Верю, надеюсь, жду. Часть 1: Ча-ча-ча

Он так распалился, что совсем забыл, что Вера ему не принадлежит, она ему не жена, не любовница, он не в праве решать за нее. Лишь когда она, вернувшись, мягко коснулась его руки, словно извиняясь и успокаивая, он оттаял.

— Поедем уже? — попросил он, сгребая в объятия и уже без стеснения запечатывая рот горячим поцелуем. Она суматошно отвечала, прижималась к нему, словно утопающий, вцепившийся в скалу в бушующем море.

— Пожалуйста, еще пять минут, — попросила Вера, — я обещала Танюшке посмотреть их танец.

Танец был ярким, чувственным, пронзительным. Но Виктор почти его не видел. Он стоял, бережно обнимая прижавшуюся к нему спиной хрупкую женщину, и клялся себе, что никогда ее не обидит. Что бы не сделал ее муж, он такой ошибки никогда не повторит! Никогда не будут ее глаза наливаться слезами, он сумеет защитить и излечит ее боль, докажет, что на него можно положиться.

***

До его дома на такси было ехать около получаса. Вера сидела на заднем сидении тихо, уставившись в окно, отодвинувшись от Виктора настолько далеко, насколько могла. Сейчас вся ее решимость растаяла, было неловко и боязно. Зачем ей это надо? Нужно было отказаться и поехать домой, одной, как собиралась. Но встреча с Эдгаром и Таней будто подстегнула ее, показав, что ее сегодняшняя жизнь не имеет ничего общего с той прошлой, в которой они все вместе дружили. Она не может и дальше хранить верность покинувшему ее мужчине. Нужно перешагнуть эту боль и жить дальше.

Но холодный расчет одно, а спать с незнакомцем ради того, чтобы доказать самой себе, что свободна — другое. Это казалось таким простым и правильным, когда они смеялись, танцевали вместе, когда целовались... и совсем не так сейчас, когда опьянение спало, а на место зарождавшейся страсти пришли раскаяние и чувство вины.

Виктор почти физически ощущал ее сомнения, но не знал, как помочь их ей развеять. Воспитание и выправка не позволяли обнять и поцеловать ее прямо в такси, поддерживая и распаляя чувственное влечение, так что оставалось надеяться поскорее доехать, и чтобы дома хватило стойкости и терпения побороть ее колебания. В конце концов, они взрослые люди, она поехала к нему по своей воли, ну не альбомы с марками же она надеется рассматривать всю ночь? Просто надо дать ей время освоиться.

Виктор жил в большом двухэтажном доме в одном из новых районов города. Выйдя из такси, достал из кармана пульт, чтобы открыть ворота, и свистнул.

— Не бойся, тебя они не тронут, — шепнул он Вере, приобнимая за талию.

Выскочившим на встречу огромными, тихими тенями псам кинул короткую команду, и те потрусили следом за хозяином. Один из них, поменьше ростом, подбежал к Вере и коснулся мокрым носом ее руки, но тут же получил грозный оклик и убежал на место.

— Не испугалась? — спросил Виктор, открывая дверь в дом и включая свет в просторной гостиной, куда провел Веру.

— Я не боюсь собак, — пожала плечами женщина.

— Моих стоит.

— Они милые, — упрямо настояла на своем Вера.

Виктор ухмыльнулся и привлек ее к себе, закидывая голову для поцелуя. Она была такой упоительно сладкой, такой податливой, не смотря на внутренний протест, что он ощущал всем существом. Что-то изменилось в ней. Она охотно отдавала тело, но намертво закрыла душу.

Его это не устраивало.

— Я зажгу камин, ты не против?

Качнула головой.

Пока возился, она сняла и сложила на стул верхнюю одежду, обувь, с ногами залезла на диван, рассматривая комнату. Та была современной, красивой, опрятной, но какой-то пустой — как те дома на продажу, где дизайнеры разложили все вещи иголочка к иголочке, а вот душу вложить не сумели.

— Ты живешь один в этом доме? — удивленно спросила Вера.

— Так было удобнее. Сын здесь вырос и сюда приезжает домой, а не к матери. Иногда приезжают родители погостить.

— Тебе не одиноко?

— Да нет. Я редко тут подолгу бываю. Только спать. Все время на работе.

