O populi! O mores! (О, племена! О, нравы!)

Страница: 1 из 5

В пятницу двадцать третьего декабря Дмитрий заявил шефу, что продаст нахрен все секреты конкурентам, если не уйдёт в отпуск на той неделе! Шеф оценил юмор и согласился с неизбежным.

— Даже на корпоратив не останешься? Валяй, Дима, — сказал он, — всё равно последнюю неделю спишь на ходу. Давно в зеркало гляделся?

Дима ответил, что шеф тоже больше похож на кощееву смерть, чем на гендиректора. А на корпоративе без него всем достанется больше водки, закуски и свежей девчатины. С тем и расстались, довольные друг другом.

На радостях Дмитрий решил забуриться куда подальше, лучше — в другое полушарие. Ему повезло: оторвал за полцены горящий тур на большой остров в Индийском океане. Сделал первый шаг в Новый год с маленького чуда: летит, куда хотел, дёшево и сердито!

Проболтавшись более половины суток в воздухе, отпускник шагнул из кондиционированного салона лайнера в банную духоту тропического предвечерья. Группа из семи человек села в небольшой автобус, когда солнце, двигаясь непривычным путём — справа налево, торопливо нырнуло за горизонт. Моментально стало темно.

Сразу тронуться не удалось. Спутница лысеющего упитанного парня, усевшаяся у окошка, вдруг заявила, что никуда не поедет, пока не пописает. Её кавалер смущённо зашикал, наливаясь багрянцем, но девица заартачилась, повысив голос почти до крика:

— А если я тут обоссусь? Пусти, интеллигент!

Наконец, поехали. Темень вокруг стояла непроглядная, лишь впереди её разгонял жёлтый свет фар. Прививая хорошие манеры своей строптивой подруге, гундел вполголоса Упитанный. Ровная, но какая-то валкая дорога навевала дремоту.

Вдруг оказалось, что автобус стоит, а две фигуры в бесформенном камуфляже, тыча в водителя и гида пистолетами, выпихивают их из салона. На ломаном английском одна из фигур заявила, что пассажиры теперь пленники! Спутница Упитанного, вскочив, разоралась, типа, да кто вы такие, меня задерживать, но пистолетный выстрел над головой мигом охладил её пыл. Белый потолок автобуса украсило пулевое отверстие. Ойкнув, девица плюхнулась рядом с приятелем. На пол полилось...

Битый час автобус мотало по лесной грунтовке, и ещё полчаса вынимало душу полное бездорожье. Остановились. Пленников загнали в тёмное строение. Заперли двери. Женщины дружно закатили истерику. Упитанный присоединился к ним и тихонько заскулил, а Дмитрий с двумя другими мужиками принялся обсуждать обстановку, сложившуюся в духе «здравствуй, Жопа — Новый Год!» Заодно и представились друг другу. Один, без особых примет, назвался Коляном, другой, татуированный от запястий до шеи, Артёмом.

Четыре маленьких оконца засветились под самой крышей: взошло солнце. Стало видно, что незадачливые туристы заперты в большой хижине с земляным полом и стенами из толстых бамбуковых стволов, вбитых в грунт. Стволы стоят непоколебимо, оконца крохотные — не пролезть.

Несмотря на протесты испуганных женщин, Дима принялся колошматить в двери руками и ногами. Пара выстрелов снаружи, в верхнем крае двери засветились дырки, на бузотёра посыпались щепки. Он отскочил вглубь сарая.

Двери распахнулись. Два чёрных силуэта нарисовались в ярко освещённом проёме. Силуэты были женские: крутобёдрые, с тонкими талиями. В руках большие пистолеты. И снова ломаный английский: «женщин выходить!»

«К новогоднему столу? На шашлык изведут? Или на сотэ с ананасами?» — подумал Дмитрий, глядя на затравленные посеревшие лица пленниц. Из дверного проёма снова раздалось: «Женщин выходить плииз!» Тон был не приказной, а скорее уговаривающий. Может и не съедят? По крайней мере, сразу.

Женщин увели, а оставшимся велели: «мужчин быть тихо!»

Оставалось ждать. Мобильники никакой сети не ловили. В сарае с каждой минутой становилось жарче. Хотелось пить.

