Ловушка для блондинки

принимая его грубые ласки. Время летит быстро. Боль отступает. Лиска подстраивается под темп фрикций, невольно начиная подмахивать неумолимому орудию. Кровь приливает к половым органам, клитор начинает твердеть. К характерным прихлюпываниям и причмокиваниям примешиваются тихие стоны. Но это не стоны удовольствия, это завывания а от жалости к себе, от беспомощности, от унижения. Женщина плачет. Сейчас дилдо её хозяин и повелитель... На этом первая часть испытания — наказание болью заканчивается.

Глава 8.

Резиновый фалос, оставив за собой огромную дыру раздраконенного влагалища, покидает тело. Толпа уплотняется. В ней происходят какие-то движения и перестановки, возникает угроза давки. Жертву пока не трогают. Она возвышается, словно на пьедестале, живым памятником. Женщина устала, она окончательно покорилась. Алиса боится признаться себе, что давно поняло и приняло её подсознание: групповое совокупление, промискуитет, беспорядочный секс или как там ещё это называется — неизбежен. Неизвестность страшит, она боится представить, что её ожидает. Но пока у неё есть время. Лиса торопливо шепчет молитву. Ей плевать на позу, плевать на позор.

«Разве это смертельно? Это унижение можно пережить, боль стерпеть, а всё это — позабыть со временем.»

Здесь от Алисы ничего не зависит. Её участь решена не в этом доме, и не этими людьми.

«Если идёшь к женщине, возьми с собой плеть», — так написано в библии. Оргии, унижение, садизм — вот та тема, которая всё более привлекает человечество в XXI-м веке. История, словно посмеявшись над людьми, сделала спираль во времени, возродив развлечения развратного Рима вновь.
Второй этап наказания — пытка позором, проходит по неписаному правилу: с сабмиссивом можно делать всё что угодно, если это не наносит вреда здоровью и не угрожает жизни.
Отмастурбировав огромным членом блондинку, садисты приступают к следующей фазе. Что чувствует жертва, никого не волнует, её ощущения здесь не принимаются в расчёт.
Молодую женщину отвязывают, поднимают, дают растереть затёкшие конечности. И только сейчас она обращает внимание как много народа вокруг. Какими жадными и алчными глазами они смотрят на неё. Алиса понимает, что выглядит достаточно жалко. Не в таком ужасном виде она привыкла показываться на людях. Некогда стройная эффектная блондинка стоит перед толпой почти пугалом. Потёкшая тушь с ресниц, оставив грязные бороздки на щеках и подбородке, делает лицо некрасивым. От макияжа остались одни воспоминания. Проступают тёмные круги под глазами. Некогда гладкая шелковистая кожа — вся в красных рубцах и кровоподтёках. Тело измождено, плечи впали, спина ссутулилась. Где та девушка, на которую заглядываются мужчины?
Но женщина не может не привлекать. Это инстинкт, и он заложен в ней на генетическом уровне. Алиса поднимает голову, распрямляет спину и плечи, приоткрывает рот, стараясь хоть как-то походить на свой прежний образ. У неё это плохо получается.
Она была так поглощена своими ощущениями, что только сейчас осознаёт, что мужчины вокруг почти все голые. «Когда они успели обнажиться?» Только теперь она замечает, как много мужских фаллосов вокруг неё. От калейдоскопа членов рябит в глазах. У Алисы перехватывает дыхание. Такое происходит с ней впервые: мужские пенисы вовсе не радуют её. Она не хочет служить утехой для этой толпы. «Где Николя, где Герман! Хоть кто-нибудь... Спасите меня, спасите, спасите, спасите!» — кричит её подсознание. Но рот не произносит ни звука. Девушка в ступоре, воля её сломлена. Она, как послушная собачонка готова делать всё, что пожелают её хозяева, лишь бы не испытывать больше боли.
Толпа жадными глазами ловит каждое движение жертвы, каждый жест, каждую эмоцию. Эти глаза: злые, жестоки, безжалостны, почти в каждых она читает похоть и вожделение.
Вздыбленные фаллосы ассоциируются со стаей хищных птиц на длинных шеях, наблюдающих за жертвой. Это ещё больше пугает. Женщина съёживается, пятится назад, и теряет равновесие. Расторопный помощник вовремя удерживает, готовое упасть тело.
Лиска озирается. Последняя надежда ещё ютится в её испуганном тельце. Среди толпы она продолжает искать определённые глаза.

