Церковная благотворительность (перевод с английского). Часть 1

Триш, моя жена уже более десяти лет, только что вернулась домой, оставив детей у своих родителей, когда температура начала спадать. Прогноз обещал глубокое похолодание, и мы планировали насладиться бокалом вина у теплого огня, перед тем как идти в спальню.

— Вино! — крикнула она из коридора, когда переоделась.

Через несколько минут она появилась во фланелевом пижамном костюме, выглядящем явно несексуально, но удобном. Она потянулась к бокалу, но я отдернул его и схватил ее за руку, притянув к себе.

— Это будет стоить тебе поцелуй, — сказал я.

— Всего-то? — хихикнула она, а потом прижала свои сочные губы к моим.

В тридцать семь лет Триш была все еще очень желанной женщиной. Ее тело оставалось стройным, несмотря на двоих детей, и она очень гордилась тем, что набрала всего два с небольшим килограмма со времен колледжа. При росте метр семьдесят она имела естественно стройное тело, которое держала в тонусе благодаря строгому графику тренировок. У нее были темно-рыжие волосы и зеленые глаза, а когда она улыбалась, на щеках образовывались милые ямочки, которые придавали ей детскую внешность. Грудь у нее была третьего размера, которая хорошо держалась, несмотря на грудное вскармливание. Ее физические качества соответствовали ее душевности и позитивному отношению, что заставляло меня оставаться таким же влюбленным в нее, что и при первых встречах.

Наш поцелуй затянулся, и я только что сильнее прижал ее к себе, как вдруг комната наполнилась пронзительным звонком телефона.

— Дерьмо, — заявил я и неохотно отпустил ее.

Триш была ближе, поэтому подняла трубку, и по тому, как она говорила, я понял, что абонент был ей знаком. Вскоре по теме, что они обсуждали, я догадался, что это — ее подруга Гейл из церкви. Видите ли, церковь была очень важной частью жизни моей жены — то, что она унаследовала от своих родителей. У меня были двойственные взгляды, которые первоначально вызывали некоторые проблемы, хотя со временем мы достигли взаимопонимания. Это означало, что я не бросаю вызов ее вере и не пытаюсь вмешиваться в ее действия относительно детей, и она, пусть неохотно, принимает меня таким, какой я есть. К счастью, она не навязывала свои взгляды, и если не знать ее хорошо, то никогда не догадаешься о ее приверженности. Кроме того, она не тащила свои убеждения в спальню, где часто могла быть страстной любовницей.

По мере продвижения разговора я понял, что они обсуждают группу бездомных, которым пытается помочь церковь. Я придерживался четких взглядов на эту тему, считая, что это — пустая и потенциально опасная трата времени, но Триш игнорировала мои опасения и работала в команде. Я знал, что Гейл была одним из организаторов, и ее звонок, вероятно, был плохой новостью для нашего запланированного вечера.

— Ты думаешь, что всего этого... одеял и вещей достаточно? — услышал я вопрос жены.

В течение почти минуты она молчала, слушая подругу, прежде чем начать говорить:

— Я думаю... я имею в виду, если ты думаешь, что мы должны...

Вскоре после этого разговор закончился, и Триш с обеспокоенным взглядом повернулась ко мне и сказала:

— Гейл считает, что мы должны навестить их. Ну, понимаешь... там будет так холодно... Я обещаю, это не займет много времени.

Пытаясь скрыть свое раздражение, я ответил:

— Они выжили и в более холодную погоду, чем эта, и кроме того, что ты собираешься делать? Дать им еще больше бесплатных вещей, которые они смогут продать за выпивку и наркотики?

— У тебя есть сердце? — спросила она после короткой паузы, выдав свой стандартный ответ, когда логика ускользала от нее.

— Ты не пойдешь туда после наступления темноты. Ни за что, — заявил я.

— Питер идет, и ты можешь... — начала она.

— Я не пойду за ними в холод, — вмешался я, догадываясь о ее намерениях.

