Латексное искушение Селины. (Перевод с Английского) Глава 12: Пробуждение

в черной железной коробке! Длина цепи была рассчитана с дьявольским замыслом, достаточно длинная, для того что бы обладать минимальной возможностью перемещения внутри своей клетки, но в то же время не дающая бедняжке опустить голову слишком низко к полу, не дотягивая сантиметров двадцать пять, бедную Кристель заставляли постоянно держать голову на весу. То и дело, во время бессмысленного кружения, девушка случайно дергала за цепь, жестоко натягивая доставляющее дискомфорт кольцо, которое было заключено в маске, и она непременно вздрагивала, а затем, отчаянно пыталась стряхнуть ненавистные варварские ограничения, в виде цепи и кольца. Разумеется, у нее ничего не выходило, кольцо и не думало ослабевать свою хватку, ее муки будут продолжаться столько, сколько сочтут ее безжалостные хозяева.

Хотя, я все еще и испытывала чувства грусти и сострадания, при взгляде на Кристель, я не могла не задаться вопросом, что же сейчас происходит в ее мыслях, отрезанных от всех внешних воздействий, находящихся в полной изоляции, один на один с ощущениями, которые для нее оставили. Строгий костюм, в котором находилась несчастная, полностью лишал возможности контакта с внешним миром. Я представила себя в этих тугих, вездесущих, резиновых объятиях, и на мгновение волосы у меня на затылке встали дыбом, а по телу пробежали сладкие мурашки, собираясь в моем лоне, заставляя плотнее обхватывать находящегося во мне, непрошенного гостя... Волна неожиданного, извращенного наслаждения, прокатилась следом за такими мыслями, но я не могла смириться с тем, что такой тотальный контроль, и ограничения могут быть постоянными! Как же мало я тогда подозревала...

Цепи, приковывавшие запястья Кристель к манжетам на коленях, при движениях с грохотом проскакивали через единственную металлическую трубу, сокращавшую их длину. Когда она попыталась опустить тело на пол, это было похоже на движения собаки, устраивающейся на ночевку, цепь поводка с кольцом на морде, подтянулась вверх, движимая механизмом регулирующим длину цепи, и отныне Кристель была вынуждена изменить свою позу и держать голову задранной еще выше вверх! Я видела, что ее зад начал подрагивать, похоже, что вместе с новыми ограничениями, в работу вступила программа дисциплинирования. Судя по движениям скованных лапок, бедняжка хотела каким-то образом возобновить поглаживания и дотянуться до промежности, но цепь, ведущая к ее носу, легко предотвратила это. Интересно, как она вообще может что-то чувствовать? Кристель была в надежном капкане своего костюма. Возможно, ее мучители позволяли испытывать чувство сексуального наслаждения, совместно с жесткими ограничениями, чтобы она привыкала к ним, но скорее всего, они знали, что именно отсутствие удовлетворения будет держать ее в рабстве резинового кошмара, спаривая чувство неудовлетворенности с ее сознанием!

Конечно же, снять сексуальное напряжение в ту ночь, мне не удалось. Отвернувшись наконец от Кристель, и пытаясь не слушать глухой звон цепей, исходивший от ее истязаемого тела, я провалилась в беспокойный сон.

На следующий день доктор пришел ко мне очень рано и после осмотра объявил, что мои раны отлично заживают. Я надеялась, это означало, что меня накормят и напоят, потому что ко времени осмотра, голод и жажда становились все сильнее. Доктор сменил повязку на моем пупке, а затем отошел, чтобы шепотом поговорить с фрау Бакстер. Я слышала, как она вывела его из комнаты, а затем и из дома, прежде чем вернуться.

— Сегодня ты сможешь поесть, Селин. Завтра доктор вернется, и, возможно, тогда он разрешит закончить начатое.

