытывали видимой неприязни, откровенно не желали ввязываться, предпочитая переждать всю эту бучу в стороне и для начала как следует уяснить, откуда дует ветер, прежде чем делать хоть что-то, что может быть ...