Проклятие Пустошей. Глава 4

усмехнулся, и тут же пояснил:

— Потому что у Фэйт уже давно так и чешутся руки с кем-нибудь поболтать. Минус через десять, максимум пятнадцать, мы узнаем всё что нужно. Главное только чтобы она не переборщила (в этом месте Дилан сделал многозначительную паузу, продлившуюся несколько секунд) с «болтовнёй».

ФЭЙТ

Придурок меня разочаровал. Храбрился, грозил нам адским адом, и тут же сдулся, стоило мне прострелить ему колено. Засунув дебилу в рот вместо кляпа кусок какой-то вонючей тряпки, и связав ему руки за спиной, Хорнер поинтересовался, хватит ли мне пяти минут. На то чтобы расколоть кретина, тем более такого мягкотелого, мне бы с лихвой хватило и двух минут. Но я хочу растянуть удовольствие, и обещаю армейской собачонке уложиться в 10—12 минут. Хорнер такой ответ принимает, и уходит, оставляя меня наедине с теряющим кровь ублюдком. Достав зажигалку, и накалив лезвие ножа, ногами вышибаю всё дерьмо из грозного выродка. Делаю паузу, позволив ему немного отдышаться.

После того как кусок дерьма отхаркивает выбитые зубы, и бормочет, чтобы я остановилась, обещая всё рассказать, отвечаю, что он и так мне всё расскажет, но чуть позже. Прикладываю горячий нож сначала к правой щеке, затем к подбородку, и только сейчас замечаю у него на предплечье татуировку: длинная цепь с кандалами, и объятый огнём человеческий череп. Сразу же понимаю что означает этот знак, и решаю забрать его в качестве своеобразного сувенира, вместе с куском кожи. Прежде чем забрать трофей, затыкаю придурку глотку выпавшей тряпкой, переворачиваю на живот, сажусь сверху, и начинаю срезать татуировку. Придурок вопил сквозь кляп, ёрзал, и всячески пытался скинуть меня с себя, но лёгкий удар ребром ладони в кадык его заметно утихомирил. К сожалению для меня, и к счастью для этого придурка, нож оказывается очень острым, и процесс снятия татуировки проходит быстро. Делать это тупым ножом было бы гораздо веселее.

Закончив, откидываю кусок кожи в сторону, чтобы попозже очистить, и начинаю всерьёз подумывать о том, чтобы укоротить придурку хотя-бы парочку пальцев. Особой надобности в этом нет, но уж очень мне хочется это сделать. В итоге ограничиваюсь тем, что укорачиваю придурку мизинец, не забыв перед этим вытащить кляп. Ублюдок вопит во всё горло, и это вдохновляет меня отрезать ему что-нибудь ещё. Но я сдерживаюсь, понимая, что если продолжу в том же духе, то смогу остановиться лишь после того, как этот кусок дерьма испустит дух, причём не сразу. Поэтому заканчиваю веселиться, и приступаю непосредственно к допросу.

Придурок вываливает всю необходимую информацию прежде, чем я успеваю задать хотя-бы один вопрос, в благодарность за что получает быструю и практически безболезненную смерть. Подбираю кусочек кожи с татуировкой, очищаю от крови, полив его водой из фляжки, и возвращаюсь к остальным. Хромоножка малодушно отводит взгляд, темненькая кобыла смотрит на меня чуть ли не с осуждением (видимо услышала как орал придурок, которого она сама совсем недавно хотела прикончить), и только Хорнер воспринимает произошедшее как что-то будничное. По крайней мере в его взгляде я не замечаю ничего, хотя-бы отдалённо похожего на порицание.

— Эти гнилые мешки с костями (показываю на троицу, с которой разделался Йен) — из «Альянса Неволи», — начинаю я делиться полученной информацией.

— Откуда? — спрашивают Йен и кобыла в один голос.

— Из крупной банды работорговцев, — поясняет Дилан.

