Миф пятый: Стыдливость. Часть вторая

После ее ухода, полуконь подался назад. Если раньше, в пустошах или лагере стражей леса, это направление облегчали веревки на вытянутых вперед руках, создавая нужное натяжение, то сейчас руки были связаны за спиной и единственным, что не давало девушке просто сдвинуться назад вслед за огромным членом, была та самая стальная трубка. Эльфийка оказалась тем самым излишком масла, которое счищают с лезвия ножа о край тарелки. Сказать, что это было неприятно, значило ничего не сказать.

Оставив внутри девушки только самый кончик, кентавр опять замер, пока на его орудие не нанесли еще одну порцию густой смазки, после чего рванул вперед, вонзаясь на всю длину разом, чем вызвал протяжный истошный крик эльфийки и новые потоки слез, но на этот раз не стал выжидать. Могучие рывки сотрясли конструкцию. Станок стонал, скрипел и дергался в унисон с девой леса, но сталь выдержала и позволила продолжить представление. Началась яростная скачка. Кентавр не давал пощады, он явно вознамерился, наконец, получить свою порцию удовольствия.

Куда более перевозбужденный развратным действом, чем все предыдущие копытные любовники эльфийки, этот не смог долго держать темп и скоро кончил, забираясь в девушку как можно глубже. Колкие струи семени излились в Синдорель. Она уже была готова к переполнению, но одного кончившего кентавра оказалось для этого недостаточно. Однако упругий зеленоватый животик раздуло еще больше.

В какой-то момент представления, сознание эльфийки помутилось. Она смогла увидеть себя со стороны. Ее закованное тело осталось телом послушной самки. Оно корчилось и кричало, стонало и кряхтело, но она, Синдорель, была над всем этим. Даже, когда кентавров стало двое и они, словно наперегонки старались порвать ее попку, это не коснулось разума девы леса.

Призрак девушки переместился к гостям. Она незримо прошла между ними и, вдруг поняла, что видит их насквозь. Все их мысли и желания, всю похоть и жажду власти.

Куда разнообразнее и живее были сознания работающих девочек. Они корчились от боли, страдали от омерзения, терзались от страха. Лишь некоторые из них могли отстраниться от происходящего и от того выглядели серо, словно в этот момент были мертвы.

И только один человек отличался от всех остальных в этом зале. Он испытывал страх, но страх был не его. Он испытывал боль, но боль была не его.

Подлетев ближе, Синдорель узнала забившегося в самый темный угол человека. Это был капитан стражи Карсонс.

Он обильно потел и тяжело дышал, словно был тяжело болен, и не мог отвести взгляда от сцены, как и почти все в зале. Но его свет был другим. Это не была похоть. Капитан стражи испытывал невыразимую жалость и острый, болезненный стыд. Ему было стыдно здесь находиться, но, тяжело дыша, утирая обильный пот платком, он исполнял свой долг. Ему было больно смотреть на сцену, но он не отводил взгляда. Если эта девушка попросит помощи, если ей потребуется защита, он должен это увидеть любой ценой.

Ради нее он готов был убить всех в этом зале.

— Здравствуй дитя...

Очень далекий потусторонний голос оторвал эльфийку от наблюдения за цветными переливами эмоций Карсонса.

— Ты снова пришла ко мне...

Голос был так слаб и так далек, что был едва слышим. Синдорель захотела приблизиться. Она легко преодолела стены и пространства, но голос больше не говорил ни слова. Эльфийка растерялась, она не была уверена в направлении.

Увидев свечение человеческого разума, девушка приблизилась. Двое мужчин стояли на башне небольшой крепости, которая нависала над узкой горной дорогой. Высокие заснеженные шпили уходили за горизонт в обе стороны, давая понять, что это единственный перевал на много миль вокруг.

Мужчины тихо беседовали, опираясь на один из каменных зубцов. Их разум светился скрытой тревогой. Задержав на них взгляд, дева леса смогла услышать разговор.

— Не нравится мне все это, — тихо сказал могучий латник. В каждом его движении была видна большая сила, но волосы уже успели поседеть, а лицо состариться.