Питер был мужем Гейл и частью церковной группы. Из прошлых встреч я знал, что у него хилое телосложение и слабовольный характер, поэтому он, скорее всего, будет бесполезен в любом физическом противостоянии, но я уже достиг предела своего разочарования, и вместо того чтобы спорить, перешел к телевизору. Триш проигнорировала меня, собираясь, и через двадцать минут после того, как на ее телефон пришло сообщение, я услышал, как открылась дверь.

— Стой, — закричал я и вскочил со своего места. Подойдя к ней, я обнаружил, что она стоит в дверях и выглядит очень нервной. Глубоко вздохнув, я сказал:

— Ты не пойдешь туда без меня. Только не с этой киской Питером в качестве защиты.

Выражение лица Триш медленно трансформировалось в слабую улыбку, что дало мне надежду на некоторую положительную отдачу позже. Она махнула паре подождать ее и закрыла дверь, а я пошел переодеваться. Когда я вернулся, мы подошли к автомобилю пары, но увидев, что те едут на Приусе и не желая забираться на маленькое заднее сиденье, я сказал Триш, что мы последуем за ними на нашем внедорожнике. К сожалению, тогда я не знал, что это решение позже ударит по мне.

***

Мы ехали какое-то время, в основном в тишине, так как Триш знала, что меня ничего не заставляет вникать в бедственное положение группы. Постепенно модные кварталы сменились на менее богатые районы, за которыми последовали торговые и промышленные зоны, пока не показалась нависающая над дорогой автомагистраль, обозначавшая расположение лагеря. Дорога была низкокачественной на протяжении около восьми кварталов, и на другом ее конце я увидел скопище маленьких палаток и свисающих кусков брезента. В бочке горел огонь, из-за которого на разноцветные палатки падал отсвет, создавая впечатление, что это почти вечеринка. Мы проследовали за маленькой машиной к бордюру и вышли на холодный воздух.

— По мне, так все выглядит не так уж плохо, — заявил я, что вызвало осуждение в глазах других.

— Ты можешь подождать в машине, — сказала Триш, и решив, что это действительно имеет смысл, я кивнул и вернулся на водительское место.

Из тепла машины я наблюдал, как они приближаются к палаткам, отмечая, что единственным признаком населения был только человек, стоящий рядом с огнем. Трио исчезло в лагере, в результате чего у меня волосы встали дыбом, и пока я ждал, считал каждую минуту. По истечении десяти минут я уже собрался отправиться на поиски, когда увидел, что они появились вместе с двумя фигурами. В одной я опознал мужчину, основываясь на его росте и телосложении, но пол другого определить было сложнее. Они стояли не слишком далеко от бочки с огнем и разговаривали несколько минут, прежде чем моя жена покинула группу и направилась ко мне.

— Что? — спросил я, когда она села во внедорожник, инстинктивно поняв, что это что-то значит, и при этом что-то нехорошее.

— Мы беспокоимся о тех двух мужчинах. Им негде согреться, а там очень холодно, — объяснила она.

— А другие с ними поделиться не могут? — спросил я.

— Так не работает, — ответила она, явно упустив иронию своего ответа.

— Значит, мы должны пойти в магазин и купить им вещи? — спросил я, чувствуя ее посыл.

Несколько секунд она смотрела на меня, не говоря ни слова, а затем медленно и сдержанно произнесла:

— Гейл... и Питер... они думают, что будет лучше... если мы примем их на ночь. Один — с ними, другой — с нами.

— Ты сошла с ума. Я позволил этой глупости идти своим чередом, но не более. Я не возьму грязного бродягу в наш дом, и заканчивай с этим дурацким дерьмом, — сердито ответил я.

На мгновение на ее лице появилось гневное выражение, настолько сильное, что я подумал, что она может прыгнуть через консоль автомобиля на меня и растоптать. Я никогда не видел такого взгляда, и он напугал меня, а также подготовил к ее ответу:

— Никогда не говори мне, что мне можно делать. Никогда! — прошипела она и остановилась, но надежда на то, что это — все, испарилась, поскольку она только начала: — Я знала, что ты скажешь так. Ты никогда не понимал. Ты настолько уверен, что всегда прав... настолько ...