Венера в униформе. Глава 6: Заповеди блаженства

— Ну что, — спросила она меня, — всё еще хочешь кончить?

ХОЧУ ЛИ Я КОНЧИТЬ?!

Я бешено закивал, просительно мыча.

— Ещё бы! Грязное похотливое животное, вот ты кто!

В этот раз, хвала небесам, никакой вспышки гнева не последовало. Наоборот, господи, наоборот, она мягко взяла его кончиками пальцев и оооо, бооооже как хорошооооооо... начала массировать горячую плоть.

Вверх вниз вверх вниз то сжимая то вновь ослабляя хватку. В горло стекает вязкая слюна, задыхаюсь, перед глазами всё плывет, как же хорошо я и не думал что может быть так хорошо откуда она знает как сделать чтобы было ТААААК хорошо? О, Господи, только не останавливайся, нет пожалуйста, только не прекращай, ооооо... Неееееет! Почему!? Почемупочемупочему? Только не опять! Что я сделал не так? Что ещё сделать?

Скулёз, визг, слезы и сопли. Она смеется. В ней не осталось злости. Она позволяет мне закатывать истерики и хныкать.

Она ложиться на бок. Рядом со мной. Золотые волосы щекочут мне лицо, какой запах, сводит с ума! Белоснежная блузка, расстегивает пуговку. Одну. За другой. Кружева. Сбрасывает его. О, боже! Молочно-белые и нежно розовые!

Вынимает трусики из моего рта. В сторону. Призывно кивнула. Слюни неистового вожделения. Тут же. По подбородку.

— Соси — негромко приказала она.

Я не раздумывая приподнялся и припал губами к ее соску, как изголодавшееся дитя.

Она, прикрыв глаза и запрокинув голову, сдерживала стоны. Не показать, что получает хотя бы малейшее удовольствие. Это выше её. Это плотская страсть, а она не такая. Она всегда была выше чище всех остальных. Она не позволит себе запачкаться в этой животной похоти!

Но стоны её говорят об обратном. Лицемерная набожность трескается и из-под лака многолетнего благообразия проступает оскал озверевшей от возбуждения суки.

Она всё меньше сдерживается. Рука скрывается под юбкой. Неистово дрожит тело. Закатывает глаза. Стонет, стонет, кричит.

Я хочу прикусить ей сосок, хочу, чтобы крики наслаждения сменились криками боли, хочу волком вцепиться в её беззащитную плоть и рвать рвать рватаааать! Пока она не взвоет о пощаде и да да да всё что угодно только отпусти! Но нет. Я слишком труслив. Только нежно язычком вокруг и по кончику и втянуть его как леденец.

— Да, даааа, бл... , соси... суууука... бл... хорошоооо!

Как ты можешь, сестричка?! Как тебе не стыдно? Что скажет сестра Виолетта? Сколько Богородице Дева радуйся тебе предстоит прочесть, чтобы Бог простил твою грешную душу? Ничего не осталось от образцовой мисс Совершенство. Растрепанные волосы, раскрасневшееся лицо запыхавшейся грязной крестьянки, смятая блузка и вздернутая до самой груди юбка.

Яростно трешь себя между ног, стирая остатки приличия. Визжишь, ревешь. Бьешься в экстазе, но хочешь всё больше больше больше! Изо рта тянется слюна. Не могу сдержаться и впиваюсь в твои губы. Слизывая её. По подбородку, горлу. Язык к языку. Горячо. Сладко.

Ты не отталкиваешь. Тебе хорошо. Взасос. С чмоканьем. Со скотским чавканьем.

Она вытаскивает руку ОТТУДА. Пальцы блестят слюдой. Запах пьянит.

— Лижи.

Приятно игриво. Совсем не похоже на приказ, но я бросаюсь исполнять не раздумывая. Набрасываюсь. Как бы не... откусить! Откусить! Откусить! Заткнись! Как приятно! ЕЁ соки, нектар и амброзия. Я не хочу пить ничего кроме выделений ЕЁ святая святых. Вода жизни!

Сосать, втягивать в себя и причмокивать от удовольствия. Как и положено шлюшке, вроде меня. Зачем обманывать? К чему притворяться? Я хочу ЕЁ! Хочу быть ЕЁ. Быть с ней под ней для неё всё, что она попросит, дурак! Раб! ПРИКАЖЕТ!

Переворачивается на живот. Туда. Вниз по спине. По крутым изгибам. К упругим холмам. И целовать, целовать.

Она что-то говорит. Я не понимаю. В ушах звенит.

Хватает меня за волосы. Вжимает между душистых половинок.

