Итальянец. Эпилог

— Ты тут? — Аня приоткрыла балконную дверь, близоруко щурясь в вечерних сумерках.

— Да, — я затушил окурок в стеклянной пепельнице.

— Устал? — жена облокотилась бедрами о ручку кресла и нежно потрепала меня по волосам.

— Не настолько, чтобы не исполнить пожелания моей ненаглядной.

Она улыбнулась, нервно дернув уголком губ.

— На самом деле, я хотела с тобой поговорить.

— О чем?

— Дай сигарету... а хотя, нет... не надо...

В открытое окно балкона устало дышал теплый июльский вечер. Мною овладело беспокойство. Жена заметно нервничала в последние дни, никак не решаясь начать какой-то явно трудный для нее разговор. Больше всего я боялся услышать про развод. Не могу сказать, что к подобным опасениям были какие-то явные предпосылки. Нас по-прежнему связывали хорошие супружеские отношения, насыщенная интимная жизнь и взаимопонимание. Но всё же была некая заноза. Какой-то маленький саднящий осколок, засевший в душе с той самой ночи, который в тайне друг от друга никак не давал покоя нам обоим. Прошло уже более трёх лет, но время оказалось не самым лучшим лекарем.

После минутного молчания Аня повернулась ко мне.

— Илюш... я знаю, что мы договорились не вспоминать этого... — начала она, и у меня кольнуло в груди, — но мне кажется, что такое решение было ошибочным. Это моя, и только моя ошибка. Я надеялась, что всё забудется, и как-то само собой рассосется. Но жить с этими скелетами в шкафу дальше просто невыносимо, особенно теперь, когда... — жена пресеклась и отвела тревожный взгляд.

— Анют, не нервничай, — я взял её теплую ладонь и погладил, — Что за скелеты тебя беспокоят и почему именно теперь?

— Я говорю о Габриэле...

У меня непроизвольно нахмурились брови.

— Ты действительно хочешь снова вспоминать об этом?

— Подожди, не перебивай! Я решила рассказать тебе всё, что было. Ты должен это знать, чтобы между нами не было больше никаких тайн. Знаешь, это настолько ужасно, что после услышанного ты можешь решить расстаться... Именно по этой причине я и боялась с тобой говорить... Но лучше один раз всё расставить на свои места, чем продолжать эти недомолвки. В любом случае, я приму твое решение, каким бы оно ни было. Мне бы хотелось рассказать тебе всё, что случилось той проклятой ночью... всё без утайки...

Я не стал больше перебивать супругу, давая ей возможность выговориться. С удивительным хладнокровием она начала вырывать из памяти глубоко засевшие там осколки пережитого, во многом подтверждая уже известные мне подробности.

— Скажу тебе правду: я была возбуждена. Даже очень. Только не подумай, что я сама отдалась ему. Я сопротивлялась, как могла. Попади мне под руку нож, я, не задумываясь, бы вонзила его в этого гада. Но... я не могу объяснить как... в общем... он завел меня настолько, что... я кончила...

Аня испытующе посмотрела мне в глаза и продолжила:

— Я понимаю, что тебе дико это слышать... тебе кажется, что я вела себя как последняя шлюха... да, наверное, так и было...

— Анют, ничего подобного мне не кажется. Кроме того... то, что было... я всё это давно знал...

В воздухе повисло напряжённое молчание. Аня непонимающе наморщила лоб.

— Знал?

Теперь пришло моё время открыть карты и признаться в полученных от Итальянца письмах. Супруга выслушала эти откровения с совершенно белым лицом и медленно опустилась на небольшой стульчик у балконной двери. Мне показалось, что её несколько раз передернуло от тошнотворных позывов. Прикрыв ладошкой рот, она отвернулась к стене и замерла.

— Ань! Анютик! — я перепугано вскочил с кресла и обнял жену за плечи, — Что с тобой?

— Всё нормально, сейчас пройдет... Получается, ты знал обо всём с самого начала и не говорил мне...

— Мы договорились не поднимать эту тему. Я видел в какой ты депрессии была в те дни.

— В те дни да. Ну а потом? Почему ты не рассказал об этом позднее?

— Я не хотел снова заставлять тебя вспоминать...

