Дистрибьютор. Главы 23—24. Эпилог

Половой контакт с Алёной не вызвал перемен в сложно-подчинённых отношениях бирюзовой иерархии. Рыжая по-прежнему сотрудничала со мной в борьбе за Власть Ключа, пачками окучивала мужиков «Вирекса».

«Видимо, бирюза в яйцах создаёт иммунитет против всякой зависимости», — пришёл я к выводу, наблюдая за поведением подопечной. Зависимость у Алёны была одна: давать гарему как можно чаще, делать бирюзовые инъекции в рот и в зад от рассвета до заката и особенно в сумеречное время.

Алёна сношала наложников часами, изредка выходя из игровой комнаты, чтобы попить водички. В такие моменты Даст напоминала мне петуха, топчущего кур в курятнике. От чрезмерной физической активности рыжая залилась мышцами, по-женски мягкими, отчётливо просматривающимися в жилистых руках, подкаченных бёдрах. Она стала похожа на пышнотелого фитнес-тренера.

— Что со мной не так? — дивилась она в периоды затишья перед бурей.

— А что? — наивно спрашивал я, хоть и видел невооружённым глазом, в какого зверя она превратилась по части секса.

— Не могу остановиться, — Алёна искренне жалела об утраченной женской роли.

Стремясь восполнить пробел, она выряжалась в коротенькие обтягивающие платьица, колготки да чулочки со стрелочками да ромбиками, обнажала грудь до неприличного, выпячивая сиськи без бюстика под декольте, простиравшемся до солнечного сплетения. Так она ходила вечерами по улице в сопровождении одного из своих бодигардов. Иногда она флиртовала с новыми знакомыми, которые мотыльками слетались на мёд. Все мечтали попробовать Алёну на вкус, раскусить её секрет, но лишь избранным выпадал шанс насладиться общением с Хозяйкой медной палки.

Поначалу интерес Алёны распространялся исключительно на мужчин. На девушек Секты Семи Ключей, приходивших ко мне для причастия, она посматривала с любопытством, иногда с неприкрытой похотью в зелёном блеске зрачков.

###

У Анжелы один день на отдых. За неделю большая девочка выколачивает из офисной клиентуры до шести тысяч зелёных. Месячные не помеха, ведь клиента интересуют другие дырочки, которыми Энжи-искусница с двухлетним стажем отдаётся нарасхват.

— Павел Валерьевич говорит, что ты скоро умрёшь от обезвоживания, — Энжи смотрит на меня так, словно я уже труп.

— Он что-нибудь подозревает? — мой пульс подпрыгивает. Я сам подпрыгиваю в кресле, перехожу в другой конец комнаты. Как тигр в клетке, возвращаюсь на место.

— Он думает, что ты собираешься меня похитить, — Анжела кисло улыбается.

— А ты бы хотела, чтобы я тебя похитил?

Кислая улыбка на её лице сменяется жизнерадостной.

— Конечно. А ты хочешь? — Энжи расцветает озорством щёк и губ. Только глаза остаются грустными.

— Да, — подхожу к ней, беру за руку.

— Когда? — лопочет большая девочка.

— Прямо сейчас. Веришь?

Она не верит. Мотает головой.

— Ты не можешь похитить меня прямо сейчас.

— Могу.

— Как?

— Смотри.

Я не спеша достаю большие кусачки из выдвижного ящика секции. Прошу Энжи снять джинсы. Мы садимся на кровать, Энжи раздвигает пышные ляжки. Между ними под полупрозрачной розовой тканью трусиков торчит стяжка пружины. Замок Мюллера венчает внутренние губы влагалища. Всё это отчётливыми контурами отпечатывается сверху. Вся картина рабства большой девочки на виду у десятков постоянных клиентов. Они проходят стороной, кончают в анус и рот, никому нет дела до личной драмы перетянутой во всех местах пшеничной блондинки-бдсм-щицы.

Я стягиваю трусики набок, пухлые отбеленные губы влагалища плотно сведены вместе, клитор вытянут наружу замком-скарабеем. У Энжи руки дрожат, алые ногти-лодочки раздвигают место действия. Пышные бёдра окончательно складываются в одну плоскость. Энжи большой устрицей укладывается передо мной в распахнутом ожидании чуда.

Я нахожу замочный хомут, прошу Энжи подержать замочек ровно.

— Готова?

— Да, — шепчет большая девочка, едва шевеля губами.

Щёлк — замок Энжи разваливается на части, освобождая пружину. Мы вытягиваем зубастого монстра из влагалища.

— Теперь ты свободна. А значит, можешь делать всё, что захочешь, любить, кого захочешь.

— Я люблю только тебя, — шепчет Энжи.

— Я тоже тебя люблю, — улыбаясь, накрываю пухлые половые губы своим ртом.

Назад пути нет. Завтра Мюллер узнает, что большая девочка ушла в отрыв, сорвалась с крючка, найдя счастье в другом месте. А пока у нас есть время, чтобы насладиться первым ванильным сексом. Ничем не прикрытым, опасным, дерзким.

###

В «Главном управлении по наркоконтролю и противодействию торговле людьми» офисный планктон снуёт по кабинетам, упражняясь в бумагомарательстве. Тёмно-синяя форма, голубенькие рубашечки, галстучки примелькались замыленному глазу Хомича Виктора Владимировича. Начальник обречённо вздыхает про себя:

«Понедельник-беспредельник начинается задорно», — думает он, поглядывая на роскошную задницу Алёны, играющую перед ним колобками.

Задержанная Даст, виляя бёдрами, цокает на шпильках по коридору, следуя при полном параде в кабинет Хомича. На ней наручники, короткое обтягивающее платье, бархатное, фиолетовое, чёрные ажурные резинки чулков неприлично выглядывают из-под нижнего края платья. Конвой из двух блюстителей правопорядка сопровождает рыжую фурию к месту встречи, которое по понятным причинам изменить нельзя.

— Ну расскажи мне, дорогуша, где ты всё это время шлялась? — Хомич трёт мешки под глазами, каменным взглядом точит беспечную мордашку сбежавшей рыжей Весталки.

— Отдыхала, набиралась сил, — Алёна непоколебима в детском стремлении избежать наказания.

— Гм. Отдыхала, значит, — Хомич мерит красотку ослиным прищуром. — Ну что ж, силы тебе, похоже, действительно сейчас понадобятся.

Полкан толстым хрящеватым пальцем выискивает миниатюрную кнопочку на коммутаторе:

— Людочка, а сделайте нам чайку, пожалуйста, и пригласите Мальцева с Михневичем.

Два амбала-костоправа сопровождают офисную тлю. Русая коза-служанка, снующая в предбаннике, растекается в любезностях:

— Ещё что-нибудь, Виктор Владимирович? — делает стойку на хряка.

— Пожалуй не откажусь, — Хомич подмигивает развязным боровам, занявшим места по углам. Те ухмыляются, предвидя кормёжку. Два крокодила раззявили зубастые пасти.

— Распранайся, сейчас к тебе применят санкции, — полкан откидывается в кресле. Звериный оскал застывает на усталом лице. — А ты чего сидишь? — возвращается он к Алёне. — Особое приглашение нужно? Обслужи пацанов, раз уж заглянула на чай.

Хомич сёрбает чаёк, клешнёй цепляя ручку железного подстаканника. Левой рукой он держится за пачку гениталий под брюками. Не знавшая отеческой ласки Людочка-стажёрка скользит потными ладошками по бёдрам, находит бегунок молнии на копчике. Юбка-стакан съезжает до колен, опадает на пол. Козочка делает шаг вперёд, выходя из порочного круга. На ней чулки с матовым отливом, ажурные белые трусики. В руках появляется розовый стрэпон на твёрдой треугольной основе. Уверенными движениями подчинённая застёгивает пластмассовый член на бёдрах.

— Это ещё что за новости? — свиные глазки Хомича мигом взлетают на лоб, челюсть проваливается.

— Это не новости, Виктор Владимирович, — Людочка делает шаг к столу, покачиваясь на шпильках. — Это мы теперь всё время так будем отчитываться.

— А ну пошла вон! — рычит Хомич. — А вы чего смотрите? — обращается он к волкодавам, которые с теми же ухмылками крокодилов следят за актом неподчинения. — За дверь её, быстро!

— Извините, Виктор Владимирович, — кисельный голос Мальцева вырывает и Михневича, стоящего рядом, и Алёну, сидящую на лобном месте, из оцепенения. Они оживляются. Как стая голодных волков, окружают они стол, готовясь к прыжку.

— Вам придётся немного потерпеть, — лопочет Людочка.

Последние слова едва срываются с вялых губ, как озверевшие заговорщики накидываются на заторможенного Хомича, скручивают его по рукам ...