Передовые методы обучения

Страница: 3 из 6

сказал, что ты рассказала ему, но не хочет говорить, что именно!..

— Он только говорит, что ты сдвинутая ботанка и абсолютно тронутая извращенка...

— Ты сказала ему, чтобы он побрил яйца, да?

— Ты пробовала секс втроем?

— А женский секс тебя возбуждает?

— Что сделать, чтобы ты показала сиськи?

— И вообще показала свое тело?

Лиза набрала дыхания, чтобы сказать что-нибудь педагогическое, но вдруг встретила взгляд Трэвиса.

Он был умоляющим, этот взгляд. Трэвис испугался, что она выболтает его секрет всему классу.

И тут Лиза вдруг поняла, что нужно говорить.

— Нуууу... — начала она, чувствуя холодок в печенках. Она еще никогда не играла в такие игры. — Ну... Чтобы я показала вам сиськи, нужно, чтобы хотя бы пять человек из вас рассказали мне по-русски о себе, о своей семье, о своих увлечениях... Без единой ошибки. Причем я буду задавать вам столько вопросов, сколько захочу, и на них тоже нужно будет ответить без единой ошибки...

Народ возмущенно загудел.

— Если... Если вы покажете мне сись... то есть — если вы расскажете мне о семье, — перекричала их Лиза, — и еще и ответите без ошибок на два вопроса, то я разденусь по пояс. Если вы ответите без ошибок больше чем на два вопроса... каждый из пяти, я имею в виду — я проведу топлесс весь урок. А если... если трое из вас без ошибок перескажут мне содержание произведения русской литературы, которое я назову — по-русски, разумеется — я разденусь догола и проведу урок в таком виде. Я даже разрешу вам нарисовать на моем голом теле все, что вы захотите.

На лице Трэвиса играла улыбка облегчения. «Я же говорил — конченая извращенка» — шептал он соседям.

Лизе было страшно и азартно. Она ни на секунду не верила, что ее подопечные смогут выполнить хоть половину этих заданий, но прикидывала, не просочится ли все это в кабинет директора. Впрочем, решила она, ребятки так хотят увидеть ее прелести, что будут лезть из кожи вон, не болтая лишнего.

И она оказалась права. На следующий же день каждый ученик оказался добровольцем, и Лиза даже не успела выслушать всех.

Увы (для них) и к счастью (для Лизы) они делали ошибку через каждые три слова. Вначале они пытались обвинить ее в мухлеже, но Лиза со словарем доказала им свою честность. На следующем занятии все началось сначала.

От урока к уроку ошибок было все меньше. Правда, их по-прежнему было очень много, и Лиза успокаивала себя, что в любом случае сможет выкрутиться. Она уже знала биографии и увлечения всех своих учеников. Все они были одинаковыми, как копипасты: папа бизнесмен, мама домохозяйка, люблю бокс, футбол, пиво, панк-рок и секс. Подробнее всего расписывались сексуальные предпочтения, и вскоре Лиза была напичкана интимными тайнами всего класса, как опытный сексолог.

Чем дальше — тем сильней ее холодил тот самый холодок в печенках. Несколько раз Лиза дома раздевалась догола и устраивала себе смотр перед зеркалом, пытаясь представить, какой ее увидят ребята из школы. Она тысячу раз говорила себе, что все это «просто так», что этого никогда не будет, пытаясь спрятать холодок как можно глубже в себя — туда, где он был почти незаметен.

Это невероятно, но на уроках они занимались исключительно по теме. Приходили недоверчивые завуч, директор, учитель русского, другие учителя — и убеждались, что чудо, о котором им донес куриный телеграф, не выдумка, и что Лизе действительно удалось взять иностранных оболтусов, от которых стонала вся школа, в ежовые рукавицы. Все видели, насколько лучше те говорят по-русски, и директор уже нашептывал Лизе, что берет ее со следующего года на двойной оклад. С ней стали почтительно здороваться в коридорах, стали просить у нее совета, и Лиза изо всех сил корчила из себя наивную девочку, которая просто любит свое дело, и все.

Когда один ученик (конечно, это был Трэвис) без единой ошибки рассказал ей о своей жизни в Нью-Мексико, а потом еще и выдержал с ней разговор о кактусах своей мамы, делая такие мизерные ошибки, что их можно было не принимать во внимание — тогда Лиза всерьез задумалась.

