Бремя белого человека. Глава 1: Кто без греха?

Брыкался. Но уже на третьем месяце, проштрафившись пару раз, побывав на сеансах терпимости превратился в услужливого лизоблюда. А этому-то, кажется, и ломаться не надо было. Рохля, размазня. Хотя, таким, наверное, даже легче приходится. Гордость давно выбита, если и была вообще.

Мужчина не реагирует. Привык. Стоит, по струнке вытянулся. Портфель в руке зажал.

— Пиздееец... как эти белые... бляяя... хаххаааа... ты как живешь с таким-то, хуйло?

— Я... , — мнется жертва, простите, поганый угнетатель.

Что тут скажешь? По сравнению с их отбойниками наши членики и раньше были так себе, а уж после месяцев в неволи и постоянных надругательств они и вовсе сморщились донельзя.

— Хуйня! Иди сюда, шлюха!

Девушка покорно подползает.

— Ближе, бля!

Хватает за волосы и прижимает к члену белого, чуть не сбивая того с ног.

— Ближе давай! Тут так не рассмотришь нахуй! Ну что, блядь, у кого хуй больше? У меня или у этого уебана белого?

— У Вас, сэр, — стонет девушка.

Взрыв хохота.

— Хочешь у него соснуть, шалава?

— Нет, сэр.

— Что так, блядь ебаная? Хуи белые не нравятся?

— Нет, сэр. Я ненавижу белых ублюдков!

Понятно. Сознательная. За такую вот раз вступился. Думал, что только на словах. Заставили. А она оказалась на деле...

— Хаха, а ты то сама кто? Не потаскуха белая, что ли? Зазналась, нах, а?

— Нет, сэр, нет!

Головой бы замотала, если б могла.

— Я белое ничтожество! Я раскаиваюсь! Я хочу искупить... аааа!

— Искупишь, искупишь. Заебали уже, дебилы конченые. Вам, шмарам белым, ртом не пиздеть надо.

— Да, сэр. Простите, сэр.

Вышколенная собачка. Весь лоск смылся. Вся позолота сошла.

— Хуи, значит, белые не нравятся. А какие нравятся?

— Черные, сэр.

Хахахааахаха!!

Ублюдки, вот же ублюдки! Тихо, тихо, не рыпайся. ГДЕ ЭТОТ ЧЁРТОВ АВТОБУС!? Может, до следующей остановки пройтись? Нет. Этих зверей лучше лишний раз не провоцировать. Малейший чих и они уже бельмесами своими на тебе. И тогда точно не выкрутишься. На работу бы только не опоздать! Праздник этот ещё! Пробки.

— Черные, да... да уж, знаем мы вас, сосалок белых... ну-ка сосни у него, может зайдёт? А, пидор? Хочешь, чтоб тебе эта сука напомаженная хуй полизала?

— Пожалуйста, сэр, — мнется мужичок, — вы же знаете... я не могу...

Ну да. Белые давалки только для чёрных. У белых для этого процедуры.

— Не могууууу... хахаха... знаю, что не можешь, хрена вы белые можете? Не зря же сучки ваши по нашим хуям на говно исходят... хаха... но ты ж хочешь? Хочешь, нет?

И под дых. Слегка. Играючи. Пока.

— Ххх... хочу, — выдыхает.

Кто ж из белых не хочет? Я уже и сам забыл, каково это...

— Ну вот, блядь, хули ломался тогда. Сёдня ж праздник, хули ты, а?

По плечу треплет, по спине хлопает.

— Такое ж дело. Праздновать надо. Всем! Так, бля?

— Дааа, сэр.

— Ну! Хули тогда. Шалава! Ну-ка давай пидора этого с праздником поздравь!

На лице у девушки на мгновение проступает отвращение. Очень быстро. Как затвором щелкнуло.

Вот же тварь! Точно сознательная, не на словах, а на деле! На сеансах, думаю, лицо в кровь царапала, каялась. Долго. Так что и сама поверила.

У белых такие сосать только под дулом пистолета будут. Ну или если новые хозяева прикажут.

Принялась водить языком по стальному кожуху членоловки. У мужичка заходил кадык на худом горле. Не всю сперму, похоже, выдоили. Хотя что там профилактическая дрочка в сравнении с такими вот ласками? Он с такой и в лучшие-то годы максимум рядом в лифте постоять помечтать мог, а уж, чтоб она ему член лизала? Да на коленях! Нееет. О таком только ночью, втайне от жены, в кулак.

