А и Б сидели на трубе
Страница: 4 из 4
— в зудящую, подсасывающе-сладую точку, — но Он врастал мимо, в обход, сторонами, больно натягивая все вокруг и внутри, но не ТАМ — и толкался рядом, совсем рядом с зудящей точкой, и одним этим хоть как-то утолял радужный зуд, — утолял и распалял сильней, сильней, еще сильней; дразнил, бодая с желанной силой, но мимо, вскользь, почти вхолостую... и сладкий зуд, смешанный с болью, нарастал звериным ритмом, росшим из ее нутра — ыыы-ы, ыыы-ы, ыыы-ы...
— Ыыыыыы! — хрипел Он, отчаянно прыгая на ней. Манюня сотрясалась от толчков, взбивавших ее, как коктейль; толчки отзывались зудящим эхо в Точке, яростно дразнили ее сквозь толщу плоти — и все тело гудело и таяло вместе с ней, и ухало в ритме звериных толчков — голое, раскаленное сексом, зализанное, затисканное тело, напяленное на бешеный миксер кончающего самца...
... Когда удары утихли, и тяжелая масса сплавленного с ней тела обмякла на ней, сдавив грудь, Ксения решилась открыть глаза.
Открыла — и с полминуты не дышала.
«Я ослепла? Сошла с ума? Умерла?» Чернота растеклась по мозгу, замазывая обрывки мыслей, — и только когда тело ощутило ветерок, а глаз увидел живую вязь, приоткрывшую желтый диск — «луна! луна, прикрытая веткой дерева!... « — только тогда Ксения поняла, что лежит под звездным небом. Ночью. На Земле.
И сверху на ней лежит Он.
Какое-то время она молчала, боясь шевелиться, говорить и даже думать. Распаленное тело ныло и требовало... секса. Еще, еще и еще.
Проговорив себе это, она застонала — и с ней застонал Он.
— Ксюш?
— У?
— Ааа... э... Слуш, а мы... мы вообще... Что это было?
— Нууу... Мы с вами... Вы меня...
— Эт понятно!... А был этот... зеленый?
— Угу.
— И тарелка была? Летающая?
— Угу... — отвечала Ксения с облегчением, ибо мучительно терзалась теми же вопросами.
— А... а мы где сейчас?
— По-моему, на Земле. То есть на траве...
— Мда... Ну и делаааа...
Юрик (точнее — темный силуэт, носивший, как она помнила, это имя) сполз с нее и минуты две вертел головой.
— Пустырь возле Металлистов, — наконец сказал тот. — Фффух. Я уж думал — высадил где-нить в Зимбабве... Слуш, а мы ведь голые оба!
Ксения охнула.
— Тебе далеко домой? Ничего, проберемся как-нить задами... У тебя дома есть кто? Мама-папа? Ну, зайдешь ко мне, приоденешься...
Он умолк. История, в которую они попали, была слишком невозможна для того, чтобы портить ее планами на жизнь.
Несколько минут они молчали. Потом теплая шершавая рука нащупала Ксенину руку... Ксения замычала.
— Ксюш... А как мы с тобой, а?
— Если б он не сказал, что выложит нас голых в интернете, я бы не поддалась, честно, — стала вдруг зачем-то оправдываться та. — Я как представила, что мама, да и одноклассники, и вообще все — смотрят, как мы с вами голые... Эта тарелка изнутри здорово похожа на всякие там клубы секса, или как их там... ну... я тоже в сети видела... Никто ведь не поверит, что нас украли инопланетяне и заставили заниматься секс... Ой!
— Что?
Ксения приглушенно рассмеялась:
— Мне сегодня подружка, Светка, заявила: ты, говорит, лишишься девственности только, когда инопланетяне заставят!
— Мда... Ксюш, а сколько тебе лет?
— Мне? Через неделю будет восемнадцать. А что?