— Половину пленниц они собирались продать в бордель в ближайшем городе. Вторую — передать в качестве уплаты долга другой банде ублюдков. В общем, почти то же самое, что и бордель, только хуже.

— А что с моим братом и остальными детьми? Куда повезли их? — спрашивает дылда дрогнувшим голосом.

— Если болтливый поганец не соврал, а я абсолютно уверена, что он сказал правду, то мелких повезли на «Эгиду».

Лошадь хмурится.

— Что ещё за «Эгида»?

— Старый танкер. Раньше он был никому не нужной ржавой рухлядью, а сейчас там обосновались чудики из «Братства Судного Дня», — объясняю я.

— Погоди, разве «Братство Судного Дня» не уничтожено? — вставляет реплику Макриди.

— Как видишь, нет. Эти чудики как тараканы. Если не прихлопнуть всех сразу, то они разбегутся, и расплодятся снова. Чтобы вытравить всю эту заразу нужно потратить не одну тонну напалма. Или какое-нибудь химическое оружие.

— Но зачем «Братству» понадобились дети? — недоумевает дылда.

— Возможно затем же, зачем и вы. Хотят проверить на прочность их пятые точки. А заодно и все остальные.

— Что?! — разгневанная кобыла резко подалась вперёд, но Дилан преградил ей дорогу. — А ну повтори что ты только что сказала!

— Всего лишь озвучила самую очевидную версию. Когда имеешь дело с полоумными ублюдками, надо быть готовой ко всему.

После моих слов дылда совсем уж поникла, и Йен поспешил хоть как-то её успокоить.

— Успокойся. Не факт что дети понадобились «Братству» именно ради того, о чём сказала Фэйт.

— Не факт. Есть и другие, менее очевидные варианты. Можете подумать о них на досуге, пока...

— Не волнуйся. Я выясню в чём дело, и освобожу детей, — неожиданно заявляет Хорнер.

Поначалу мне кажется, что я что-то не так расслышала. Поняв, что всё я расслышала правильно, жестами даю армейской собачонке понять, что хочу поговорить с ним наедине. Дилан в ответ коротко кивает, и мы отходим в сторонку.

— Что ты творишь, Хорнер? Ты действительно собираешься проникнуть на «Эгиду»? — начинаю допытываться я.

— По крайней мере попробую это сделать.

— Не будь идиотом! Зачем тебе вообще это нужно?

— Каждый развлекается как может. Тебе нравится резать живых людей. А мне нравится людям помогать.

— Не людям, а жалким и убогим слабакам, — говорю я, и презрительно хмыкаю.

— Даже если и так, то это только моё дело. Я хочу выяснить для чего «Братству Судного Дня» понадобились дети, и попробую их освободить. С твоей помощью или без неё. Ну а ты можешь заняться чем-нибудь другим. Я же не заставляю тебя идти за мной.

— Вот ещё! Если ты пойдёшь туда один, тебя могут грохнуть, а я этого допустить не могу.

— Почему?

— Если кто тебя и прикончит, то только я. Прикончу медленно и мучительно, после того как ты сам начнёшь умолять меня о смерти. Правда произойдёт это после того, как ты мне надоешь. А пока этого не случилось, терпи, потому что я всегда буду рядом. И даже если ты захочешь забраться в задницу дьявола, будь уверен — я полезу туда вслед за тобой.

Судя по тому, как заулыбалась армейская собачонка, эта речь его нисколько не испугала, а скорее позабавила.

— В твоём исполнении это прозвучало как признание в любви, — сказал Хорнер после короткой паузы.

— Чего? Да пошёл ты! — возмущаюсь я.

— Обязательно пойду. А ты пойдёшь следом за мной. Верно?

Не опровергаю, но и не подтверждаю его слова. Пытаюсь убедить саму себя, что этот придурок перевернул всё с ног на голову, и мне это удаётся. На этом наш разговор подходит к концу. Мы возвращаемся обратно к Йену и дылде, и начинаем обсуждать план дальнейших действий.