Массаж. День пятый

О боги! Что за чушь мне в голову лезет!?

Это же Таня. А значит — всё будет легко, просто, само собой, и обязательно — приятно. Даже когда она была в роли госпожи, мне было страшно, я не мог понять, что происходит, но, буду честен с собой, мне нравилось! Мне нравилось происходящее, и то, что должно было произойти! Оно пугало до дрожи в ногах, адреналин плескал в кровь, страх мешал думать, но предчувствие неизведанного — заводило и возбуждало.

Дверной звонок, причем совсем древний, механический, врезанный в серединку полотна, с выбитыми буквами «прошу повернуть», очень даже мелодично, пусть и глухо, прозвенел, стоило только Тане выполнить «просьбу». И почти сразу нам открыли.

Ну что ж, переживал и нервничал я, конечно же, совершенно зря.

Виктор оказался обычным мужчиной, лет сорока, явно видящим спортзал не только по телевизору. Чуть ниже меня ростом, подтянутый, аккуратный, седые виски, жесткий подбородок, с уверенным твёрдым рукопожатием. И с располагающей открытой улыбкой, в которой не было ни похоти, ни скуки. Были интерес и нетерпение.

— Ну наконец то! Мне Таня все уши прожужжала, «ах, у меня есть для тебя такая модель, такая модель». Проходите скорее!

— Виктор, у меня же работа...

— У тебя всегда работа! А у меня — свет!

— Да, да. Я помню, что свет — это главное.

— А раз помнишь — то почему опаздываешь?

— Сейчас без трёх восемь. Я не опаздываю!!!

— Как же, как же, я посмел усомниться в чувстве времени великолепной Татьяны! Горе мне!

Под эту дружескую пикировку мы прошли по длинному коридору в большую, светлую комнату. Огромные окна от пола до потолка с шикарным видом на лоскутное море крыш и дворов. Потолочная лепнина в трайбалистском стиле, наборной полированный паркет, кое-где застеленный широкими полосами бумаги. Вдоль стен — многочисленные этажерки и узкие шкафы, заваленные рулонами и листами бумаги, с рисунками и без, разнообразными тюбиками и баночками краски. Сами стены белые, ну... были когда то белыми, а сейчас почти каждое свободное место зарисовано всё теми же трайбл-узорами, и «краской», судя по фактуре, служил сигаретный пепел. На удивление, в комнате не пахло табаком, а может просто табачный дым не мог перебить насыщенного аромата красок и растворителей.

Стопки разноцветных карандашей в стаканчиках, кисти, отмокающие в чашках, небольшой столик с палитрой и горячим, еще дымящимся кофе в гранёном стакане с ажурным серебряным подстаканником. Ну и главное — мольберты с работами в самых разных стадиях готовности, но в основном на тему «обнаженная женщина в интерьере». Сейчас они были составлены под дальнюю от окна стену, освобождая центр комнаты под низкий широкий диван без боковых спинок.

Показав нам вешалку, Виктор умчался на кухню, варить кофе.

— Эй, милая красивая, а вот эта штука тебе зачем? — стягивая футболку, я заметил, что Татьяна достала из сумки толстенный черный фаллос и с хитреньким прищуром его рассматривает. Причем демонстративно так переводя взгляд то на «властелина», то на мой зад.

— А что? Боишься?

— А не стоит?

— Ну не зря же я над тобой трудилась эти дни. Надо проверить, прочувствовать, узнать насколько глубока кроличья норка. — поигрывая страпоном как дубинкой, она всё ближе подходила ко мне танцующим, лёгким шагом. Проказливая улыбка не сходила с её губ, а голос был полон предвкушения.

— Сейчас мы смажем этого красавчика, и всё будет просто шикарно. Белый диван, черный страпон, твой загар, моё бельё, блестящая смазка... Контраст, свет, вспышки фотокамеры, ммм... Эти кадры будут согревать меня долгими зимними вечерами.

— А я? Разве не я буду тебя этими самыми вечерами согревать?

— После «Джорджи»? Оу, милая, не хочу тебя расстраивать, но...

— «Джорджи»? «Джорджи»!!? — вообще я пытался сделать ужас в голосе притворным. Пытался. Ага.

— Правда, он хорош? — подойдя вплотную к пятящемуся мне, Таня страстно облизнула огромную, не меньше шести сантиметров в диаметре, черную головку. — А ну ка, шлюшка, открой пошире ротик и скажи «а-а-а-а», тётя доктор посмотрит твоё горлышко! — при этом она уже обняла меня свободной рукой, не давая отстраниться или удрать

— Так, это что еще за игры? — голос Виктора, вернувшегося с парящим дразняще-горьким ароматным паром кувшином кофе, прозвучал как глас божьего спасения. — Вы почему до сих пор не переоделись? Время же!

— Да, да! Мы уже переодеваемся! — вывернувшись из Таниного захвата, я поспешил к вешалке. Правда, слово «переодеваться» ко мне относилось постольку поскольку, ибо моделью мне быть сегодня в костюме Адама. Ну, смазка и масло для кожи — не в счёт.

Притворно тяжело вздохнув, мол, выскользнул, стервец, Таня вернулась к сумке. Безо всякого стеснения туда полетела юбка, блузка, лиф и трусики. Причем последние она снимала явно красуясь. Повернулась к нам спинкой, сильно прогнулась и медленно медленно стянула тонкую кружевную полоску ткани к щиколоткам.

Я так и застыл с полуспущенными трусами, любуясь этим изысканным зрелищем. Все же фигурка у моей женщины — невероятно хороша. Краем взгляда увидел, что и Виктор тоже замер, не в силах отвести взгляда от крутящей попкой красавицы.

— Ну что застыли, а? А потом будут кричать «Таня, быстрее! Таня, свет!». — и только возмущенно-весёлый голос женщины вернул нас в реальность.

А потом... потом началась работа.

Татьяна перестала нас провоцировать и практически мгновенно создала образ «госпожи» — собранные волосы, алые ошейник и корсет с матово-черными заклёпками, латексные перчатки до локтей, чулки в крупную сетку, сапожки на высоченных шпильках, холод взгляда и презрительно искривлённые готично-черные губы. Ну и конечно же — ремешки крепежа и болтающийся между бедер монструозно-черный «Джорджи».

Смотрелась она совершенно сногсшибательно. В своих наивных убогих фантазиях и страхах я не смог даже наполовину воспроизвести всей мрачной жестокой сексуальности, которой так и дышал образ женщины. При этом, в отличие от вечера, когда она меня за волосы затащила в бдсм-студию, сейчас она именно играла и изображала, «включая» образ «на полную» только в моменты, когда Виктор фотографировал. В процессе же постановки сцены она успевала шутить надо мной, дразнить художника, делиться планами на выходные (мы, оказывается, идём в театр) и вообще поддерживать совершенно а-сексуальную, рабочую атмосферу. Я, как только разделся, был немного напряжен — всё же не каждый день меня фотографируют голым, да еще и со страпоном в заднице, но уже к третьему фото расслабился и даже включился в Танин трёп, рассказав пару хохм в тему разговора. Не смотря на то, что фото были предельно откровенны и открыты, я совершенно не ощущал возбуждения.

Это была работа, просто интересная необычная работа с интересными яркими людьми.

Один образ сменялся другим. Виктор пробовал разные формы, пытаясь найти наиболее открытые и чувственные. Начали с классики — я на локтях-коленях, Танюша сзади. Привычно, удобно, уже неоднократно отработано, как в медцентре, так и в уютной постельке.

Следующая серия кадров поначалу тоже казалась совершенно обыкновенной — я лёг на спину и поднял ноги так, что колени оказались у плечей. Танечка затянула на моих запястьях и щиколотках широкие кожаные манжеты, соединив их коротенькой цепочкой с кольцом на ошейнике, фиксируя широко разведенные ноги и руки у головы и полностью открывая доступ к анусу. Но как только моя прекрасная пленительница начала подтягивать тихонько звенящую в стальных колечках браслетов и ошейника цепочку, я ощутил, как меня захватывает яркое, кристально прозрачное чувство полной беззащитности. Еще мгновение — и у меня не будет возможности вырваться, прекратить игру, я полностью окажусь во власти стоящей надо мной женщины с шестисантиметровым в диаметре фаллосом длиной почти в локоть.

В сознании полетели ...