Это было спустя три месяца после ее ультиматума.

«Трэвис просто имеет на меня особые виды. Но я же не обязана трахаться с ним. Найду какую-нибудь отговорку... Я же женщина, в конце концов», — убеждала она себя. — А другим ни за что не овладеть языком так, как он. За голые сиськи никакой дурак не будет столько вкалывать...»

***

Но она ошиблась.

Уже через месяц таких людей было трое. Она поменяла тему — теперь нужно было рассказывать не о себе, а об истории России — но класс уже так хорошо натренировался, что переход на новые рельсы занял от силы неделю-полторы...

Эти исторические дни Лиза запомнила на всю жизнь.

Ровно пять человек без единой ошибки рассказали ей о крепостном праве, о сталинских репрессиях, о победе в Великой Отечественной, о Ярославе Мудром, о Петре Первом и ответили на несколько ее вопросов.

Вопросы были растерянными, ибо Лиза вдруг поняла, что она проиграла. (Или выиграла — смотря с какой стороны посмотреть.) И сейчас ей придется обнажиться на глазах всего класса.

Она тянула диалог до самого конца урока. Когда возмущенный класс призвал ее к справедливости, Лиза вынуждена была признать, что ее условия выполнены, и пообещать провести завтрашний урок топлесс.

«Просто не приду, и все», — думала она. — «Заболею. Кто мне мешает заболеть? Вот разденусь сейчас, простужусь и заболею...»

Стояли морозы. Лиза скинула пальто, шапку, свитер, джинсы, хотела было побегать босиком по снегу, но не смогла и, надорвав горло от визга, сунула покрасневшие пятки обратно в ботинки.

Неизвестно, почему, но Лиза не только не простудилась, но даже не замерзла. Ночью она, ерзая от бессонницы, выбежала во двор и разделась там догола. Для пущего эффекту она прыгнула голышом в сугроб — и, подавившись проглоченным визгом, метнулась пулей обратно в подъезд. Замерзнуть она снова не успела. Оставался только холодный душ, но Лизе вдруг так ужасно захотелось спать, что она рухнула прямо в свитере в постель и уснула, как убитая.

«Ну вот, проспала», — с надеждой думала она, когда проснулась. Но увы, до выхода на работу оставалось полтора часа. «Ничего, еще просплю» — утешала себя Лиза и лежала с закрытыми глазами, чувствуя, что не заснет...

Когда она пришла в класс, ее сверлила дюжина острых взглядов.

— Хэллоу, — бодро сказала Лиза, проходя к своему столу.

Класс молча следил за ней.

— Сегодня мы продолжим наши беседы... — начала она, не глядя на ребят.

Позади нее стола стояла полка книг, и Лиза начала перебирать их, не зная, зачем это делает.

Тишина стала невыносимой, и Лиза почувствовала, что больше так не может.

Испытывая одновременно и ужас, и облегчение, она стала расстегивать пиджак.

Класс взорвался воплями, аплодисментами и свистом.

Не поворачиваясь к ним, она сняла его. Потом блузку, потом лифчик... Класс не дышал, но это уже была совсем другая тишина — благоговейно-восхищенная, будто на глазах зрителей сбрасывали драпировки с драгоценной картины или статуи. Лиза почувствовала это, когда медленно и плавно, как восточная танцовщица, повернулась к классу.

Ей было жутко делать это, но вместе с тем в ней шевелилось и странное чувство — будто она, как царица, дарит подданным свою красоту. Пожалуй, ничто еще не кололо ей нервы так, как это чувство...

Класс взорвался воплями втрое громче, чем перед этим.

— Продолжим урок, — сказала Лиза, садясь за стол.

Ее умопомрачительные груди целились прямо в учеников. Большие соски-клубнички, сразу набухшие от возбуждения, сжались в тугие комки, и Лиза чувствовала их тугость, сверлившую воздух. Распущенные кудри покрывали ее голый торс, окутавая плечи и ключицы...

— А теперь, — сказала она, когда класс немного успокоился, — а теперь положите, пожалуйста, мне на стол все ваши гаджеты. Планшеты, смартфоны и все-все-все,...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх