Свингерский сочельник. Часть вторая

спермой, удовлетворённо сползаю на пол, тяжело дыша. Окинув взглядом публику я вижу плотоядные, жадные взгляды. Мне немного не по себе, но со мной мужчина, и я надеюсь на его покровительство и защиту.

Какие-то мгновения я испытываю стыд, но этот стыд порождает новое возбуждение в моем естестве.

— Пойдём, я должен показать тебе кое что, — говорит Артур и прихватив за локоть куда-то подталкивает. Я покорно семеню перед ним не задавая вопросов. Пробираясь сквозь толпу я вновь ощущаю трепет. Пальцы моего спутника скользя по моим ягодицам, то и дело проникают в вагину или анус, вынуждая меня останавливаться. В эти моменты я словно взлетаю на крыльях экстаза. В конце концов, его действия утрачивают хаотичность, а я, надсаженная на его пальцы, в предоргазменном состоянии продолжаю движение. Это новое ощущение необычайно возбуждает. Мне нравится грубость и бесцеремонность этого мужчины.

В таком виде я дефилирую мимо «трахательной» комнаты, где очередная парочка ублажает взор вуаеристов. Мы спускаемся на первый этаж, потом ниже, в подвал. Света становится меньше, нас окутывает полумрак. Я начинаю путаться и в этажах и в помещениях. Мои каблуки цокают по лестнице вниз. Я даже не представляла, как много здесь подвальных этажей, и как глубоко мы спустились. Желание полового удовлетворения только усиливается. Так сильно секса я ещё не хотела никогда в жизни.

— «Но куда же меня ведут?» — спрашиваю я сама себя.

Внезапно темнота рассеивается и я оказываюсь в сводчатом помещении с низким потолком, вероятно когда-то служившим хранилищем или складом. Ни свечей, ни привычных светильников — только две одиноких тусклых лампочки свисают с потолка. В полумраке у стены я вижу широкое ложе покрытое чёрной материей, и мы направляемся к нему. Я не тешу себя иллюзиями, догадываясь зачем меня привёл сюда Артур. Опрокинувшись на спину я раскрываюсь и жду. Мой спутник молча приподнимает меня и ставит на четвереньки. Его пальцы вновь впиваются в мои отверстия, от чего я почти теряю сознание. Наконец его член проникает в мою вагину. Он трахает меня быстро и напористо, совсем не так как мне хочется. Но выбирать не приходится, здесь я нахожусь в полной его власти.

— «Да, именно так он и должен оттрахать меня: как «дворовую давалку», не считаясь с моими желаниями». От этих мыслей я завожусь ещё больше. Я кончаю, но мне этого не достаточно. С этим мужчиной я хочу трахаться и кончать бесконечно. Повернутая лицом к стене я чувствую, как комната наполняется людьми, словно кто-то где-то открыл турникет, сдерживающий людскую массу. И вот чужие руки уже трогают меня за грудь, ощупывают спину и предплечья, хватают за ягодицы. Чьи-то пальцы, вонзаются в анус. Я в шоке и мне страшно. К такому развитию событий я совершенно не подготовлена. Я кричу, зову Артура на помощь, но его нет. Вместо его члена во мне находится чей-то ещё. Меня держат чужие сильные руки не позволяя вырваться. Я совершенно не контролирую ситуацию, меня охватывает паника. Оказавшись в безвыходном положении, я прекращаю бесполезные попытки освободится. Став заложником своей наивности, я оказываюсь вовлечённой в какую-то таинственную оргию. Не имея никаких прав, кроме права отдаться любому, кто меня возьмёт, я обретаю новый статус — статус предмета для утех мужского племени. Алкоголь, подавляющий до сей поры мою осторожность, не перестаёт дурманить сознание, сглаживая острые углы бытия. И что раньше показалось бы мне ужасным, чудовищным или невероятным, сквозь призму винных паров лишь обвивает меня своим натурализмом. Но последние проблески здравых рассуждений тонут в его сладострастных объятиях:

— «Кто я, что я, где я?»

Я не могу припомнить всё отчетливо, мелкие подробности калейдоскопом событий пролетают мимо, не застревая в моём сознании. Я оргазмирую почти с каждым членом, овладевающим мной. Этот многократный непрекращающийся оргазм выжимает меня до нитки, опустошает, лишает сил. Я — игрушка в чужих руках, моё тело не принадлежит мне. Мне кажется, что я растворяюсь, сливаюсь с этой толпой в едином организме. И как часть всего этого, я возвышаюсь над собой, перехожу за грань собственного «Я» на территорию «МЫ».

Отдаваясь почти по доброй воле, и мне уже не кажется эта групповая оргия каким-то насилием. Мне уже чудятся вспышки софитов, или нет — всполохи молний, грохот музыки, которые превращается в звон литавров. Ощущение непрерывного коитуса перерождается в чувственность божественного секса неземного происхождения. Эти ощущения опустошают меня, уничтожают последние крохи стыда, освобождая, запрятанный глубоко внутри, животный инстинкт. Позволяя делать со мной что угодно, я с радостью отдаюсь всем, кто меня берёт.

— Еб... ите меня, еб... ите, — кричу я, чувствуя как очередной член вонзается в моё влагалище, — ещё, ещё, ещё — вырывается из моих уст. Задыхаясь от минета, я мычу сквозь зубы. Мужские члены повсюду, я в восторге от них. Мои руки не устают дрочить, даже лодыжки используются для мастурбации. Время летит стрелой, словно ускоренное в центрифуге. Партнёры меняются с кинематографической быстротой. Происходящее напоминает конвейер: подход, акт, семяизвержение... Следующий, следующий, следующий!

Но вдруг меня разворачивают. Надо мной склоняется страшное, перекошенное злобой, лицо. Теперь происходящее не похоже на игру. Меня охватывает страх. Кто-то тянет за плечо, кто-то за руку. Мне больно, я не могу пошевелиться. Хочу закричать, но мне зажимают рот ладонью.

— А-ааа... А-ааа... А-ааа!

Я открываю глаза. Вздох облегчения пресекает крик, готовый вырваться из груди.

— «Слава богу это только сон».

Гоша стоит у барной стойки и тормошит меня. Он улыбается:

— Что тебе приснилось, крошка?

Жёлтый автомобиль с шашечками на борту мчит по опустевшим улицам мегаполиса, увозя нас всё дальше и дальше от «злачного места». Мой спутник молчит. Меня мутит, и при резких торможениях у светофора чуть не выворачивает наизнанку. Всё ещё не оправившись от пережитого, наполненная до краев эмоциями, я нервно ёрзаю на заднем сидении. Гоша сидит рядом, безотрывно смотря в окно. Мне кажется, что ему сейчас стыдно.

— «Как он мог обмануть меня, воспользоваться моей минутной слабостью?»

Но я его не виню. Что произошло — то произошло, мы двое в этом виноваты. Мне должно быть стыдно гораздо больше, но стыда совсем нет. Последние капли смущения давно растворились в небытие.

— « Как я могла? Ведь я, «приличная девочка», навытворяла сегодня такого, что волосы встают дыбом. Смогу ли я ещё когда-нибудь посмотреть Гоше в глаза? Кто я теперь для него?»

Я снова и снова перебираю в памяти события прошедшей ночи. То ли от остатков стыда, то ли от алкоголя меня начинает знобить. Какой то предмет мешает мне, создаёт дискомфорт. Это сложенный в четверо листок бумаги, втиснутый мне в руки и спрятанный на груди, «Сантой Клаусом». Я разворачиваю его: это рекламка:

«Каждую среду в нашем клубе проходят ГЭНГ-БЭНГ вечеринки. Приглашаем смелых, раскрепощённый девушек и женщин. « Я аккуратно сворачиваю этот клочок бумаги, и прячу обратно.

(Продолжение следует).