Мотель Бейтсов. Часть 12

ВНИМАНИЕ! Данными СТРОКАМИ, я ЗАПРЕЩАЮ публикацию ВСЕХ своих произведений на других ресурсах, кроме sexytal. com, БЕЗ упоминания моего никнейма ИЗРАЭЛЯ. Моё разрешение можно получить, написав мне в личку.

Вера. Тот же вечер.

Я думала он шутит насчёт порки. НЕТ! Не шутит. Говорит, чтобы мы все оголились. Даша и Настя исполнили первыми. Вообще то Ника начала первой раздеваться, но она это делала медленно, будто кайфовала.

— А вас это первейшим образом касается. Мама, Вера! Если я сам вас раздену будет пять лишних ударов.

Мамочка начала после Ники. Я сейчас... , я только наслажусь этим стриптизом. Девочки также любуются совершенством. Хм. А у Даши бёдра блестят. Течёшь, миленькая? У Насти сосочки выдают возбуждение. Похоже я сегодня оторвусь. Паша, потом папа, затем папа-Паша. В конце мама с Настей и возможно Даша.

— Зинаида Макаровна! Вы как старшая, должны показать пример. — Блин, Паша играет роль судьи. Ладно поиграем и мы. — Пап, сколько розог она заслужила?

— Я думаю пятьдесят... Да, да. Не смотри на меня так, милая. Пятьдесят. Но учитывая, что она была со мной честна и ласкова, что она будет матерью моего ребёнка, то я амнистирую её.

— Спасибо, милый. Но я должна быть наказана. Просто авансом. Вдруг когда-нибудь нагрешу... — Мама улыбается, довольная своей выдумкой. — Думаю выпишу себе аванс в виде десяти... нет, пятнадцати ударов розгами. Но где же справедливость, господа судьи? Вы раздеты не по чину. Оголяйтесь!

Ника и я горячо поддержали заметку мамочки.

А вот и бревно, на котором мы будем подвергаться наказанию. Оно застелено старым покрывалом.

Раздевшись муж обращается ко мне:

— Добровольное признание смягчает наказание. Вера, жена моя, покайся. Расскажи откуда на твоём прежде чистом теле множество засосов?

— Я грешна муж мой. В пылу страсти, когда оставляла такие же штампы на теле любовницы, я облизала ткань со спермой чужого мужчины, являющегося Вере отцом-мужем. Так же по глупости сделала вот что... Пап, подай мне стул со спинкой. — Пока папа доставал из-за стола стул, надела платье. Сев на «седло», показала мужу и Нике как засветила письку. — И сидела так перед его носом, до тех пор, пока папа не намекнул мне о пассаже. За эти два проступка я достойна пятидесяти ударов розгами.

— Наказание смягчается до двадцати пяти. Ника, родная, ты...

— Я восемь раз сказала скверну вслух и не считано раз в уме.

— Десять...

— Я не помолилась перед сном. — Хлопая ресницами сказала Настя. — Десять, да?

— Меньше десяти нельзя. Даша?

— Я следила за тобой. Это грех?

— Это серьёзный грех. Ты не доверяешь Богу? Пятьдесят. — Я смотрю на бедную девочку, на её худенькую попку. А она стоит довольная. Глупая, тебя же будут бить! — Наказание мы растянем на пять вечеров.

— Господин судья, — мама призывает Павла к вниманию, — тот аванс на который я согласна, увеличьте до тридцати, и вычтите из наказания Даши.

— Нет! Должна же быть справедливость. Она следила, не доверяла Ему, а наказание понесёшь ты? Даша, я справедлив?

— Да, муж мой! И прошу — покарай сегодня же.

— Я лягу первая, как опытная. — Ника легла так, что её крупные гениталии оказались над срезом бревна.

Это было так развратно и в тоже время возбудительно. Я представила себя на её месте, как лежу уже отхлёстанная, с кровавыми следами побоев. Как к моим органам приливает кровь, выплавляя из меня воск оргазма. Как Паша подходит к моей промежности со своим членом и «замеряет» им температуру расплава.

— Сильнее... ещё... ещё... — Ясно — они с Никой договорились.

Ведь раньше он хлестал ладонью, а теперь берёзовым прутком, и не зная силу удара, можно рассечь кожу. Но полосы от ожогов ветками отпечатались сразу. А может Ника мазохистка? Вытерплю ли я? Вытерплю! Лягу сразу после сестры!

Господи. Да она натурально кончает, мне отсюда видно, как сжимается её вульва. Да чем же они тут без нас занимались? Ха! А муж и папа возбудились! У них стояк! Да ещё какой.

