Карточный домик или дом Карт (перевод с английского). Часть 3

В тот день в аэропорту я был за два часа, и у меня было время подумать. Мое прощание с Кристин было горько-сладким. Мы обменялись адресами и многими теплыми объятиями, зная, что не увидимся в ближайшее время, если вообще увидимся когда-нибудь. Ни она, ни я не рассматривали другого как потенциального долгосрочного партнера, просто — как порт в шторм. Но связь, которая между нами образовалась,, была очень реальной — не просто сексуальной, но радующей теплотой и взаимопониманием. Мне очень повезло, что я провел с ней хоть сколько-то времени.

Конечно, мое свидание с Кристин также повлияло и на мои чувства к Марианне в тот момент. Эта короткая связь вписалось в шаблон, который я начал две-три недели назад: проявлять активность в выяснении того, что мне нужно, а затем делать это, а не просто страдать как пассивная жертва предательства моей жены. Хотя я и не стремился делать этого, но обнаружил, что я все еще был привлекательным мужчиной для женщины и все еще вполне способен быть удовлетворяющим и захватывающим любовником. Дело не в том, что я всерьез сомневался в этом, но боль от измены Марианны, безусловно пробила серьезную дыру в моей уверенности.

Она сказала, что ее роман не имел ничего общего со мной или с моей любовью. Она сказала, что полностью любит меня и что наша совместная сексуальная жизнь была для нее захватывающей и приятной. Очень приятно слышать, и очень трудно верить, когда слова приходят от жены, что только что призналась в восьмимесячном трахе с кем-то еще!

Но Кристин встретилась и понравилась мне, хотела быть со мной, и была очень возбуждена и удовлетворена мной сексуально. Я не мог сомневаться в этом — я знал, что это правда, и это было прекрасно. В некотором смысле, мое время с ней вернуло мне кое-что из того, что выявленная измена Марианны украла у меня.

Я связался по мобильному телефону с Андреа и Стивом в Кливленде. На мой звонок ответила Андреа и сказала, что они оба в субботу обедали с Марианной. По словам Андреа, у моей жены было довольно угнетенное, подавленное настроение, хотя они добились некоторого успеха, подбодряя ее.

— Я думаю, что твой «роман» с Кэрри действительно поедает ее, Том, — продолжила Андреа. — Вообще-то, в хорошем смысле. Одна из причин — это то, что она очень ревнивая, и боится, что ты влюбишься в Кэрри, или просто, что с новой любовницей тебе будет легче ее бросить.

— Но помимо этого, ее ощущения в отношении тебя с Кэрри помогли ей намного лучше понять, какую невероятную обиду и предательство по отношению к себе чувствуешь ты. Она может видеть, что ты, должно быть, мучаешься с ней, вместе с Эдди, так же, как она с тобой и Кэрри. Очевидно, что ты должен страдать от боли, сомневаться в ее любви, точно так же, как твое участие в романе с Кэрри заставляет ее беспокоиться о твоей любви к ней. И она видит, что тебе было гораздо хуже, потому что ты был обманут стопроцентно. Так что, не знаю, о чем думаешь ты, Том, но я бы посоветовала тебе еще подержать ее в курсе твоих с Кэрри отношений. Но это только я — психолог-любитель! — смеялась она. — В любом случае, как ты?

— Со мной на самом деле все очень хорошо, — ответил я. — Я неожиданно хорошо провел время на этой встрече в Атланте, и кажется, что ситуация немного улучшается. То, что ты рассказала мне о Марианне, также является обнадеживающей новостью. Спасибо, что продолжаете дружить с нами обоими — и спасибо вам также за то, что сохранили мой секрет.

— Не за что, Том, — ответила Андреа. — Мы со Стивом были бы очень счастливы, если вы с Марианной смогли все уладить. Мы оба помним, какой замечательный брак... Прости, Том, может, мне не стоит заканчивать это предложение?

— Все в порядке, Андреа. Я знаю: «какой замечательный брак у нас был». Я не думаю, что у нас когда-нибудь снова будет такой брак — я не понимаю, как это возможно, или, по крайней мере, не на годы. Но возможность собрать достаточно частей, чтобы остаться в браке, похоже, имеет смысл.

— О, Том, теперь ты начинаешь казаться несчастным. Извини, что сказала не то!

