Дистрибьютор. Глава 20

Грузовая лебёдка с электрическим приводом медленно опускает клетку на мраморный пол. Голодные суки скулят, вжимаясь мордашками в стальные прутья, тянутся руками к заветному лакомству.

— Да пребудет с вами семя Искусителя, — торжественно ревёт Веня Дырко на весь Храм. — Да разверзнутся Врата Ада и войдёт Сатана в чрево ваше.

Девушки-студентки, доившие меня весь вечер, облачаются в стрэпон-амуницию. Огромные члены бледно-розовыми огурцами торчат из треугольных пластиковых основ, головки лощёными сливами мерцают в полумраке Храма. Красотки осторожно приближаются к Клетке, где альфы задницами елозят по прутьям. Выгибая спины, тигрицы ждут своей очереди, надеются на скорейшее разрешение бирюзовой зависимости. Молоденькие девочки — все, как одна, девственницы, выстроились вокруг Клетки. Они не знают греха, смотрят на ломку падших рабынь большими глазами.

— Девственниц легче обучать, — признаётся Мюллер, проведывая меня по воскресеньям.

Он устал от секса на работе, папочка Познер придумал новое развлечение: причащение через губное помазание, дабы не травить импотентскую душу.

Мне плевать на экзистенциальный кризис Секты. Подтягиваюсь на трубе до мышечных спазмов, как Сара Коннор, пока семнадцать мгновений распинается в кормушку:

— У девственницы мозг не так устроен. Девственный мозг имеет одну характерную особенность, в отличие от затраханного.

— Какую?

— Страх, — Мюллер подмигивает. — Девственницы больше всего на свете боятся сексуального насилия. Поэтому они такие малодушные. Малодушные-послушные.

— Много их у вас? — поддерживать разговор с мозгоправом — как в кошачьи игры играть: он тебя лапой, ты его зубами.

— Нынче молодёжь не та, — Павел Валерьевич, притворно улыбаясь, покачивает головой, выражая неодобрение. — Вот ты во сколько лет девственность потерял?

— Ну в двадцать.

— «Ну в двадцать», — дразнит Мюллер. — Значит не уродился ты, Дима, красавчиком! — хихикает. — Нынче, чем баба красивее, тем пломба слабее.

— А как вы проверяете?

— Есть один надёжный способ, — Мюллер опять подмигивает, хихикает.

Мне можно не объяснять. Способ у «Вирекса» один. Подсаживают на иглу, сыворотку сермяжной правды. Дальше исповедь. По результатам собеседования сливают кандидатку, как порченую, или, наоборот, причащают, как благоверную — алмаз негранёный.

Мюллер уходит, похохатывая напоследок:

— Ладно, ты не сдавайся, Дима. Нам нужны твои яйца. В них, как говорят Веня, — сила.

Охранник захлопывает кормушку.

Они все невинницы — девушки новой церкви. Как и рыжая, причащаются через помазание. Никаких контактов сексуального характера, если не считать ритуальных игр.

Кормление голодных озверевших альф проходит под лязг решётки — так падшие ангелы в Клетке выражают воодушевление, принимая бирюзовый наркотик. Задницы альф, вдавленные в прутья, горят желанием, распахнуты розовыми щелями вагин и узелками анусов. Пластиковые члены доставляют дозу на кончиках головок прямо в матку. Девочки-девственницы в стрэпонах отступают, шокированные увиденным.

Через минуту Тигровая Клетка завалена женскими телами, сладострастные удовлетворённые лица застыли в наркотическом опьянении. Для них разверзлись Врата Ада, семя Искусителя вошло в чрево.

###

Пирамида «Вирекса» на секунду накренилась, чтобы впитать в себя новые соки. Девственницы занимались доением, они практически жили в Храме. Второй эшелон уходил в поле работать, надеясь на скорейшую дозу. Альфы получали штрафной паёк бирюзы для оказания помощи нуждающимся.

С момента моего прихода в Секту ничего не изменилось. Ничего! Я стал заложником, узником совести. Я вышел на неравный бой с Сектой и проиграл. Пирамида впитала меня как дождевого червя и выплюнула через клоаку. Биоматериал, каким я по сути являлся, жил в клетке подземелья, как микроб, наматывал месяц за месяцем бессрочного заточения, бил ключом из бивня, задиравшегося при малейших поглаживаниях. Я сходил с ума от невозможности контролировать поток удовольствия, диктуемого извне.