Вера посмотрела на него с плохо скрываемой жалостью. Да в ее маленькой двухкомнатной квартирке было счастьем, если хоть в ванной удавалось уединиться, о одиночестве приходилось мечтать.

Виктор принес с кухни бутылку вина, бокалы и коробку конфет.

— Прости, ничего другого нет к вину, — повинился он, — не знаю, любишь ли ты сладкое...

— Не люблю! — весело рассмеялась Вера, забавляясь его неприкрытым смущением. — Я вообще не голодная. Но в принципе к вину предпочитаю колбаску... ну или сыр... — прикусила губу, признаваясь в очередном страшном грехе.

— Ну, этого добра у меня в холодильнике хватает! — обрадовался Виктор смене ее настроения. — Поможешь?

Она легко вскочила, прошла за ним на кухню, попросив досочку и нож, приготовила и разложила на тарелке нарезку.

Вернувшись в гостиную, они сидели напротив разгоревшегося камина, пили вино, болтали, пока снова не почувствовали, что ледяной ком неприятия, так внезапно выросший между ними, растаял, оставив только чистое удовольствие от компании друг друга.

— Позволишь, — попросил Виктор, протягивая руки к ее маленьким ступням, зябко поджатым под себя.

Кивнула, усаживаясь удобнее на диване и кладя ему на колени стройные, обтянутые гладким капроном ноги. Он долго массирует их, трет большими ладонями, согревая, обволакивая теплыми руками каждый маленький пальчик. В какой-то момент нега начинает разливаться внутри, от пальцев мужчины бегут горячие искорки по всему телу женщины. Вера довольно, утробно вздыхает, распадаясь на атомы, зовя наслаждение. Не робеет, позволяя его рукам забираться все выше и выше, бродить по ее ногам, бедрам, обхватить круглые ягодицы, развести, сбрасывая в море предвкушаемого удовольствия. Как давно она не была с мужчиной? Как могла без этого жить?

Он споро стягивает с нее колготки и тут же нетерпеливо наваливается на нее всем телом, вжимаясь разрывающим штаны бугром ей в промежность. Вера призывно стонет, трется об него, лицо ее раскраснелось, глаза закрыты в истоме, дыхание хрипло вырывается из приоткрытых губ.

Виктору не нужно другого поощрения. Лихорадочно целует эти припухшие губы, проникая языком в рот, с восторгом вступая в исступленный танец с ее шаловливым язычком. Обхватывает руками полную грудь, которой она дразнила его столько времени, стонет от ее упоительной упругости.

— Милая, приподнимись, — хрипло просит, с трудом управляясь с молнией платья на ее спине, стягивает вниз, еще мгновение сражается с застежкой бюстгальтера, отбрасывает, обнажая ее до пояса. — Боже! Какая ты красивая, Ве-е-ера...

Вера в полной прострации, потеряла себя от его поцелуев, ласк, восторженных слов, забытых ощущений. Ей хорошо с ним, все остальное не важно. Его руки, его губы на ее груди вызывают сонмы разрозненных воспоминаний о наслаждении, она стремится к нему, нетерпеливо, под стать ему, не желая долгой прелюдии.

— Вить, постой, мне надо на минутку в душ, — лихорадочно просит, чувствуя, что он уже стягивает с нее трусики. Так и не снятое платье перекрутилось на животе, но это не смущает ни его, ни ее.

— Не надо, милая. Поверь мне! Потом, — умоляет он в ответ, не в силах выдержать ни минуты промедления.

Пояс скоро расстегиваемых брюк побрякивает под его руками, еще пару мгновений, чтобы разорвать обертку презерватива, надеть его, и быстрым рывком входит в нее, ловя губами ее крик и не в силах удержать собственного стона.

Она горячая, тесная и невообразимо влажная внутри. Он легко скользит, вбиваясь в нее до самого основания. Вера мечется, стонет, бедра ее ходят ходуном на встречу ему, не оставляя ни малейших сомнений, что она получает удовольствие не меньшее чем он. Покрывает поцелуями ее влажное лицо, запрокинутую шею, волосы ее растрепались и пышной каштановой копной трясутся, перекинутые через подлокотник дивана, в ответ на каждое ...  Читать дальше →