Усадьба

не припомню. Да и где тут рядом жить-то? Тут ближайшая деревня в семидесяти километрах.

— Спасибо Вам, еще раз. И за быструю дорогу, и за интересный рассказ.

— Да было бы за что! — махнул рукой Егор, — Ты куда теперь? Может переночевать надо? У меня в бане можно.

— Нет, спасибо... — грустно улыбнулся Андрей, — мой дом всегда со мной.

Он медленно ехал по деревенской дороге в сторону реки, не обращая внимания на любопытных мальчишек, облепивших забор, и дородную босоногую женщину с ведром воды, провожающих удивленным глазами странного путника. Сумерки уже начали окутывать окрестности, и Андрею вдруг нестерпимо захотелось вернуться на сутки назад. Вернуться, и остаться там навечно. Он остановил велосипед на берегу неглубокой, заболоченной речки, упал в сырую густую траву и крепко сжал кулаки, задыхаясь от сдавившей грудь тоски.

***

В старинной гостиной ярко полыхал огонь. Трое парней и девушка сидели на узкой лавке, сделанной из двух больших камней и гнилой доски, найденной тут же. Наступали сумерки и ребята зябко жались друг к другу, завороженно глядя на искры костра.

— Ерунда это все, я ведь вам говорил, — обиженно пробубнил невысокий курносый паренек, — нет тут призраков.

— Вовсе не ерунда, — живо перебил его другой парень — короткостриженый, с яркими крупными веснушками, — мне отец рассказывал, что сам это видел.

— Мало ли что он видел, — стоял на своем курносый, — наврал, а ты поверил. И другим свистишь. Я тут сто раз был, и никогда ничего не видел.

— Ладно, вам ссориться, — поежилась девушка, — место действительно пугающее. Не зря мы сюда шли.

Она обвела завороженным взглядом потрескавшиеся стены и завалы досок на веранде. Вдруг маленький темный проем возле камина привлек ее внимание.

— Там что-то лежит! — обрадовано вскрикнула она и подбежала к стене.

— Что там? — ребята нетерпеливо топтались рядом, пока девушка тонкими пальчиками вытаскивала из узкой щели аккуратно сложенный листок бумаги, и почерневшую от времени маленькую фигурку ангела, сложившего в мольбе ладони.

— Ого! Похоже старинная! — восхищенно произнес веснушчатый, — А что за листок?

Девушка развернула пожелтевший тетрадный лист бумаги, исписанный мелким аккуратным почерком.

— Темно, не разобрать... — прищурившись сказала она.

— Давай к огню!

Девушка уселась на корточки у жарко горящего камина и стала громко читать:

«Любимая моя! Это письмо — последний всплеск отчаяния в моей душе. Мне хочется верить, что ты однажды появишься здесь и вспомнишь об этом тайнике. Если ты когда-нибудь прочитаешь эти строки, то умоляю, заклинаю тебя — дай мне знать! Я вернусь сюда через год. Я буду возвращаться каждый год, в тот же самый день, когда мы с тобой повстречались. Быть может, ты решишься открыться, и мы снова встретимся. Мне показалось, что я начал сходить с ума. Еще не было ни одной ночи, чтобы ты мне не приснилась, а один раз, проснувшись утром, я ясно услышал, как ты звала меня. Но это был только мираж. Иногда, мне кажется, что и ты всего лишь мираж. Призрак, пришедший из прошлого. Но стоит вспомнить твои сладкие губы, пахнущие земляникой, твои бездонные веселые глаза, и мне становится смешно от этих глупых предположений. Одного понять не могу — почему ты ушла? Конечно, у тебя были на то веские причины, и возможно, ты сама мне все расскажешь, когда придет время. А пока я буду жить надеждой на скорую встречу. Потому что люблю тебя! Потому что я жив только пока ты живешь в моей душе!

Прости меня, Алиса, за все! Прости и вернись!

Навечно твой Андрей.

19.06.2010«

— Алис, это не тебе ли послание? — усмехнулся высокий статный парень в желтой футболке.

— Две тысячи десятый, — задумчиво произнесла девушка, — уже четыре года прошло с тех пор. И тоже июнь. Давайте положим записку на место, вдруг она еще кому-то нужна.

— Да кому она уже нужна? — проворчал курносый, — Разве что призраку вашему.

Кроны деревьев вдруг беспокойно зашумели. Свежий ветер гнал с запада грозу.

— Может, пойдем отсюда? — вдруг беспокойно спросила девушка, складывая записку, — Поздно уже.

Сквозняк завыл в трубе дымохода, заставляя пламя ожить и вытянуться высоко вверх, подобно кобре, занявшей боевую стойку. И тут всем отчетливо показалось, что в огромном холе кто-то ходит, осторожно похрустывая обсыпавшейся штукатуркой. Молодые люди замерли и в ужасе переглянулись. В этот самый миг сильный порыв ветра сорвал с крыши очередной обломок шифера и с грохотом обрушил его о сохранившиеся стропила веранды.

— А-а-а-а-а-а! — вдруг закричал курносый парень и рванулся к выходу. Остальные бежали молча, напрямик прокладывая себе дорогу через густой терновник. Яркая молния осветила сумрачную усадьбу, и через несколько минут послышался далекий раскат грома. В камине щелкнуло полено. Горящий уголек отскочил на каменный пол, описав в воздухе яркую дугу, и аккуратно приземлился на краешек брошенной записки. По сухой бумаге тут же пробежали тлеющие огоньки, оставляя струйки синеватого дыма. Записка вспыхнула, закружилась в воздухе горящим серым пеплом, и унеслась прочь, доверяясь воле свежего ветра. Маленький огненный смерч в камине осел и притих. Сумерки плавно сменились ночью, небо осветилось ярким каскадом звезд. Наступила удивительная тишина, которая часто обитала здесь в ночные часы. И в этой тишине вдруг раздался едва слышный, далекий и близкий одновременно, женский вздох. Но слышать его могли только давно привыкшие ко всему стены усадьбы, да старый почерневший колодец, умудрившийся сохранить в себе чистейшую родниковую воду.

А совсем недалеко, на берегу безымянной маленькой речушки, под раскаты грома и вспышки молнии, завернувшись в теплый спальный мешок, пытался заснуть одинокий велосипедист. Но сон никак не шел. Завтра будет годовщина их встречи. Завтра он опять пробежит по душистому лугу к ставшей уже родной каменной алее. Войдет в распахнутую дверь гостиной, и может быть... Может быль, наконец-то, увидит ее, с виноватой улыбкой бросающуюся ему на шею. И снова услышит ее тихое и нежное: «Любимый мой... любимый...»