Меня доили на убой.

###

Примерно через полгода после начала регулярных вечерних доений я начал замечать небольшое круглое вздутие под кожей в районе ануса. На ощупь оно было твёрдым, как арбузное семечко. Я боялся давить, подкожный гнойник казался временным недоразумением. Но семечко росло, с каждым днём становилось более округлым и твёрдым, как подшипниковый шарик. Я боялся говорить о таких «мелочах» с тюремщиками и уж тем более с главным инквизитором. Внутренне я почти сразу смирился с мучительной смертью, ожидавшей меня в результате разрыва разросшейся опухоли.

Она росла под мошонкой, крепилась грецким орехом к прямой кишке изнутри. С каждым днём давление становилось всё более ощутимым.

«Меня ждёт ужасная позорная смерть», — думал я.

При ходьбе я уже чувствовал дыхание смерти. Круглое яйцо в анусе, как теннисный шарик, тёрлось о мышцы, играло в промежности, зудело в сфинктере. Мне было не до смеха. По ночам я думал о том, как страшна смерть от рака прямой кишки. Вспоминал Химика, ведь это он придумал змею, генно-модифицировал странную тварь, присосавшуюся к члену. Обжорство и обилие секса, наряду с повышенной агрессивностью и физической активностью, свидетельствовали о повышенном гормональном фоне в моей крови. Я и чувствовал, что энергия бьёт ключом. специально для sexytales.org Никогда раньше я не занимался столько спортом, с таким остервенением не закачивал мышцы. Какой-то внутренний голос подталкивал меня на геройские марафоны-проезды, приседания и подтягивания, задалбывание мышц до умопомрачения. Я стал жилистым, как скала, сильным, как Аполлон, весь покрылся рельефными ровными мышцами. Я и чувствовал себя диким животным в клетке, тем самым тасманским дьяволом, который расправится с любой группой девственниц, стоит им только зазеваться, отвернуться. Опухоль в анусе стала единственным исключением, беспокоившим меня в плане здоровья.

Поэтому я порядком струхнул, когда, проснувшись однажды на рассвете, ощутил странные потуги в анусе, как будто сфинктер непроизвольно пережёвывал опухоль, пытаясь вытолкнуть её наружу. Опухоль зудела, скользила глубоко внутрь, чтобы разогнаться и затормозить в последний момент, застряв в сфинктере. Я лежал на боку, поджав колени, успокаивал себя, нервную дрожь в ногах и руках, стараясь не делать глупых телодвижений. Но каждый раз, когда я забывался сном, я вновь начинал пережёвывать опухоль, вызывая продольное скольжение шарика, разросшегося в последнее время до размера персика.

Под утро я задремал и проснулся от неожиданного болезненного взрыва в анусе, словно прямая кишка отрыгнула опухоль, вывернулась наружу и осталась лежать так огромной геморроидальной кучей. Я боялся даже щупать, что-то мягкое тёплое липло к анусу.

— Это конец, — прошептал я губами, покрываясь гусиной кожей. Кровоизлияние, геморрой, выпадение прямой кишки — никто не станет со мной возиться. Рыженковские молодчики стукнут по башке и захоронят в лесу. Так закончится судьба безвестного Димы Черненко, осмелившегося посягнуть на святая святых — Власть Семи Ключей.

Моя рука спустилась по спине к пояснице, скользнула под трусы. Медленными шажками я приближался к святая святых — анусу, ощупывая ложбинку между ягодиц. Там было липко и горячо.

«Много крови, — думал я. — Очень много. Или гноя. Или того, и другого. И можно без хлеба».

Наконец я нащупал то, что заставило меня подскочить и сесть на кровати, широко раздвинув ноги, раззявив рот от удивления, раскрыв глаза до утренней рези.

Передо мной на простыни в липких сгустках слизи лежало желтоватое в крапинку яйцо размером с персик. Абсолютно круглое. Я взял его в руку, оно было тёплое на ощупь, достаточно тяжёлое. Промыв его в холодной воде, я положил его в выдвижной ящик стола и лёг спать. Я очень устал от ночного бдения. К тому же, мозг не ...