—... языком!... урод!

Да, да, да, как прикажете!

Прямо в горячую дырочку. Внутрь наружу. И поиграть там.

Она хрипло тянет ооооооо как хорошооооо. Я рад. Я безмерно счастлив, что могу Вам услужить. Сделать хорошо. Приятно. Мой член бесполезно болтается у меня между ног. Это посмешище. Я не мужчина. Я могу только лизать. Лизать лизать лизать. Ничтожество!

Совсем рядом её натертые губки, но туда я не решаюсь. Да к тому же ей там сейчас помощи и не требуется. Она остервенело работает рукой. Бьется в когтях похоти.

Сколько раз она уже кончила? Или не разу, судя по тому с какой злобой она себя теребит. Будто хочет вырвать из себя кусок этой мерзкой плоти. Который её так долго учили ненавидеть и презирать и проклинать. Чтобы вновь стать прежней собой. Застегнутой на все пуговицы мещанского приличия и показной набожности. Что она думает сейчас? Способна ли она вообще сейчас о чем-то думать?

— Бляяяядь... бляаааааа... оооо

Господи, а как же я? Мой член уже давно готов к бою. Пожалуйста...

— Пожалуйста...

Не сдержался. Тоненько так жалобно. Я больше не могу.

Она не слышит. Она уже давно не здесь.

— Пожалуйстаааааа...

Лизать, лизать, чтобы сделать ей хорошо. И тогда, может быть...

— Аааааа!

Неужели? Её тело бьет крупная дрожь. С губ срываются невнятные слова, мат, стоны, крики. Всё громче, громче, громче. И наконец, она замирает, сжавшись в тугую струну. И потом...

Я думал, что она потеряла сознание. Никогда не слышал, чтобы она ТАК кричала. Будто на электрическом стуле. Потеряв всякий контроль над собой, она могла только биться в оргазмическом припадке, и только ыыыыыыы и ааааааа, и сжимать себя там и крутиться как на раскаленной сковородке, а потом все меньше и меньше, успокаиваясь и только изредка подергиваясь и постанывая, а потом затихла.

Мне стало страшно. Дышит?

Подполз поближе. Были бы развязаны руки! Как же неудобно. Вглядываюсь в лицо. Волосы спутались, налипли на лоб. Капельки пота над верхней губой.

— Эрика...

Робко спрашиваю.

Открыла глаза. От неожиданности я аж отскочил. Страх. Испортил удовольствие! Вырвал из неги! Ну держись!

Но нет. Она растягивает губы в блаженной улыбке.

— А... братец...

Взгляд с поволокой на мой торчащий член.

Улыбка становиться шире. Что она задумала? Я же так старался! Я же всё сделал, как она хотела! Неужели...

— Бедняжка. Ты только посмотри. Я и забыла совсем.

Только не опять. Только не эти игры.

— Больно должно быть?

Прям само сочувствие. Надутые губки уголками вниз. Бровки домиком.

Я мог только умоляюще смотреть на неё. Что я мог сказать? Никакие слова не заставят её сделать то, что она уже решила. А я был больше чем уверен, что все планы в своей чудесной головке она уже составила.

Она провела ладонью по груди. Я сглотнул.

— Понравилось лизать мои груди?

— Дааа, — просипел я.

Вышло скорее «ххааа».

— Не сомневаюсь.

Рукой ниже. Живот. По бедру. По попке.

— А там?

— Дааа...

Эти мои блеяния вызывают у неё лишь смех.

Рука скользит по пушистому холмику ниже пупка. Останавливается там.

— А там хотел бы?

Я молчу. Снова и снова этот садизм. Есть ли в ней хоть толика жалости?

— Что молчишь? Я тебя спрашиваю!

Брови сошлись на переносице. От улыбки не осталось и следа.

Что мне ответить? Как узнать, какой ответ ЕЙ НУЖЕН? Чтобы не поплатиться за неправильный. Чтобы не поплатиться. Чтобы не было больше боли.

— Даа.

Еле выдавил.

Снова улыбка. Угадал? Для неё это всё шутки. Но пусть лучше она надо мной потешается, чем дать ей повод снова начать измываться.

— Да уж. Надо думать. От такого извращенца что ещё ждать?

Гладит себя ТАМ. Медленно, растягивая удовольствие. Наслаждаясь. Мой член стоял уже колом, болезненно пульсируя.

— Хочешь меня?

Господи, прекрати! Хватит уже этих игр. Хватит!

— Эрика, пожалуйста, я больше не могу. Пожалуйста, прекрати это. Я всё сделаю....