— Нет, Андреа, это не твоя вина. Время от времени я, похоже, становлюсь слишком оптимистичным. Тогда все что нужно, это немного подумать, чтобы понять, насколько серьезной будет эта проблема. Мне лучше быть реалистичным касательно этого.

Мы закончили звонок, и через минуту я позвонил домой Марианне.

— Привет, дорогая, это я, звоню из Атланты.

— Привет, Том! — Марианна, казалось, была рада услышать от меня. — Как ты, и как прошла встреча?

— Встреча была неплохой. Я немного устал, но это — обычное дело. Послушай: что ты думаешь о нашей встрече завтра вечером дома? Я хотел бы быть там, чтобы мы могли вместе поговорить с детьми, посокльку я пропустил последние два телефонных разговора в понедельник вечером. И мы могли бы поговорить еще. Я знаю, что наши разговоры, кажется, не оставляют никого из нас таким уж счастливым, но думаю, что нам надо их продолжить.

— Это было бы хорошо, Том. Можно... можно я приготовлю для нас ужин?

Я думал об этом. Раньше я отказывался от ее готовки, но сам дважды готовил для нее обед в квартире.

— Хорошо, это будет здорово. Как насчет того, чтобы я приехал в семь?

— Отлично. Ты знаешь... — она поколебалась, затем начала снова. — Ты знаешь, я действительно скучаю по тебе, Том, — продолжила она более тихо. — Я действительно хочу, чтобы ты вернулся домой.

Я подождал минуту, пытаясь глубоко дышать. Её высказывание, которое привело меня обратно в ярость — «я был бы дома, если бы ты не трахалась с Эдди за моей спиной, черт возьми!»

— Я знаю, Марианна, — наконец, сказал я. — Я хотел бы добраться до того момента, когда мой приход домой покажется правильным, но мы еще не пришли к этому.

— Хорошо, дорогой, — кротко сказала она. Затем добавила: — Я с нетерпением жду встречи с тобой завтра.

— Я тоже, — сказал я. — До свидания, Марианна.

***

Когда в понедельник я прибыл в дом, то не был удивлен, увидев, что Марианна расстаралась. Она тепло поприветствовала меня у двери, надев наряд, который, как она знала, мне нравился. Я мог видеть, что она накрыла стол в столовой, а не на кухне, и увидел подсвечники со свежими свечами, а также бутылку вина, которое нам нравилось.

Я осторожно, но твердо сказал:

— Марианна, мне не нравится то, что ты имеешь в виду. Извини, но сегодня вечером не будет ужина при свечах и с вином. — Я отнес вино и подсвечники обратно на кухню.

Она выглядела обиженной, но ничего не сказала. Я продолжил:

— На самом деле, я принес шесть упаковок Рингнеса. Это норвежское пиво, которое я попробовал в Атланте, и оно отличное. Надеюсь, тебе оно тоже понравится. — Это была маленькая личная шутка, только для меня. Рингнес был тем пивом, с которым меня познакомила Кристин.

Дети занимали большую чсть моих мыслей, особенно потому, что я не разговаривал с ними несколько недель. Я нашел время, чтобы отправить им веселую открытку из Атланты. За восхитительным ужином, который приготовила Марианна, я спросил об их письмах домой, и Марианна рассказала, что они делали в лагере. Оба отлично провели время, и я мог с уверенностью поставить на то, что они не сильно беспокоиились о том, чем занимались их родители.

Я сказал:

— Марианна, у нас есть еще несколько недель, но очевидно, нам придется решить, что мы скажем детям, когда они вернутся из лагеря, если я не буду здесь жить.

Она выглядела пораженной.

— Том, на самом деле я думала... ну, я, конечно, надеялась, что ты вернешься раньше.

— Марианна, — твердо сказала я, — ты изменяла мне в течение ВОСЬМИ МЕСЯЦЕВ. Ты действительно ожидаешь, что я справлюсь с этим в течение нескольких недель?

Она молчала, и я сказал:

— У нас есть время до тридцатого августа — это около трех недель. Если я все еще буду в апартаментах, очевидно, нам нужно будет как-то объяснить им ситуацию. Если же вернусь домой, но буду спать в гостевой комнате, возможно, мы сможем ...