Ее слова были такими приземленными, говоря о завершении операции, как о чем-то обыденном! Я заметила, что теперь она была одета в бело-голубую форму медсестры, сделанную из тонкого, блестящего латекса. Слишком короткая, но свободная юбка свистяще зашуршала, пока она возилась у моей кровати. Была ли эта демонстрация сексуальности предназначена для доктора или возможно фрау Бакстер сама была в некоторой зависимости от латекса? Когда она наклонилась надо мной, чудесный запах снова наполнил мои ноздри, а затем материал платья коснулся резинового покрывала матраса и заскрипел — почти взвизгнул, я наслаждалась этим особым скрипом, на мгновения забывая о своем положении.

Дважды за этот день, она возвращалась ко мне в своей резиновой униформе, и каждый раз клала мою голову на подушку и кормила меня безвкусным теплым серым пюре через маленькую чайную ложечку, но даже это послабление моего режима было несказанно приятным, вкушать пюре, после жесткой кормежки через трубку было определенным удовольствием.

— Если завтра доктор будет удовлетворен твоим состоянием, то мы соединим тебя с машиной Селин, но ты должна понять, что это всего лишь временное решение. Громоздкий аппарат промежуточного обслуживания, едва ли можно назвать портативным, спустя некоторое время, он будет заменен, на намного более сложный и функциональный. — Это единственное, казалось бы, дополнительное предложение было последним разговором фрау Бакстер со мной в тот день. Когда кормление закончилось, она ушла без дальнейших разговоров.

Я провела еще один беспокойный вечер, наблюдая за дрессировкой Кристель, ей еще ни разу не позволили до конца удовлетворить сексуальные желания в моем доме. Очередной сон, и я была почти рада услышать звонок в дверь, который возвестил не только приезд доктора, но и утро. Безделье и серая скука, очень пагубно влияли на мой разум. Фрау Бакстер снова была одета как медсестра, но на этот раз ее мерцающая резиновая униформа была полностью черной, за исключением крошечной белой шапочки, передничка с красным крестом и такого же цвета чулок.

— Рана затянулась, все в порядке, фрау Бакстер — сказал доктор — Я удовлетворен тем, что Селин хорошо выздоравливает, и теперь мы можем продолжить следующий этап ее подготовки. — Фрау Бакстер только кивнула и улыбнулась.

— Я уверен, — продолжал он — что к назначенному сроку она достаточно поправится, чтобы я мог завершить свою работу.

Теперь, необходимость в побеге приобрела новую остроту. Даже сегодняшняя операция не будет завершением всей этой дьявольской работы! И что это была за согласованная дата? Сколько же времени я должна была ждать, прежде чем он вернется и снова возьмет в руки свой нож? Какие еще страдания я должна перенести?

Хирург и медсестра исчезли из поля моего зрения, и я услышала, как они суетятся в комнате. Четверная лампа, очевидно для операций, была принесена и придвинута к кровати, и я услышал стук металла о твердую поверхность, когда тележка, нагруженная чашками, зажимами, скальпелями и марлевыми салфетками, была придвинута к моей кровати. Это была единственная возможность осмотреть инструменты хирурга. Фрау Бакстер, переодетая медсестрой снова появилась и аккуратно вонзила шприц в мое предплечье, а затем, всего за несколько секунд, звезды в вечно темнеющем небе погасли одна за другой, и я снова оказалась в объятиях Морфея.

Как ни странно, я отчетливо помню, что на этот раз мне приснился сон, я надеялась, что он принесет мне немного облегчения от моих страданий. Я видела себя, одетую с головы до ног, в тесную одежду, толстую, черную резину, поднятую вверх, распятую на белом резиновом кресте, и гвозди, которые пронзали мои запястья и скрещенные ноги, были сверкающего серебряного цвета, и также изготовленные из резины. Кровь не капала из моих ран, но между плотно сжатыми бедрами я не могла остановить поток жидкого белого латекса, который хлестал из моего лона! В неуверенном, расплывающемся мираже, как в каком-то старом, черно-белом фильме, это мерцающее видение исчезло, чтобы быть замененным новым видением.

В этом сне все было белым, и я лежал на белой резиновой кровати в белой резиновой комнате, скорее даже не комнате, а огромной зале. По бокам от меня стояли облаченные в белый латекс мужчины,...  Читать дальше →