Я сразу заняла место на бревне. Оно жаркое от тела сестры, торец ствола весь мокрый, он ПРОПИТАН феромонами!

Давай истязатель, карай.

— Ай... ! Ай... ! — Я продолжила айкать.

Больно, однако! Первые разы... Восемь, девять.

— Сильнее... , ещё... ещё! Бей сильнее — я лизала ЧУЖУЮ сперму! Пятнадцать, шестнадцать. Я возбудилась, слизывая ЧУЖУЮ сперму! Карай! Сильнее карай. Родной, ударь ещё десяток раз, выбей из меня грех.

Паша сам офигел от такого моего принятия игры. Я продолжила лежать на бревне, чувствовала, как по ляжке течёт влага. Это не кровь, это сгусток феромонов. Давай, родной, трахни меня прямо здесь! Но он помогает мне встать с бревна, отводит в сторонку. Я вижу, что на бревно ложится мама.

Папа всего лишь «попарил веничком» мамину попку. Она хоть и покраснела, но через несколько минут отбелится.

Настя спешит занять лобное место. Паша также поглаживает попку девочки. Даша. Ты уже женщина, испытывала оргазм, неужто ты начнёшь также просить усиления, как я?

Да, он гуманист, шлёпал лишь для вида. И девочка терпит, редко вздрагивает, сжимая ягодицы. Надо будет сказать ей, что сжимать плохо — кожа натягивается, может лопнуть. Но соки из неё бегут, возбудилась, миленькая. Сорок.

— Муж мой, ударь сильнее. — Кричит Даша. — ещё чуточку... ещё, айяй, ещё... айяй.

Я что ли тоже так оргазмировала? Произнести что ли скверну? Лечь снова...

Пятьдесят. Лежит наша женщина, руки-ноги свешены вниз. Попка красная, вульва бордовая, привлекательная. Я уже не могу терпеть, сейчас начну слизывать эту сладость...

Паша! Почему ты меня так не оживлял? Зачем ты натираешь член о её косточки?

Ох ты мудрец! У меня же папа!

Я просто охватываю папу за шею, подпрыгиваю ему на грудь и медленно опускаюсь влагалищем на ЧЛЕН. Папа фигеет, стоит истуканом. Но мне и так пока достаточно. Я ощущаю всеми миллионами клеток влагалища его пенис. Тот орган, о котором мечтала с четырнадцати лет.

Вот ты какая, кость! Я ведь в первый раз считала, что это у него кость вылезла. Чем же ещё он долбил дыру Ники? Не знала даже КУДА входит такой «мосол». Ведь в тот первый день, он трахал Нику на её кровати, и ракурс был не лучший. И вот теперь я знаю о половом устройстве всё. Я даже могу, напрягая мышцы вагины ощупывать ствол, головку.

Подтянувшись на руках, совершаю фрикции, подставляю губы для поцелуев. Но он всё также заторможен.

— Пап, не стой как чурбан. Я ведь тебе говорила, что мечтала о тебе. Давай представим, что я у тебя одна дочка, и могу заменить тебе ту, которая покинула нас.

Папа ожил, начал приподнимать меня за попу. Больно! Но приятно. Моё узкое влагалище папе очень нравится, он кряхтит, проникая в него. Я лишь оглянулась на бревно. Паша всё ещё оживляет Дашу. Мамы и Насти нет. Ника сидит на траве и мастурбирует. Все заняты сексом! Всем хорошо! А мне, наверное, лучше всех. Шесть лет ожидания — это невероятное томление!

Пахнущие табаком и алкоголем уста, наконец целуют меня, они царапают мою нежную кожу, однако это возбудительно... Направляю внимание на соски, трущиеся о его волосатую грудь. Я уже тёрлась ими о него — это было в детстве, я ничего не понимала, просто сравнивала величину его сосков со своими детскими прыщиками.

— Пап, положи меня на другой конец бревна. Попка болит, отвлекает.

Я, наверное, тяжелее аккумулятора, но спокойно носит меня, опускает на бревно. Голова Даши, вот она рядом, поглаживаю её по волосам, а мужчины вошли в ритм, совершают толчки синхронно. Со стороны Ники слышу такие же ритмичные хлюпанья гениталий.

Сейчас я могу сосредоточить внимание на скольжение пениса в вагине. Плоть на нём не такая толстая как на пенисе Паши, не закрывает головку полностью и венец при движении из меня, скользя по складкам влагалища, как пальцы арфистки перебирают «струны» моей «арфы». Струны вибрируют, мои нервные окончания поют с ними в унисон....