— Ты о мальчишке? — так же тихо спросил хмурый блондин с крючковатым носом. — Молодая кровь. Вот и мерещатся всякие бабы в синих чулках, — говоря это он, скрипнув геральдической кольчугой, привалился плечом к камню.

— Не только. Мне все не нравится. Эти твари тут шастают. Они взяли Штаубург за несколько часов, а сейчас медлят! Почему?

— Боятся?

— Ты сам в это веришь? В Штаубурге сидело почти пятьсот солдат. Ров, подвесной мост, а здесь? Стены, которые курица перепрыгнет? Двести новобранцев да мы с тобой.

— Тириту не требуются подкрепления, эта крепость неприступна! — преувеличенно гнусаво пародировал чей-то голос блондин. — Думаешь мы обречены? — этот вопрос был задан уже вполне серьезно и говорящий, не скрывал тревоги в голосе.

— Не знаю. Они должны были пройти сквозь нас, не сбившись с марша. Не верю, что их останавливает угроза лавины.

— Но так было разбито множество армий.

— Человеческих армий! Это люди боятся смерти! Это им достаточно знать, что любая первая атака будет сметена грудой камня, чтобы разбежаться от страха, еще до начала восхождения. Эти же твари страха не испытывают! Когда хозяин отдаст им приказ они легко пойдут на смерть!

— Ну да. Первую атаку мы сметем, а вторая сметет нас. Но почему они не атакуют?

— Вот это и не понятно. Чего они ждут? Я тут и в синюю бабу поверю, не то, что в чулках.

Последние слова эльфийка слышала как бы из под воды. С ее телом, там, произошло что-то необычное.

Синдорель очнулась в бочке с горячей водой.

Рядом, бедром к бедру с ней, сидела хозяйка борделя.

— Представление... ? — выдавила эльфийка сонным голосом.

— Закончилось! — голос хозяйки передавал бурю наслаждения, то ли от результатов аукциона, то ли от нахождения в бочке.

Попытка вспомнить, что произошло даже несколько минут назад, отозвалось в беловолосой голове острой болью.

— Я потеряла сознание?

— Только уже в бочке. Но до этого ты была великолепна! Хоть и немного не в себе... мне кажется. Когда тебя стошнило конским семенем, зал чуть не вымер от восторга!

В наполненную водяным паром комнатку вошла одна из девочек.

— Госпожа, капитан Карсонс желает Вас видеть.

— Гони его в шею! Я отдыхаю! Пусть приходит завтра!

— Он настаивает госпожа, мне принести халаты?

— Он настаивает? Нет. Значит пусть входит так. Пусть ему будет стыдно.

Сказав это, хозяйка устроилась в бочке так, чтобы сквозь воду можно было легко осмотреть ее грудь. Однако это не произвело должного эффекта, вошедший офицер был очень спокоен.

— Прошу прощения за неудобный визит, но у меня важное сообщение!

— И оно не может подождать до утра? — соблазнительный голос дополняло то, что произнося это, хозяйка поднялась в полный рост, давая полный обзор на свое обнаженное тело.

— Не может! — капитан явно не обратил внимания на предоставленное зрелище. Более того — его тело тоже никак не прореагировало и это взбесило брюнетку.

— Похоже, я все-таки подам на тебя жалобу Карсонс! Убирайся! Я не желаю тебя слушать!

— Я пришел не к тебе Мона! Госпожа Синдорель, тот мальчишка...

— Какой мальчишка? — раздраженно спросила женщина, желая вновь завладеть вниманием офицера, но капитан ее проигнорировал.

— Он хочет Вас видеть.

— Меня? — голос эльфийки был слаб от усталости, она откинула голову и прикрыла глаза, — Я могу посетить его завтра?

— Нет, госпожа. Дело в том... это его предсмертное желание — на рассвете его казнят.

— И ты потревожил нас из-за какого-то оборванца-смертника?

— Я исполнил свой долг! Вы пойдете, госпожа? Вы не обязаны, но я должен это спросить.

Хозяйка даже не могла сейчас сказать, за что больше ненавидит сейчас капитана — за ...  Читать дальше →