2 из 36

прямо к письке, в которую меня изо всех сил усердно долбил молодой грек.

Но едва его пальцы коснулись моей влажной и горячей от сочащейся смазки половой губки, он сам внезапно отдёрнул руку. Я подумала, что смутила его, но в следующую секунду почувствовала прикосновения его горячего языка у себя в изгибе колена. Это было ещё более неожиданно, возбуждающе и немного щекотно, но на фоне всех ощущений, которые я испытывала через подставленную сейчас другому мужчине писю, невыносимо приятно.

Низ живота отчаянно ныл. Моя попка подпрыгивала на мягком пледе. По всему телу стали разноситься отголоски сладостной волны, зарождающейся у меня между ног. Я решилась и положила правую рук себе на лобок, нащупала пальчиком клитор и принялась с упоением мастурбировать, прижимая свою новую сумочку свободной рукой к подбородку, чтобы случайно не выронить при очередном неистовом ударе членом прямо мне в дырку.

Не знаю, принимала ли я сейчас заслуженное наказание за совершённый проступок, или просто оплачивала пиздой свои покупки, но монотонные круговые движения пальчиком вокруг клитора делали своё дело. Я застонала громче, молодой грек, уже некоторое время изо всех сил сдерживавшийся от того, чтобы кончить, не выдержал. Он затрясся всем телом мелкой рожью, громко зарычал, сделал ещё два резких движения, от каждого из которых стол сдвинулся сантиметров на пять и начал извергаться в меня фонтанами спермы.

Он не успел вынуть из моей щели свой поршень, и первая горячая струя ощутимо ударила, где-то глубоко внутри обдав меня густым жаром. Всё остальное он выпрыснул мне на лобок и живот, продолжая рычать и яростно дрочить свой кончающий член рукой. Белёсые плевки густого семени один за другим прилетали на меня, выпущенные из пунцовой мужской залупы.

Я нащупала средним пальцем большущий горячий сгусток, который повис на треугольнике волос. Растёрла его тремя пальцами и поднесла к своему лицу. Я надолго запомнила тот терпкий аромат, который не с чем нельзя спутать! Потом поднесла руку к клитору и принялась втирать мужскую сперму себе прямо в возбуждённый похотник.

Ждать долго не пришлось. Он ещё не перестал рычать, как я приняла у него эстафету, и мои громкие и протяжные стоны, наверняка были слышны даже прохожим на улице. Я так бурно не кончала очень давно! От наслаждения тряслась и пела каждая клеточка моего девичьего естества. Попка пульсировала, а по животику и бёдрам волнами пробегали мурашки и мелкие судороги.

Молодой грек отошёл в сторону, а пожилой занял его место и ещё долго целовал мне бёдра и щекотал языком под коленями. Его тёплые руки то обхватывали мои задранные вверх ножки будто это ствол дерева, на который он собирался залезть, то, едва касаясь кончиками пальцев, гладили низ попки и скользили по мокрым от смазки безволосым складочкам моей всё ещё млеющей после бурного оргазма писи...

Щёлкнул замок, открылась и захлопнулась дверь. Молодой грек, выполнив свою миссию, безмолвно удалился. А пожилой прекратил меня ласкать, помог подняться со стола и дал упаковку влажных салфеток, чтобы я привела себя в порядок. Сам снова сел в своё кресло и внимательно наблюдал, как я вытирала с живота и лобка сперму, как, приседая, раздвигала ноги и промокала салфетками всё, что стало из меня вытекать, как только я приняла вертикальное положение.

Когда я снова смогла надеть на себя трусики, он достал из ящика стола большой бумажный пакет с логотипом своего магазина и предложил сложить в него мои «покупки». Идти в отель, где меня ждал муж, в этих сандалиях по понятным причинам я не могла. Поэтому и их, и свою новую сумочку я сложила в этот пакет.

— Телефон свой не забудьте! — Остановил меня старик, когда я собралась уже было уходить.

— Ах... Да, спасибо!

Он протянул мне мой телефон, который почему-то оказался у него в руках.

— Вы знаете, я взял на себя смелость и сделал несколько снимков. — Признался пожилой грек.