За узел галстука схватился непроизвольно, самообладание потерял. Черные ржут. Девушка, закрыв глаза, механически обрабатывает кожух.

— Яйца полижи, сука!

На секунду, на секундочку, она дает эмоциям прорваться. Её рот кривится, брови сходятся. Замирает. Противно. Знаю, что противно. Но воспитание берет свое. Хорошо поломали. Наверняка.

Сначала неуверенно, борясь с омерзением (это же белое ничтожество!), она целует обвисшие яйца.

Мужик испускает стон наслаждения. Мигает часто. Рот полуоткрыт.

От поцелуев переходит к подсосам. Сначала одно, сбоку, поласкать во рту, поперекатывать. Потом второе. Своё дело знает. Без огня, как машина, но мятому костюму большего и не надо. Потом оба. С оттяжечкой.

Аж вперед загибаться стал. Не может уже. Не каждый день такой подарок. Пусть на улице, при всех. Унижение? Пфф, не смешите? Перед кем? Перед такими же опущенными? Черными? Привык уже. За такое сам ещё в ногах поваляться готов. Потом ещё и перед друзьями похвастается. Ещё и неграм отсосать попросит. Поблагодарить. Если они, конечно, опустятся до такого. Что вряд ли. Если умный, ограничится вылизыванием ботинок. А то оскорбятся ещё. Тут таких цыпочек нагибают, куда тебе хмырю!

— Оооох... ооо

Хрипит уже. Слюни распустил. Ничтожество.

Все мы ничтожества!

— Ооо... ааа...

Всё под гиканье и улюлюканье черных. Скачут вокруг. Празднуют.

— ... сделать всё возможное... приложить все мыслимые и немыслимые усилия... чтобы смыть пятно позора...

Да, мадам Президент. Делаем. Прикладываем. Всё, как Вы сказали.

— Аааааа...

Задергался. Портфель на пол. Руки куда деть не знает. Девушку трогать нельзя. Белые — собственность чёрных. Руки прочь. Раскорячился. За лацканы уцепился. Пиджак бы не разорвал. Заыкал, закряхтел, напрягся, аж на носочки встал. Последнее протяжное иииии и...

Девушка отстраняется. На лице белесая жижа. Утирается. Омерзение.

Этот еле на ногах удержался. На полусогнутых трясется.

— Вооо! Вот это дело! Ну что, чмошник, понравилась соска?

— Да, сэр, да, да, спасибо Вам... гхм... большое... огромное спасибо...

Подобострастненько так, тонко. Раболепно. На коленки бухнулся и в ноги. Не совсем тупой, значит.

Негр лыбится. Не отпинывает. Развлекается.

— Соску благодари, урод.

— Да! Да, сэр, конечно! Спасибо... эээ, мисс... большое... эм... Вы были... это было... ахм... изумительно...

Девушка на него даже не смотрит. К белым можно выказывать презрение. С черными ради такой благодарности она бы сама из кожи вон вылезла.

— А тебе, хуесоска? Понравилось хуи белые лизать?

— Нет, сэр.

Твердо. Безапелляционно так. Сука.

А ты бы что сделал на её месте? Признался в любви к белым хуям и ненависти к чёрным? Акт нетерпимости бы закатил? Да, да, мечтай. Мечтать не вредно. Иногда. Тешь самолюбие. Уж какое осталось.

— Слыхали, нет? — к браткам своим.

— Не правится шмаре. А этот вот?

И членом своим огроменным прям в лицо. Девушка лицо не убирает. Вышколена. Наоборот. Тут же благодарно чуть не до половины заглатывает.

Хахахах. Гогочут. Да, белые шалавы. Что с них взять?

Сосет, аж причмокивает. Ручкой в колечках золотых помогает. Надрачивает. Вверх глазками поглядывает. Знает, как они это любят. Чтобы снизу вверх. Покорно. Широко.

Дружкам громилы видимо надоело зрителями быть. Пнув раболепного клерка под зад с презрительным «пшёл нах», ребятки переключаются на поиск подходящих жертв. Таковые быстро находятся. Свистнув паре женщин — блондинка и рыженькая вздрогнули и выпрямились по стойке смирно — они обнажили свои колья. Дополнительных инструкций девушкам было не нужно. Покорно опустившись на колени, они поползли за угощением. Добравшись до здоровенных шлангов, начали заглатывать, всем видом стараясь показать, как ценят оказанное им внимание. Спины выгнули, юбку наверх, зад отставить. Блузки сами расстегивают, особого приглашения не дожидаются. Лучше самим расстегнуть, чем ждать пока эти звери её на груди порвут. Соски теребят, заигрывают. Обкончавшийся чепушило между тем доковылял до места, на котором стоял, на ходу застегивая брюки. Теперь можно расслабиться. Больше не тронут.

