Венера в униформе. Глава 6: Заповеди блаженства

Страница: 5 из 5

землеройкой было полным. Ты не сможешь и пальцем пошевелить, а я брошу тебя под кровать и твои стоны будут убаюкивать меня на ночь. И ты будешь исходить соками, придавленный матрасом и не способный пошевелиться. Будешь лишь едва слышно стонать, потому что я заткну твой поганый рот своими трусиками. Ношеными. Специально для тебя. С запашком. И вот когда ты потеряешь голос, и полностью онемеешь, превратившись в кусок дерьма, я милостиво освобожу тебя и глядя, как ты лежишь у моих ног, не способный двигаться, буду наслаждаться твоим убожеством, медленно втаптывая остатки твоего разума в пол и лишь затем, может быть, может быть, если ты достаточно повеселишь меня своей беспомощностью, я так и быть позволю тебе кончить. Но так, как я сама этого захочу. Я отдрачу тебя до беспамятства, куда сильнее, чем недавно. Буду доводить тебя до самой грани, а затем вновь сожму твой трепыхающийся пенис не давая ему выплеснуться раньше, чем мне того захочется. Я заставлю тебя трахать мои старые блузки и юбки и это будет твой максимум, на что ты можешь надеяться. На настоящих женщин ты теперь и смотреть не посмеешь. Только туфли и шмотки. В самый раз для такого жалкого импотента, какого я из тебя сделаю. И ты будешь корчиться в сладостных спазмах, когда твой член наконец изольется. Ты выпьешь сперму и с каждым глотком всё сильнее будешь погружаться в омут того убожества, в котором так давно мечтал оказаться. Ты всё понял, раб? И что теперь скажет мой дрянной братишка? Будешь ты дрыгаться и сопротивляться, и получать по яйцам и вновь предаваться бесплотным мечтам, исходя спермой над грязными журнальчиками в надежде, что найдется простодушная дуреха, которая будет шлепать тебя по заднице, ничего не требуя взамен. Или же решишься-таки стать моей маленькой похотливой служаночкой? И тогда все твои развратные фантазии обретут наконец плоть и станут острыми, как бритва, и пугающе реальными. Ты будешь лизать мои ноги и умолять меня трахнуть тебя, как последнюю шлюху. По утрам ты будешь хлебать мою мочу, а когда я вернусь из школы будешь есть мой кал, который я заботливо попридержу для тебя сдерживаясь на занятиях, ну а по праздникам, когда ты истощенный воздержанием будешь кончать в туфельку надетую на свой член, то будешь лакать своё семя и благодарить свою Хозяйку за снисхождение к желаниям твоей развратной душонки. Ну что готов ли ты решиться? Мне не менее приятно будет осознавать как ты упустишь свой шанс и будешь умолять меня потом вновь отхлестать тебя, как провинившуюся школьницу, но я выброшу тебя прочь из своей жизни и больше даже не посмотрю в твою сторону. Это будет для тебя не меньшим мучением. И знай, мой маленький гнусненький братик, что я могу поступить и так. Не будет больше никаких унижений, никаких, даже самых мимолётных издёвок, ты станешь просто пустым местом для меня, о которое даже вытереть ног будет выше моего достоинства. Никогда, даже вскользь ты не получишь от меня даже лёгкой пощечины. Ты будешь тенью ходить за мной глотая слюни, а ночью, когда ты думаешь этого никто не знает, ты будешь яростно надрачивать свой жалкий стручок, кончать, а после заливаться слезами от осознания того, что потерял, так глупо, трусливо... и безвозвратно. Но я буду знать всё, абсолютно всё о твоих страданиях, буду знать, что в темноте своей комнаты, в своих жалких извращённых мыслишках, ты сгораешь от жажды быть раздавленным мною, извиваться под моим каблуком. Ты слышишь? Я буду знать это и не сделаю не единой попытки утолить твою порочную страсть. Долго ли ты вынесешь такую пытку. Я всегда буду рядом, всегда, закованная в эту прекрасную форму, от которой ты без ума, так близко к тебе, что кажется протяни руку и вот она я, но ты, ничтожество, ты поймёшь, как я на самом деле буду далека и недоступна. А ведь раз испив вина к браге уже не возвращаются, верно? Так что, вот тебе выбор. Решай сейчас, потом будет слишком поздно. Ну! Согласен или нет?

Её слова кузнечным молотом чеканили эти заповеди в моем затуманенном разуме. Я понял, что влип по полной. Окончательно и бесповоротно превратившись из мечтательного онаниста в реального раба. Которого быстренько загнала под каблучок не какая-нибудь незнакомая Домина, а родная сестра. От которой не убежать, не скрыться дома. Потому что никакого дома отныне нет, а есть лишь игровая площадка, где я буду исполнять роль плюшевой лошадки для любящей поскакать рысцой Эрики.

Что я мог ей ответить? Нет, я не согласен? Не смешите меня! Только одно оставалось такому ничтожеству, в которое превратила меня моя старшая сестренка. Никакой борьбы, лишь беспрекословное подчинение. Никакого бунта, лишь бесконечное поклонение.

Подмятый под Эрикин каблук, я мог сомневаться в чём угодно, хоть в том, что Земля плоская, только не в том, что смогу сейчас встать и послать её куда подальше со всей её идиотской театральностью. Скорее Земля с орбиты слетит, чем я наберусь сил, чтобы выползти из — под каблука сестры.

Я согласен, сестренка. Согласен на всё, лишь бы ты дарила мне подобное блаженство. Я буду стелькой в твоей туфельке, буду подметкой, об которую ты сможешь вытирать свои чудесные ножки. Я знаю, ты можешь превратить меня во всё, что угодно. И я ничего не смогу с этим поделать. Моя спина навеки станет твоим седлом, и как верная лошадка, я буду катать тебя по нашему дому. Ты всунешь удила мне в рот и будешь править мной, пришпоривая своими острыми каблучками. Ты моя богиня. Я всецело в твоей власти, моя Госпожа, и пути назад нет. Я твоё домашнее животное, у меня больше нет собственных желаний, лишь жажда служить тебе. Я мечтал о побоях и унижениях. Чтож, мои мечты осуществились, пускай и в таком неожиданном ключе, однако пенять ровным счетом не на кого. От пут этого рабства я не смог бы избавиться даже если бы захотел. Да и захотел бы? Вот в чём теперь главный вопрос. Боль, которую причиняет мне Эрика была иногда просто невыносимой, но возможность лишиться её истязаний и вновь предаваться блеклым после реальности воображаемым унижениям была для меня еще страшнее. Так что у неё в руках столько поводков, что сорваться с крючка у меня уже не выйдет. Слишком уж много во мне порочности, которой она с легкостью может воспользоваться.

Вот он момент истины. Надо мной узор ЕЁ подошвы. У меня был выбор: остаться таким, каким был, жалким ничтожеством, дрочащим в женском белье и мечтающим чтобы его, как нашкодившую школьницу, отшлёпала учительница или отбросив все сомнения броситься в бездну наслаждений реального служения под каблуком у суровой Хозяйки. Как думаете, что я выбрал? Вот и я не сомневался!

Я приподнял голову и запечатлел поцелуем подошву лакированной туфельки и не отрывался, пока не вылизал её всю, а затем с усилием набрав в придавленную Эрикой грудь побольше воздуха проговорил, умаслив свои слова всем возможным почтением, на которое оказался способен:

— Я согласен... Госпожа.

Конец первой части

Последние рассказы автора

наверх