— Как? — Не поняла я. — Вы всё это засняли на видео?!!

— Ну, что Вы! Не всё, конечно же, а только самые яркие моменты. И не видео, а только фото. Но Вы не беспокойтесь, я снимал только Вашим аппаратом, так что у меня ничего не останется.

— Очень благородно с Вашей стороны! Но... Зачем Вы вообще это сделали?!!

— Я подумал, а вдруг Вам захочется это вспомнить... Если нет, то можете удалить все эти снимки, ещё не доходя до отеля.

— Я подумаю. Теперь я могу идти?!

— Да, конечно... Только... Возьмите, пожалуйста, мою визитку. Там есть адрес электронной почты и телефон.

— Но зачем мне это?..

— Очень Вас прошу... если когда-то Вы сочтёте это возможным, пожалуйста, пришлите мне на память хотя бы один или пару из этих снимков! Выберите самые удачные, на свой вкус...

Я была вне себя от злости и ничего ему на это не ответила. Молча вышла из кабинета, прошла по коридору, пересекла уже тёмный торговый зал и вышла на улицу. Продавца нигде не было видно, а охранник, который приводил в исполнение моё «наказание», стоял снаружи и курил. С ним я тоже не попрощалась. Но он сказал мне что-то по-гречески, когда я с ним поравнялась, а я ничего понять и не могла.

— Он сказал, что будет Вас вспоминать и ждать в следующем году! — Выкрикнул мне вслед перевод его слов вышедший из магазина сразу за мной старый грек. — И я тоже!..

* * *

Молодая зеленоглазая девушка закончила свой рассказ и теперь растерянно хлопала длинными ресницами, покусывая тонкие розовые губы. Она задумчиво водила кончиком ложки по дну опустевшего бокала из-под капучино. Я положил руку на её хрупкое запястье и едва заметно поглаживал большим пальцем сквозь тонкий рукав блузки.

— И что же, ты удалила те фотографии? — Прервал я молчание.

— Не-а... Вон они, в телефоне все.

— А если муж их увидит?

— Ну, не увидел же до сих пор!..

— Ну, ты даёшь!... А как он, кстати, вообще отреагировал на твои обновки? Как ты их объяснила?

— Никак... Сандалии я сразу же запрятала в своём багаже и не показывала ему, так что он знает только про сумочку. Поскольку в тот вечер я так ничего и не купила, скала мужу, что все деньги потратила на неё.

— Ох... Партизанка-разведчица ты...

— Ты, наверное, хотел сказать проститутка? — Она посмотрела на меня встревоженным взглядом.

— Почему это?! — Удивился я.

— Ну, как же?... Легла на спину, раздвинула ноги и по полной программе отработала свои обновки... Кто ж я теперь?!

— Не знаю, но точно не проститутка! Как говорится, один раз — не... Ты же больше так не будешь, надеюсь?... Правда?

— С ума, что ль, сошёл?! — Рассмеялась она.

— Смотри!!! Узнаю — отшлёпаю! — Пригрозил я. — А фотки лучше удали, судьбу не испытывай!

— Да, надо... Я сама это понимаю, но... Ты знаешь, я решила, что надо, всё же, парочку тому греку отправить.

— Ты уверена? Но почему? Он же так с тобой поступил...

— Да нет, он тут не виноват. Наоборот, он всё правильно сделал, и я даже в каком-то смысле ему благодарна за этот жизненный урок.

— Вот как... Дело твоё, хочешь — отправляй!... — В очередной раз я убедился, как порой бывает трудно предугадать реакцию женщины...

— Что скажешь, поможешь мне выбрать из них лучшие? — Спросила она меня немного лукаво.

— Ты хочешь мне их сейчас показать?! — Поперхнулся я последним глотком своего капучино.

— Гм!... Как будто тебе самому не хочется на них посмотреть!..

— Хочется. — Признался я. — Но я бы ни за что не решился об тебя этом попросить.

— Да ладно, чего там... Я же уже рассказала тебе свои историю. Ты, кстати, единственный человек, с которым я ей поделилась! — Она взяла в руки свой телефон и принялась листать страницы фотогалереи...