— Мда... наверное, ты прав... я сама решила сделать из всего тайну и окунула нас... в эту лживую трясину. Что еще он написал тебе? Он рассказывал, как обманул меня, уверяя, что это ты всё подстроил?

— Да.

— Как же ты жил со мной всё это время, зная правду? Ведь это омерзительно...

— Я отлично жил с тобой, Анют. И буду жить дальше. И никуда не отпущу!

Жена прикусила губу. Её веки едва заметно дрогнули, но она тут же мотнула головой, сбрасывая мимолетный порыв.

— У тебя остались эти письма с фото? — хрипло спросила она.

— Нет. Я всё удалил.

Аня прикрыла глаза, а я вытряхнул из пачки еще одну сигарету и закурил. Мы помолчали несколько минут, пока супруга переваривала свалившуюся на неё информацию. Потом она повернулась и жадно вдохнула насыщенный табачным дымом воздух.

— Я так долго набиралась решимости, чтобы рассказать тебе это... а ты, оказывается, всё знал и даже фото видел... Знаешь, такой дурой я себя еще никогда не ощущала...

— Прости...

— Нет, нет! Я тебя не виню! Сама виновата. Теперь мне важно только одно: я не противна тебе после всего произошедшего?

— Анют, — я затушил недокуренную сигарету и приобнял жену, ласково погладив её по щеке, — Ты для меня самая желанная женщина на свете. И хватит себя винить. Во всем, что произошло, виноват только этот подонок. Очень хорошо, что ты решилась на откровенный разговор. Теперь, по крайней мере, между нами нет никаких тайн.

— Я люблю тебя, родной, — Аня уткнулась носом мне в плечо.

— Пойдем в квартиру. Уже темно.

— Подожди. Давай еще постоим. Тут так хорошо...

Мы подошли к окну и облокотились о край рамы, разглядывая яркие огни вечернего города.

— Ты не искал его? — спустя несколько минут спросила Аня.

— Кого?

— Габриэля.

— Искал...

Руки непроизвольно сжались в кулак. Мне очень не хотелось говорить об этом, но раз уж мы решили окунуться в ледяную прорубь откровений, то придется рассказывать всё.

После нашей недолгой переписки, Габриэль пропал окончательно. Почтовый ящик, с которого он слал письма, был удален, как и аккаунт его матери в социальной сети. У меня не оставалось никаких зацепок для начала поиска. Тем не менее, я часто наводил справки о нем у общих знакомых, надеясь добыть хотя бы какие-то крупицы информации. Всё было тщетно. В конце концов, когда я уже отчаялся и попытался отпустить прошлое, судьба вдруг преподнесла неожиданную встречу. Это было весной во время недельной командировки в Москву. На второй день я отправился в торговый центр недалеко от гостиницы, чтобы присмотреть какой-нибудь подарок для моей ненаглядной. У одного парфюмерного прилавка ко мне подошла продавец-консультант, чтобы помочь с выбором. Что-то в её внешности мне показалось знакомым, но, не имея привычки присматриваться к чужим людям, я не обратил на это внимания. Однако, после минутного обсуждения достоинств тех или иных духов, она вдруг сама обратилась ко мне:

— Илья?

Только сейчас я более пристально всмотрелся в её лицо.

— Оксана!

Узнать её было нелегко. Даже под внушительным слоем макияжа были заметны многочисленные морщинки, испещрившие бледный лоб, слегка прикрытый редкой чёлкой. Тусклые, воспаленные глаза, аккуратно обведенные черной тушью, были покрыты частой сеточкой капилляров, и не могли скрыть какой-то безнадежной усталости, поселившейся в них. Тем не менее, я заметил, что она рада меня видеть.

— Как ты здесь? — стараясь совладать с разрывающим грудь сердцебиением, спросил я, — Разве вы не в Италию уехали.

Оксана грустно опустила взгляд:

— В Италию ездил Габриэль, а я всё время жила в Подмосковье.

— Вы расстались?

— Нет... ну, то есть, расставались на некоторое время... Илья, ты извини, но мне надо работать. У нас не любят личных разговоров в рабочее время. Если хочешь, запиши мой телефон. Созвонимся как-нибудь, может, заедешь к нам в гости. Думаю, Габриэль ...