Через час дверь приоткрылась, в щель влетели четыре литровые бутылки кока-колы. Дмитрий не любил колу, но пить хотелось зверски, да и бутылки оказались холодными. Упитанный высосал свой литр с непостижимой скоростью, и завистливым взглядом обводил остальных, растягивавших удовольствие.

Дима неспешно потягивал сладкое холодное пойло. Раз дают пить, и не воду из лужи, раз женщин ПОПРОСИЛИ выйти из сарая, может, не так всё и плохо?

Только... как же это понимать?! Что за хрень?! Член Дмитрия повёл себя совершенно несообразно ситуации: он встал торчком! И не просто встал, а налился до звона! Чувство было такое, будто пульсация крови в нём отдаётся эхом в коренных зубах!

По неестественно беспечным лицам остальных Дима понял, что их организмы выкинули аналогичный фортель. Однако делать вид, будто ничего такого не происходит, удалось не всем. Упитанный, выдувший всю бутылку, отошёл в дальний угол, повернулся спиной и интенсивно заработал рукой. Он ещё дёргал задом, оплодотворяя бамбуковую стенку, когда двери открылись вновь. Сияющий прямоугольник проёма на сей раз украшали три силуэта один другого соблазнительней! И обращение последовало на скудном, но вполне правильном английском. Было велено снять всю одежду и выходить по одному с поднятыми руками.

Так пленники и вышли наружу. Голые, с поднятыми руками и стоящими колом членами, удивляясь тому, что Упитанный своего достоинства не уронил и шёл, изумлённый не меньше прочих!

Конвоирши вооружились до зубов. Две с короткими автоматами, на поясах — ножны с тесаками внушительных размеров и кобуры с торчащими рукоятками пистолетов. Третья большой пистолет сжимала в руке. Кроме оружия, на конвойных были только короткие камуфлированные шорты и песочного цвета армейские ботинки. С автоматами — совсем молоденькие светло-шоколадные девушки, с пистолетом — красотка того же цвета, лет двадцати пяти, явно их начальница.

Туристов повели по дороге, вымощенной деревянными торцами, разделяющей два порядка вполне культурных домиков, отнюдь не похожих на убогие хижины из пальмовых листьев!

Группа неспешно двигалась, опережаемая местными нимфами в легкомысленных одеяниях. Назвать это одеянием было бы даже и преувеличением. Ничтожные белые юбчонки, длиной ближе к широким поясам, едва прикрывали крепкие упругие попки. На шеях — белые бусы, на запястьях и лодыжках — белые браслеты. И всё! Белое сияло на шоколадной коже аборигенок. Ассортимент сортов шоколада радовал: от тёмного горького до светлого молочного!

Сказать, что шествие колонны мужиков с торчащими членами вызвало у местного населения живой интерес, конечно, можно, но с натяжкой. Никто не пялился, не хихикал и не показывал пальцем. Косились, разве что, но не замедляя шага.

Маршрут завершился на площади, мощёной торцами, как и дорога. Посередине располагался большой шатёр из белой ткани с откинутыми пологами на южной и восточной сторонах. В шатре на возвышении из гладких и блестящих досок тёмного дерева — низенький длинный стол, уставленный блюдами с мадагаскарскими разносолами. Вдоль стола — циновки, покрытые белой тканью, на которой алеет множество подушек. Вокруг столбов, поддерживающих шатёр, белая ткань прихвачена красными шнурами.

Дмитрий поймал себя на мысли, что как-то ненормально воспринимает дикую ситуацию, в которой оказался. Ни собственная нагота, ни стойкая беспричинная эрекция, ни странное общество, в которое он попал, не вызывали ни малейшего удивления! Психика реагировала на обстоятельства, словно на эротический сон с элементами приключений. Пришлось ущипнуть себя побольнее. Вроде не сон! Вспомнилось прочитанное где-то утверждение, что если во сне закрыть глаза, а потом снова их открыть, то окажешься в другом сне. Закрыл. Открыл. Увидел собственный стоящий член, торчащие органы троих мужиков, рядом сисястый, до зубов вооружённый конвой, бело-красное убранство шатра и аборигенок, занимающих места у стола. Не сон, значит.

По одну сторону стола расположились зрелые женщины. Дима прозвал их мамашами. Возраст людей другой расы определить трудно, особенно, если видишь их впервые, но эти были в районе тридцатника. По другую сторону уселись рядком явные девственницы. «Мамаши»,...

 Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх