Лёгкие деньги. Часть вторая из двух

негромко зашипела — Искор понял, что делает неприятно, попытался выскользнуть. Но плоть обступила кольцом, отпускала неохотно.

Пальчики Божены впились в кожу бедра, притянули к себе. Ягодицами она подалась навстречу.

Мир вздрогнул. Перед глазами заплясали солнечные зайчики. Корень бился в конвульсиях, выплёскивая семя. Вместе с ним уходило напряжение, копившееся месяцами.

Искор громко застонал. Айне восторженно вздыхала. Божена с удвоенной энергией работала бёдрами, иногда попискивая испуганной мышкой.

— Вот, — шептала она околесицу, — вот так...

Но корень, вопреки стараниям девушки, спадал. И вскоре без труда покинул такое уютное убежище.

Волхв, сипло дыша, лёг на землю. Молча смотрел, как Божена, в той же позе, заканчивает с мавкой. Айне в очередной раз вскрикнула, изогнулась дрожа. Только после этого светловолосая позволила себе отдохнуть.

Трое лежали, касаясь друг — друга руками. Они не проронили ни слова.

Потому что сейчас тратить остатки сил на разговоры казалось диким кощунством.

******

Солнце подсвечивало зелёный пушок мха, цветные пятна лишайника на черном камне. Самом обыкновенным с виду камне — простецкому валуну. Но Искор, не раз гулял по Черному Лесу, и знал, что в здешней песчаной почве камней нет. Кусок известняка выделялся и размерами — взрослому человеку он самым высоким краем доходил до груди. И только подземные жители видели, насколько глубоко уходил вниз.

Искор оправил кафтан. Волхв давно присматривался к громадине, но каких — то выдающихся свойств найти не смог. До сегодняшнего дня.

— Кто-то, — сказал парень, доставая из ножен тесачок, — должен очертить сталью незамкнутое кольцо. Когда мы... закончим, вы должны быть в центре круга, и как можно скорее замкнуть его. Хорошо?

Девушки молчали.

— На самом деле это не бог весть какая защита, — добавил волхв, — но в нашем случае сгодится.

— А ты? — тихо спросила мавка, взволнованно облизнув губы. Дрожащей рукой она приняла нож.

— Я справлюсь.

«Наверное», — добавил он про себя, — «наверное, справлюсь. Я не знаю точно, что там, а значит, не могу сказать точно, смогу ли это пережить. Занудство».

Волхв знал, что спокойной смерти при таком ремесле ждать наивно. Но зачем нужна спокойная смерть, если есть интересная жизнь?

Он тряхнул головой, прогоняя черные мысли. Его может ждать как простенькая «пряталка», закаленная в крови — и потому очень злобная и опасная. Самое обыкновенное колдовство, какое имеется во всяком доме. Только во сто крат сильнее. Такой банал развеет метод, предложенный еще вчера.

Нельзя также исключать обезумевшего от многолетнего сидения в темноте заложного мертвеца. Драуга, как его зовут на западе. С ним не придется возиться долго, но девушкам лучше спрятаться за незримой для духов замкнутой линией.

И, самый скверный вариант, не совсем понятные Искору вильские чары, которые живут вполне разумной жизнью. С последней он рассчитывал договориться, если не получится сломить.

Для того чтобы камень перестал быть просто скучной глыбой, нужно либо начать копать (очень плохая идея!), либо... провести ритуал.

Мавка, нашептывая какие-то заклинания на неясном Искору языке, чертила круг. Божена ухватилась пальчиками за ладонь волхва. Крепко сжала.

— Что — то не так? — спросила она.

— Не вижу следов подкопа, — буркнул Искор. — Молодцы, которых ты отправляла в прошлый раз,... они должны были копать.

«Но если принять на веру, что это колдовское место», — одернул себя волхв, — «то ничему не стоит удивляться».

— Я про другое, — проговорила Божена. Искор перевел на неё взгляд, и заметил, что девушка густо покраснела. Одной рукой она теребила край испачканного землёй и сором платьица. — Ну, про то что мы с тобой... если хочешь, я встану в круг.

— А, — улыбнулся Искор. К щекам и кончикам ушей прилила волна жара. — Мне больше всего на свете интересно, чего хочешь ты.

Она молча посмотрела ему в глаза. На лице читалось: «но ведь я не просто стою рядом, глупый!».

— Я хочу, чтобы ты была... м-м-м... рядом, — сказал он, проглатывая вставший в горле ком.

— Тебе страшно за меня?

— Очень, — сказал Искор, разглядывая камень.

Девушка состроила серьезную мину. Кивнула. И прижалась к ноге округлостью таза.

— Ты не думала, — вдруг спросил волхв, — что там не окажется денег? Ты же не знаешь точно, что закопал твой отец? Нет?

— Не знаю, — ответила Божена. — И никто не знает. Но гривна... боги! Что помимо денег можно зарыть в землю и устроить вокруг этого мракобесие?

Искор помолчал, размышляя.

— Много чего, — ответил он. — Памятный меч, броню — все, что пригодится при, например, спешном бегстве. Всякому при деньгах и власти есть чего бояться. Но я должен еще кое-что сказать. То, чего в моем положении говорить бы не следовало. Но промолчать я тоже не могу, поскольку это было бы подло. Твой отец, вероятно, был волхвом.

Девушка нахмурила брови. Настороженно глянула на Искора.

— И? Говори. Ты же сам из этих...

— Не из «этих». Я без понятия, сколько по миру ходит волхвов. Чем они живут. Как учатся, если учатся вообще. Я не свободный волхв. То есть не урожденный. Какой — говорить не стану, поскольку тебе эти знания для жизни не нужны. Но... возможно, и это лишь предположение, там вполне могут лежать волховьи свитки, или что-то в этом духе. Вещи, могущие подставить твоего отца. И тебя, кстати, тоже. У людей есть слабости — развлечения. А человек, заживо горящий в срубе, отчего-то сильно развлекает толпу. Раньше это была необходимость, ныне — традиция.

Ротик Божены возмущенно приоткрылся. Она часто задышала. Голубые глаза готовы были наполниться слезами.

— То есть все это... все что ты делал... свитков ради? Тебе нужно его наследство, так получается? А мы...

Искор вздохнул. Реакция вполне ожидаемая, и, к счастью, у него имелся для этого заготовленный ответ.

— Госпожа, то что я сейчас тебе скажу, очень важно, потому молча послушай.

Девушка открыла рот, чтобы выдать новую порцию обвинений, но Искор её сумел опередить:

— Я отговаривал и тебя и Айне, если ты помнишь. И я нипочем бы не пустил вас дальше порога, кабы не знал, что скоро лес наполнится желающими очень быстро разбогатеть. Мне было удобнее справиться с твоими недругами на старом капище — тем более что оно было посвящено Ящеру, а с её миром я хорошо знаком. Потому вы оказались там, где оказались.

Их глаза встретились. Слезы высохли, уступив место гордости. Но губы все еще тряслись.

— То, что мы найдем под камнем, — продолжил Искор, — твое имущество, наследство. И ты вольна распорядиться им, как пожелаешь. Если бы ты спросила моего совета, то я посоветовал бы это сжечь.

— Если ты прав, — сухо проговорила Божена, не отводя взгляда. — То я — покойница, неважно, сожгу или нет, это твое «наследство». Потому как на меня насядут боярские собаки, и сожгут усадьбу. Или начнут трясти долги, отчего я пойду на поток и разорение. Это значит что я стану рабой. Без денег я даже в качестве жены никому не нужна. Знаешь, почему так случится? Потому что ты, волхв, убил мою охрану.

Искор задохнулся от возмущения. Но все-таки сдержал готовые вырваться слова. Он чувствовал, что Божена далеко не тот человек, какой казалась на первый взгляд. Её ум резал пути к отступлению, и действовал хоть недалеко, но стремительно. Потому каждое слово нужно было тщательно взвешивать.

Коротенький пальчик уперся ему в грудь.

— Это ты оставил меня без мечей и сабель, — продолжила Девушка, наступая. — И теперь, Искор, боярин чего-то там, парень с посохом и дохлым витязем, ты мне должен.

Волхв продолжал молчать.

— Ты заслонишь меня плечом, когда мне будет грозить опасность. Ты изгонишь врагов из моего дома. Нашлёшь на них мор, ужас и страх. Под их воротами будут выть псы и волки, а мертвые встанут из могил, как наша дружина.