— Пригласишь меня?... А мне всего тридцать два. Считай, одно поколение. Так что не надо меня на вы, ладно? Тем более, что мы с тобой...
Юрик снова замолчал. Потом вдруг встал, канул в темноту — и через секунду его голос зазвучал со стороны:
— Давай сюда. Тут такая труба большая, на ней сидеть удобно. Только осторожно — ножки не порань, говна много...
Ксения нащупала Юркину руку, ухватилась за нее и влезла на трубу.
Глаза привыкли к темноте, и черное небо расцвело мириадами звезд, леденящих душу. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Все вокруг казалось таким же невозможным, как летающая тарелка...
— Ксюш!
— А?
— Слышь... а мож не было всего этого? Мож, гипноз?... Внушила нам какая-то сволочь, и мы с тобой...
— Не знаю.
Юрик вдруг спрыгнул.
— Сиди. Раздвинь ножки, — он требовательно взялся за ее колени.
— А... а...
— Мой батя говорит: «в каждом деле нужно поставить точку». Ясно? Ну, не бойся, не бойся, Ксюш... Ксюшенька...
Он распахнул ей бедра, и в зудящую Манюню вдруг впилось мягкое жало.
— Оооу!
— Ага, нвавитфя? Сейфяф мы ф товой тафое сфелаем... — бормотал Юрик, вылизывая Манюню, как мороженное...
Тихонько подвывая, Ксения выпятила грудь, будто хотела проткнуть сосками луну.
Звезды плясали у нее в глазах, смешиваясь с искрами блаженства, коловшими ее тело, и черное бездонное небо всасывало в себя, и хотелось плакать от холода и жара, от горечи и сладости, которая вот-вот вскипит между ног, разольется по телу, выплеснется из нее, Ксении, и зальет все небо, всю Вселенную, и она, Ксения, умрет, расточившись меж холодных звезд...
Внизу сопел Юрик, умиляясь ее блаженству («какая же ты чувственная, пуся моя... поднажать бы, хоть и пасть отваливается уже... «), и старательно чавкал Манюней, обжигавшей ему язык.
Где-то над ними, среди звезд, плясавших в глазах Ксении, посапывал курсант Ыип, блаженно вытянув хвост после ионного душа.
Ему снился Кристалл Совершенства, сверкающий на его благородной салатовой чешуе, и Ыип жмурился, горделиво шевеля щупальцами...
Последние рассказы автора
Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.
Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто...
Читать дальше →
Евгений Львовичтак и сделал. Будь он лет на пять помоложе, он бы еще поборолся с волнами, а сейчас... Нет, он не боялся, конечно. Просто он и так знал, что сможет победить их. Тратить силы на доказательства этого бесспорного факта не имело никакого...
Читать дальше →
Как бы там ни было, однажды в столицу одного из бесчисленных эмиратов, на которые распался некогда могущественный Арабский Халифат, и правда прибыли два высоких гостя (о том имеются пометки в дворцовой хронике). Один из них — Мамуль, юный принц...
Читать дальше →
Нет ничего трогательней в мире, чем соски юной девочки, если их раздеть и целовать впервые в девочкиной жизни (и возраст не имеет тут значения). Они не просто нежные, и беззащитные, и чувственные. Они — обещание, и плевать, выполнится оно или нет. Это обещание всегда больше любого выполнения: женщина может умирать в оргазме, но в ее сосках, раскрытых впервые, есть и эта смерть, и рай после нее, и муки...
Читать дальше →
Казалось бы, не самая круглая цифра, бывают и покруглее, — но Лайли, домашний лепрекон Гюнтера, решила сделать из нее праздник ну прямо-таки национального масштаба.
Впечатленный ее размахом, Гюнтер предлагал кинуть эту идею в бундестаг. Но Лайли была левой и не верила в правительство. Она заявила, что эту идею похерят, как и все хорошие идеи.
 ...
Читать дальше →