— Единственный, пока я не опубликовал новый рассказ. — Уточнил я.

— Ну, да... Я это понимаю... Вот, смотри отсюда, и сам листай дальше. — Она протянула мне свой смартфон. — Там тридцать шесть кадров...

— Ничего себе! Дедуля-то как расстарался... Видимо, запал он на тебя конкретно! Тридцать шесть!... Ты посчитала?

— Конечно! Знаешь, сколько раз я сама их пересматривала и вспоминала, как всё это было!

— Не знаю... Сколько?

— Прошло уже два с половиной месяца. И я частенько, когда остаюсь дома одна, надеваю свои сандалики, снимаю трусики... Причём снимаю именно тогда, когда сандалии уже на мне, чтобы почувствовать, как они скользят по ножкам, обтянутым тугими кожаными ремешками, а попка при это оголяется... Потом плюхаюсь спиной на постель, поджимаю к животу колени и... опять представляю в себе его толстенный член.

Я тем временем пролистывал кадры из «фотосессии». Там было несколько общих планов, многие кадры были не в резкости, но некоторые оказались волне удачными. Но одном из них была запечатлена с близкого расстояния её красивая щелочка с розовым клитором и гладко выбритыми пухлыми губками, растянутыми вставленным меж них до отказа внушительным мужским достоинством.

Весьма удачно у старика получилось крупно заснять и холмик её небольшой грудки с аккуратным малиновым сосочком на вершине. А один единственный кадр, на котором было хорошо видно её личико, меня просто поразил. Расплывшаяся в неповторимой предоргазменной гримасе мордашка моей знакомой выражала всё: и негу, и похоть, и страсть, и наслаждение, и стыд, который она испытывала в тот момент... А к подбородку был прижат уголок той самой кожаной сумки, которая сейчас стояла на нашем столе.

Продолжая пересматривать уже по третьему кругу эти фото, я слушал весьма откровенные подробности о том, что она испытывала, когда «расплачивалась» за покупки в том магазине. Она не считала то, что с ней сделали изнасилованием, поскольку как такового насилия ведь и не было. Но нельзя было не заметить, как её возбуждали и будоражили все подробности этой истории.

В одной руке я держал телефон, а свободной рукой мне захотелось дотронуться до её кожаной сумки, которая тоже являлась непосредственным участником тех событий. Невольно я стал поглаживать кончиками пальцев неровности, имитирующие крокодиловую кожу.

— Я смотрю, ты прямо-таки неравнодушен к моей сумке! — Заметила моя собеседница.

— Да... Просто меня волнует не она сама, а то, каким местом ты за неё расплатилась!

— Да ну тебя!... — Она засмеялась, чтобы скрыть своё смущение.

А я смотрел теперь уже больше не на фото в её телефоне, а на неё саму. Мне очень понравилось, как мгновенно раскраснелись у неё щёчки после моего откровенного признания.

— Так что? Какие бы ты выбрал? — Спросила она меня после паузы.

— Фух!... Ну, и задачку ты мне задала... Мне очень понравилась... вот эта... и... сейчас, где-то в конце я видел, погоди... А, вот!

Я предложил отправить два снимка: крупный план её до отказа растянутой киски со вставленным членом, и ещё один красивый кадр с вытекающей из полураскрытой писи каплей спермы, широко раскинутыми бёдрами и пупочком, доверху заполненным большим плевком мужского семени. К моему удивлению спорить она не стала.

— Поможешь отправить их ему на электронку? Только как-нибудь анонимно, ладно? А то я сама это не умею... — Она достала из сумки и протянула мне визитку старого грека.

Я без труда отправил выбранные фотографии по указанному там адресу электронной почты, установив почтовое приложение и настроив его на работу с анонимным адресом отправителя. Потом помог вычистить все эти компрометирующие фотографии из галереи смартфона. Я уже собирался удалить с её устройства и эту левую почтовую программу, как вдруг в неё пришло ответное письмо с одним единственным словом: «Ευχαριστώ!» (Спасибо! — греч.).