«О, боже!», — Алису передергивает. Её обжигает пронзительный взгляд, взгляд из прошлого. Глаза, которых она всегда боялась: «Нет, это видение», — успокаивает она себя, ещё раз окидывая взором толпу. Всё по прежнему так, как было минуту назад: ни одного доброго взгляда, ни жалости, ни сочувствия, ни участия. Она облегчённо вздыхает...

Глава 9.

Но ей не привиделось. То, что казалось невозможным, было реальностью. Этот человек был здесь, он всегда был рядом, всегда незримо присутствовал в её жизни. И всё, что сейчас с Алисой происходило, было его творением, триумфом его злого гения.
Алиса переключает внимание на своего тюремщика, который что-то перекладывает на столе. Ей страшно. Тем временем его подручные переставляют тумбу, и устанавливают дополнительные крепления. Покорную женщину укладывают на пыточный станок лицом вверх. Алиса вся дрожит, пытается успокоится, взять себя в руки. «Ничего страшного не происходит, худшее позади. Нужно чуть-чуть потерпеть», — успокаивает она себя, сама не веря своим доводам. Но с каждым пристёгнутым ремнём ужас всё больше овладевает ею. Страхом и паникой пропитывается сознание. С ней ещё ничего не случилось, а тело уже напряжено, губы дрожат, рот полуоткрыт, дыхание частое, прерывистое... Неизвестность рисует в голове женщины мучительные картины новых пыток. Но страхи её напрасны...
С молодой женщины снимают последние предметы её облачения: серёжки, кольцо, нательный крестик. Она нага как младенец. Алису приподнимают. На шею надевают деревянное ярмо, завинчивают болты. Жертва полусидит-полулежит, опираясь на руки, согнутые в локтях, кисти которых закреплены ремнями. Лодыжки фиксируются толстыми кожаными браслетами. Лиска в ужасе. Её голова обездвижена, только глаза, живые, полные слёз, бегают, выцепляя из толпы слащаво улыбающиеся лица и эрегированные фаллосы. Своего тело она не видит, это ещё одна уловка садистов.
Наконец приготовления закончены. Помощники, дружно взявшись за цепи, растягивают её ноги в стороны, в виде большой римской цифры V. Пах сводит от боли. Закрепив цепи штифтами, подручные ретируются. Толпа бурлит в предвкушении нового зрелища. Кто же будет у неё первым?
У Алисы умирает последняя надежда, теперь ей всё ясно. Её поза — как немое приглашение к совокуплению: соблазнительна и развратна. Она чувствует похоть, исходящую от толпы, видит алчные взгляды, направленные на неё. И члены, члены, члены...
Палач, берёт паузу, отходит в сторону. Он неторопливо перекладывает на столе какие-то предметы. Лиска боится. Она теряется в догадках, её гнетёт неизвестность. Наконец он возвращается.
В руках у него металлические зажимы. Он прикрепляет их к соскам жертвы, и взяв небольшие гирьки, цепляет к ним. Груди оттягивает под их весом, но боли нет, ощущается лишь неприятное покалывание в их кончиках. Паника нарастает. Тело, охваченное животным страхом, пробирает крупная дрожь.
Алиса вздрагивает от любого прикосновения к своему телу.
Публика внимательно наблюдает за действиями её мучителя. Мысли Алисы совсем путаются, ей кажется, что её сейчас начнут резать на кусочки. Неизвестность усиливает панику, голова забита немыслимыми фантомами. Холодная стальная прищепка-крокодильчик защёлкивается на кожаной складке недалеко от клитора. Женщина вздрагивает. Ещё три зажима смыкают свои зубастые пасти на нежной коже. Теперь её половые губы растянуты крестом, девушке кажется, что их кожа не выдержит давления, порвётся. Но у экзекутора всё рассчитано до мелочей. Не в первый раз он проводит такой сеанс.
Алиса взвизгивает больше от страха, чем от боли. Но мучитель, не обращая внимания на трепыхания жертвы, уже прилаживает жгуты к зажимам. Как скрипач, подтягивающий струны любимой скрипки, он аккуратно раскрывает интимный цветок....  Читать дальше →