Женщины старались по-полной. Стоны, ахи, охи. Каждая старалась превзойти «соперницу». Конкуренция, ничего не поделаешь. Выслужишься, глядишь, глядишь и словечко замолвят. Ляжешь под богатенького. Там уж и уличной шпане можно будет в «услугах» отказать. Мол, такого-то и такого обслуживаю. Не вашего полета птица. Если проблем не хотят, связываться не будут. Кто их знает, чьим сынкам ты сейчас член сосешь?

Негры не то, чтобы особо на всё это западали. Тоже мне, удивили! У них таких шалав, если надо, на дню десятками будет. Дамочки работают, стараются, а они футбол обсуждают. Внимания особого не обращают. Приелось уже. Задор пропал. Азарт. Что с дохлой мышью играть. Скука одна.

Рыжеволосая, чувствуя, что её «клиент» уже близок к разрядке, с готовностью раскрыла красно напомаженный рот, работая по гигантскому венозному стволу двумя руками.

Второй негр рявкнул блондинке поторапливаться бля, чтобы «от бро не отставать, ёбтэ». Та тут же надбавила оборотов, насаживаясь что есть мочи на его не менее огромный штырь.

Соревнование устроили. Хоть какое-то веселье.

Кончили одновременно, залив девушкам лица густой жижей.

Понравилось, дырки белые, спрашивают. Да, сэр, отвечают. Сперма течет по щекам, по губам. Капает на грудь. Но они улыбаются. Благодарят.

Сегодня все празднуют. Все.

— Ебальники почистите, шаболды!

Припали друг к другу и слизывать тягучую мерзость.

Ни намека на нерешительность. Всё это с ними случалось. И не раз. Может, и для них это уже давно просто рутина. Натерпелись. Привыкли.

Неграм этого мало и они — нате вот умойтесь — выливают на голову лижущихся женщин пиво. Стильно завитые волосы моментально превращаются в мокрые лохмы. Прощай тщательно наложенный макияж.

Не удивлюсь, если женщины больше всего расстроены именно этим. Столько усилий насмарку. Теперь по новой прихорашиваться. Одежда вся пивом провоняется. Хотя, это ещё они легко отделались. Могли ведь и не пивом полить... совсем не пивом. А костюм... чтож, у таких на работе наверняка сменка имеется. На всякий пожарный.

Люди вокруг зашевелились. Засуетились. На лицах напряжение. Куда смотрят? А, понятно. Из-за поворота выруливает долгожданный автобус. Не прошло и года!

Все маленькими шажочками теснятся поближе к краю дороги. Затеряться в толпе. Скрыться. Прижаться к кому-нибудь. За кем-то. Чтобы не меня. Другого.

Давай быстрее, что как черепаха плетешься! На лицах облитых пивом женщин нескрываемая досада — теперь ещё и на работу опоздаем! Черные разрешения «сваливать нах» не давали. На лице у чмошника, получившего порцию оральных ласк — радость. И кончил сладко и на автобус успел. Повезло.

Подползает. Двери раскрываются. Быстрее, быстрее! Чуть не сшибаем друг друга. Подальше отсюда. Не видеть, как первый громила закончает богато одетой дамочке всё её холеное личико, как будет возить своей раздувшейся головкой ей по пухлым сочным губам, выдавливая из своего шланга последние капли вонючего семени. Как она будет глотать всё до капли. Не морщась. Не давясь.

— ... нам всем нужно сделать так, чтобы потомки запомнили нас именно такими...

Как оставшиеся на остановке рыжая и блондинка будут слизывать остатки спермы у неё с подбородка, стараясь выслужиться лучше, слизать больше, вылизать чище — может и она словечко замолвит?

— ... время слов закончилось, настает время дел...

Как она будет благодарить его за то, что дал ей насладится настоящим черным членом, после этих белых ничтожеств, да, сэр, не сравнить, спасибо, сэр. Как будут стонать и охать новые жертвы. Занять место, поблагодарить судьбу за то, что уберегла хотя бы в этот раз. Закрыть глаза. Уехать отсюда. Бежать, бежать, бежать...

Вот только куда?

— ... от нас ждут великих свершений...

Куда?